Охотник все так же яростно дул в свой рог, все еще сидя попой в грязи. Сюда слабо доносились лай собак и крики людей, но как бы откуда-то издалека: с другой стороны скалы. Белый волкодав кинулся вперед и вдруг завизжал, извиваясь всем телом. Упал на бок, его тяжело вздымающиеся ребра оказались разрезаны и из отверстия потекла кровь.
Белый олень спиной приблизился к скале, рассыпая экскременты. Опустив голову, выставил вперед свой лес рогов; и начал пускать слюни из своей чистой морды с бархатными ноздрями.
— Аш! — умоляла Флора. — Пусти к нему собаку! Мы его убьем!
Услышав слова хирурга, Аш стала воспринимать оленя не как зверя, дичь, а как противника в бою. Автоматически большими шагами она переместилась по крошечной площадке и стала напротив черного волкодава и подняла меч в оборонную позицию. Не спуская глаз с оленя, она перешла налево, а собака — направо, и следила, как олень опустил голову, угрожая собаке…
Между ярусами белых рогов, светящихся, как будто от них отсвечивало солнце, Аш увидела фигурку человека на Дереве.
И сразу опустился кончик ее меча.
Волкодав заскулил, пятясь, поджав хвост между задними ногами.
Осторожно, как танцор, белый олень поднял голову и взглянул на Аш спокойными золотыми глазами. Она видела во всех подробностях Дерево между рогами: Кабан у корней и Орел в ветвях.
Губы белого оленя задвигались. Аш, неожиданно почувствовав запах роз, подумала: «Он сейчас заговорит со мной!»
— Аш! Ну что же ты! — Флора подбежала к ней, через узкую площадку между кустами боярышника. — Уйдет ведь! Давай!
Черный волкодав бросился вперед, сомкнул челюсти на ягодице оленя и повис. По белой шкуре оленя потекла, разбрызгиваясь, кровь.
— Держи его! — в безумии орал охотник. — Мастера Охоты тут нет, и никого из господ!
— Мы его еще не загнали! — рявкнула Флора.
Вдруг морда собаки и челюсти окрасились кровью, красный цвет проступил через ее черный окрас.
Олень вскрикнул.
Он запрокинул голову наверх и назад и коленями упал в грязь. Острые рога мелькнули в воздухе. Охотник отполз к кусту боярышника и оказался в ярде от Аш, справа, и она не могла двинуться, не могла поднять руку с мечом, не могла отличить воплей и лая вокруг от звучащего у нее в голове:
— Нет!
Аш даже не могла сказать, что перед ней: олень с грязными, заляпанными кровью боками и налитыми кровью вращающимися глазами; или животное со шкурой цвета молока и золотыми глазами. Она замерла.
Кто-то потянул ее за руку.
Она смутно это ощущала; чувствовала, как кто-то отдирает пальцы ее рукавицы один за другим от эфеса меча.
В руке уже не ощущалась тяжесть оружия. И от этого она опомнилась совсем.
Вперед вышла Флора дель Гиз, неловко держа меч правой рукой. Женщина в камзоле и рейтузах, капюшон откинут назад, несмотря на холодный воздух. Она пошла по кругу направо. Аш заметила выражение ее лица: настороженное, собранное, отчаянное. Глаза блестят, под золотисто-соломенными волосами; вся ее высокая поджарая фигура в боевой готовности, движется рефлекторно — «Конечно, она ведь из аристократической бургундской семьи, она с детства охотилась» — и когда Аш открыла рот, чтобы запротестовать — почему ее лишили меча, черный волкодав сделал ложный выпад налево, и Флора вошла в круг.
Так быстро, как это бывает на поле боя, Флора вытянула руку и схватила упавшего на колени оленя за один рог. Острая кость скользнула по ее руке.
— Флора! — вскрикнула Аш.
Волкодав выпустил из пасти ягодицу и вцепился в заднюю ногу. И зубами прокусил сухожилие оленя. Тело оленя вздрогнуло и стало заваливаться набок.
Флора дель Гиз, все еще не выпуская из руки рог, подняла меч Аш с колесиком-эфесом и ткнула кончиком в лопатку оленя. Она вогнала его в тело оленя, налегла всем своим телом, Аш слышала, как она кряхтит. Брызнула кровь, Флора втолкнула меч поглубже, меч вошел глубоко под лопатку и дошел до сердца.
Аш не могла сдвинуться с места.
Все так и рухнули одной кучей: Флора на коленях, задыхаясь; олень поперек нее, из его тела торчал острый металлический клинок с эфесом; волкодав грыз заднюю ногу, в неподвижном холодном воздухе слышался только хруст кости.
Олень дернулся еще раз и умер.
Медленно остывая, текла кровь. Из расслабленного тела оленя на холодную землю вылились остатки экскрементов.
— Уберите от меня эту чертову собаку! — слабым голосом проговорила Флора, и тут же с удивлением воззрилась в лицо Аш:
— Что?
Аш уже щелкнула пальцами, призывая к вниманию охотника:
— Ты! Встать! Дай сигнал смерти. Пусть все придут сюда для разделки. note 57
Свои пустые руки она заложила за пояс для меча, сама онемев от удивления.
— Флориан, на каком этапе разделки делается предсказание по внутренностям? Когда мы узнаем, есть ли у нас герцог?
За кустами боярышника вспышкой мелькнул яркий цвет: чья-то бархатная шляпа. Через секунду появился всадник, с ним пешие; двадцать-тридцать бургундских дворян и дам; и другие охотники подхватили призыв рога, гудели в свои рога, пока хриплый звук не отразился от скалы и не разнесся далеко и широко по всей чаще.
— Нет у нас герцога, — сказала Флора дель Гиз полузадушенным голосом.
Аш насторожило вот что: внезапно наступившая тишина в голове; никаких хоров не грохотало, только мучительное молчание. И это все объяснило ей.
Флора отвела глаза от своих окровавленных рук, погладила шею убитого оленя. Аш взглянула ей в лицо и увидела в нем: момент прозрения. Она до крови прикусила губу.
— Герцогиня, — объяснила ей Флора, — у нас есть герцогиня.
Холодный ветер свистел в кустах боярышника и разносил запах дерьма, и крови, и собак, и лошадей. За одну секунду умолкли все голоса вокруг Аш, смолкли мужчины и женщины, пешие и конные. Также смолкли рога охотников, провозвестивших смерть оленя. Все молчали, но грудь у каждого вздымалась от глубокого дыхания, в холодном воздухе дыхание каждого превращалось в белый пар. Раскрасневшиеся лица были полны изумления.
По узкому проходу между кустами боярышника въехали на гнедых меринах два тяжеловооруженных всадника в ливреях Оливье де Ла Марша. За ними сам де Ла Марш. Он тяжело спустился с коня. Бросил поводья своим людям. Аш повернула голову, когда бургундский заместитель герцога прошел мимо нее с оживленным грязным морщинистым лицом.
— Ты, — сказал он. — Ты женщина.
Флора дель Гиз сбросила с колен тело оленя. И встала. У ее ног упал черный волкодав. Она оттолкнула его от тела белого оленя носком сапога, и он заскулил, и это был единственный звук, слышный в тишине. В бледном свете осеннего солнца Флора щурилась, глядя искоса на Оливье де Ла Марша.
Вежливо и официально он спросил:
— Кто убил оленя?
Аш заметила, как Флора трет глаза окровавленными руками и оглядывает стоящих вокруг за де Ла Маршем: всех великих дворян Бургундии.
— Это сделала я, — сказала Флора расслабленным голосом. — Я поймала и убила оленя.
Аш озадаченно смотрела на своего хирурга. Шерстяной камзол женщины и рейтузы были грязными, пропитанными кровью животного, разорваны шипами и ветками; в ее волосах застряли сучки, шапочка утеряна где-то в дикой скачке. Щеки Флоры раскраснелись от того, что она оказалась в центре всеобщего внимания; и Аш деловито вышла вперед, схватила свой меч и развернула его клинок, чтобы вытащить из тела оленя; и при этом, прикрываясь этими действиями, тихонько сказала Флоре:
— В чем вопрос? Хочешь, чтобы я тебя вытащила из этого?
— Да уж неплохо бы, — обнаженной рукой Флоры взялась за руку Аш, одетую в холодный металл. — Аш, они правы. Это я уделала оленя. Я герцогиня.
В голове у Аш не прозвучало ни слова от Диких Машин. Надо рискнуть, и она шепнула:
— Годфри, они… тут?
— Велики сетования в доме Врага! Велик…
Сердитые голоса заглушили его слова; голоса, налетающие, как буря, с большими раскатами гнева, но она не понимала ни слова: они гневались на языке, некогда использовавшемся людьми, для которых Гундобад был ясновидящим, — но они слабы, так и буря ослабевает где-то за горизонтом.
— Ну, Карл умер, — заявила Флора абсолютно уверенным тоном. — Несколько минут назад. Я это почувствовала, когда нанесла смертельный удар. Я поняла в тот момент.
Хоть солнце и было по-осеннему слабым, но оно ощутимо грело открытое лицо Аш.
— Кто-то — герцог или герцогиня, — вздохнула Аш. — Кто-то… кто-то снова им мешает. Но я не знаю, почему! Непонятно мне это!
— Я не знала, пока не убила оленя. И только тогда… — Флора посмотрела на Оливье де Ла Марша, крупного мужчину в кольчуге и ливрее, за ним стояли вооруженные силы Бургундии. — Теперь я знаю. Дайте мне минуту, мессиры.
— Ты — женщина, — потрясение произнес де Ла Марш. Он обернулся к своим толпящимся позади него мужчинам и женщинам. — Не герцог, а герцогиня! У нас герцогиня!
От их приветственного вопля у Аш захватило дыхание.
Видно, это какой-то политический трюк, такой была ее первая мысль; но она исчезла при звуке приветственных криков. Все лица — от охотника до крестьянки и до внебрачных детей герцога — сняли неподдельной радостью.
И кто-то делает что-то — что же такое мог делать Карл? Неизвестно что, но оно сдерживает Дикие Машины.
— Христос Зеленый, — проворчала тихо Аш, — эти чудаки не шутят. Ни хрена себе, Флориан!
— Главное — что я не шучу.
— Ну, скажи мне, — предложила Аш.
Она сказала это тем же тоном, каким часто, в течение ряда лет, требовала от своего хирурга доложить ей; требуя от своего друга высказать ее секретные мысли; и она задрожала, под своей подкладкой и доспехом, от неожиданной мысли:
«Смогу ли я теперь когда-нибудь говорить с Флорой таким образом?»
Флора дель Гиз опустила глаза на свои красно-коричневые руки. И сказала:
— Что ты видела? За чем ты охотилась?
— За оленем, — Аш смотрела на тело животного-альбиноса, лежащее на полу. — За белым оленем с золотой короной. Как олень Хьюберта. note 58 Но не за этим, нет, пока не наступил конец.
— Ты за мифом охотилась. А я сделала его реальностью, — Флора подняла руки к лицу и понюхала высыхающую кровь. И посмотрела в глаза Аш: — Это был миф, а я сделала его достаточно реальным, чтобы его почуяли собаки. Достаточно реальным, чтобы его можно было убить.
— И это делает тебя герцогиней?
— Это в крови, — женщина-хирург подавила смешок, рукой вытерла навернувшиеся на глаза слезы, на ее щеках при этом появились пятна крови. Она подвинулась ближе к Аш, та так и стояла уставившись на тело оленя, к которому ни один из охотников не приближался для свежевания.
Все больше и больше охотников, спотыкаясь, поднимались на холм и шли через проход в колючих кустах.
— Это — Бургундия, — наконец объяснила ей Флора. — Кровь герцога есть во всех нас. У кого больше, у кого меньше. Ты можешь уехать как угодно далеко, но оно всегда с тобой.
— О, еще бы. Ты, оказывается, чертовски серьезная роялистка.
Этот сарказм позволил Флоре стать прежней. Она ухмыльнулась Аш, встряхнула головой и постучала костяшками пальцев по миланскому нагруднику.
— Я чистокровная бургундка. Видно, в данной ситуации это — главное.
— Королевская кровь. Подумать только! — Аш усмехнулась, тоже чувствуя невероятное облегчение от разрядки, и указала пальцем в рукавице на тело оленя: — Для королевского чуда это — довольно убогое.
У Флоры вытянулось лицо. Она бросила взгляд на растущую толпу, все в молчании чего-то ждали. Ветер свистел в кустах боярышника:
— Нет. Ты неправильно поняла. Бургундские герцоги и герцогини не совершают чудес. Они предотвращают их совершение.
— Предотвращают…
— Я знаю, Аш. Я убила оленя, и теперь я твердо знаю.
— Найти оленя в лесу, в котором нет дичи, да еще не в сезон, разве это не чудо? — сардонически проговорила Аш.
Оливье де Ла Марш приблизился к оленю на несколько шагов. И сказал своим батальным голосом:
— Нет, мадам капитан, не чудо. Настоящий герцог Бургундии — или настоящая герцогиня, как оказалось в данном случае, — может отыскать нашего мифического геральдического зверя, оленя с короной, и из него создать вот это. Не чудесное, но светское. Истинное животное, из плоти и крови, как вы и я.
— Оставьте меня, — резко сказала Флора. Она жестом попросила бургундского дворянина отойти, глядя на него снизу вверх блестящими глазами. Он тут же склонил голову, отступил к краю толпы и замер в ожидании.
Следя глазами, как он отходит, Аш заметила где-то сзади знакомые ей цвета: синий и золотой. Знамя реяло над толпой.
Со сконфуженным лицом сержант Рочестера пробрался через толпу и встал рядом с Аш, держа ее личное знамя. Расталкивая толпу, в первый ряд пробрались Биллем Верхект и Адриан Кампин, на их лицах было такое же выражение облегчения, когда они увидели ее; а позади них половина людей была из копьеносцев Эвена Хью и Томаса Рочестера.
Несмотря на смущение, Аш обожгла радость. «Значит, не было нападения на лагерь визиготов. Они живы. Слава Христу».
— Том — где эти хреновые визиготы! Что делают?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111