Некоторые догадывались, когда мы пользовались Уитом, если мы не соблюдали осторожность, однако никто не понимал, о чем шла речь. А Рольф понимал. Даже в тех случаях, когда мы старались что-то от него утаить, я подозревал, что он знает гораздо больше, чем показывает. Он мог отыскать нас при помощи Уита, а Скилл позволял ему проникать в мои мысли.
— И ты ничего не чувствовал? Я пожал плечами.
— Нет. Возможно, я ошибаюсь. Откровенно говоря, я не стремлюсь отыскать Рольфа и узнать правду.
— В любом случае, у тебя ничего не выйдет. Сожалею, но прошло уже три года после его смерти. Рольф заболел лихорадкой и умер.
Я застыл, ошеломленный не только известием о смерти Черного Рольфа, но и тем, что о ней знает Чейд. С трудом добравшись до кресла, я сел. Не могу сказать, что я испытал скорбь. Мои отношения с Черным Рольфом особой теплотой не отличались. Но я сожалел о его смерти. Как справляется без него Хильда, его медведица? Некоторое время я смотрел в стену, а перед моим мысленным взором возник маленький домик.
— Откуда ты знаешь? — наконец спросил я.
— Перестань, Фитц. Ты доложил о нем королеве. Я и раньше слышал от тебя его имя, когда ты бредил в лихорадке. Я понимал, что Черный Рольф важная фигура. А я стараюсь следить за такими людьми.
Все это напоминало игру в камни. Чейд поставил на доску новую фишку, открыв свою прежнюю стратегию. Остальное я додумал сам.
— — Значит, тебе известно, что я вернулся к нему и некоторое время он обучал меня Уиту.
Чейд коротко кивнул.
— Я не был уверен, но подозревал, что это ты. Сразу скажу, новость меня обрадовала. Ведь я узнавал о тебе лишь со слов Кетриккен и Старлинг, которые расстались с тобой у каменоломни. Знать, что ты жив и здоров… В течение долгих месяцев я ожидал, что ты вернешься. Мне не терпелось услышать от тебя о том, что произошло после того, как Верити-дракон покинул каменоломню. Нам же почти ничего не было известно! Сотни раз я представлял себе нашу встречу. Но я ждал напрасно. Потом я понял, что ты не вернешься добровольно. — Он вздохнул, вспоминая свою боль и разочарование. — И все же я обрадовался, что ты жив.
Я не услышал укора в его словах. Чейд лишь признал, что ему было больно. Он уважал мое право самому решать свою судьбу. После моей встречи с Рольфом старый лис наверняка направил своих шпионов, чтобы они следили за мной. Конечно, они не знали, что им поручено наблюдать за Фитцем Чивэлом Видящим, но нашли меня без особого труда. В противном случае Старлинг никогда не постучалась бы в мою дверь.
— Значит, ты постоянно присматривал за мной? Чейд опустил глаза.
— На это можно взглянуть и с другой стороны, — упрямо возразил он. — Быть может, я хотел тебя защитить. Кроме того, повторяю, Фитц, я всегда стараюсь следить за важными людьми. — А потом он заговорил так, словно подслушал мои мысли. — Я пытался оставить тебя в покое, Фитц. Чтобы ты обрел мир — несмотря на то, что ты пытался исключить меня из своей жизни.
Десять лет назад я бы не понял боли, прозвучавшей в его голосе. Тогда я увидел бы в его словах лишь холодный расчет. Только теперь, когда мой сын отверг мои советы, я осознал, чего стоили Чейду прошедшие годы. Наверное, он испытывал такие же чувства, какие переживал я, когда смотрел на Неда, сделавшего неправильный выбор. Однако Чейд не стал мне мешать, предоставив идти своей дорогой.
И тогда я принял решение. Следующая моя фраза вывела Чейд а из равновесия.
— Чейд, пожалуй, я могу попытаться… Ты хочешь, чтобы я начал учить тебя Скиллу?
Его глаза неожиданно стали непроницаемыми.
— Ага. Теперь ты сам предлагаешь. Любопытно. Нет, мне кажется, что я успешно продвигаюсь вперед. Нет, Фитц, я не хочу, чтобы ты меня учил.
Я склонил голову. Быть может, я заслужил его презрение.
— Тогда я выполню твою просьбу. Я согласен начать заниматься с Олухом. Думаю, я сумею его убедить. Он настолько силен, что сможет заменить целую группу, если Дьютифул будет испытывать в ней нужду.
Чейд не сразу нашел что ответить, но потом кисло улыбнулся.
— Сомневаюсь. Да ты и сам, Фитц, не веришь в собственные слова. Тем не менее решено: ты начнешь обучение Олуха. А Неттл будет жить вместе с Барричем и Молли. Благодарю тебя. А теперь я должен разобраться с очередной выходкой Дьютифула. — Он встал, и мне показалось, что у него болят колени и спина.
Я молча посмотрел ему вслед.
X
РЕШЕНИЯ
Считается, что Кебал Сырой Хлеб и Бледная Женщина погибли в прошлом месяце. Они подняли парус на последнем Белом Корабле и отправились в Йоликей с командой своих самых верных приверженцев. С тех пор их никто не видел, не удалось обнаружить даже обломков корабля. Остается предполагать, что их постигла участь других кораблей с Внешних островов — на них напали драконы, лишив команду способности мыслить и действовать, после чего уничтожили корабль при помощи ветра и волн, которые подняли их могучие крылья. Поскольку корабль был тяжело нагружен так называемыми «камнями дракона», он быстро пошел ко дну.
Из донесения Чейду Фаллстару, сделанного в конце войны красных кораблей
Я медленно спустился в покои лорда Голдена. Пытаясь решить проблемы принца, я создал дополнительные трудности для себя. Я едва управлялся с Дьютифулом, а ведь он был покладистым и разумным учеником. Мне сильно повезет, если Олух не убьет меня, когда я попытаюсь его учить. Но этим мои неприятности не исчерпывались. Чейд искушал меня с удивительным мастерством. Лишь человек, так глубоко меня знающий, способен настолько сильно задеть внутренние струны моей души. Мысль о Неттл, живущей в Баккипе, где я мог бы видеть ее ежедневно, наблюдать, как она взрослеет, обеспечить ей более легкую жизнь, чем с Барричем и Молли, казалась невероятно заманчивой. Я заставил себя не думать об этом. Нельзя быть таким эгоистом.
Шагая по тайным переходам замка, я остановился перед одним из скрытых глазков. Неожиданно мной овладели сомнения. Пожалуй, я впервые сознательно пришел сюда, чтобы посмотреть, что происходит в покоях нарчески. Тряхнув головой, я уселся на пыльную скамью и принялся наблюдать.
Мне повезло — я застал Эллиану и ее дядю. Пиоттр и девушка завтракали, но мне показалось, что у обоих нет аппетита. Дядя уже успел переодеться в кожаный костюм для верховой езды. Эллиана была в изящном бело-голубом платье, украшенном кружевами на рукавах и у шеи. Пиоттр покачал головой.
— Нет, маленькая моя. Когда рыбка хватает наживку, нужно, чтобы она сначала заглотила крючок поглубже. Если ты сейчас продемонстрируешь ему свое раздражение, он не почувствует горечи и последует за теми, кто способен привлечь его внимание яркими перышками. Ты не должна показывать ему своих чувств, Элли. Забудь об оскорблении. Веди себя так, словно ничего не произошло.
Она швырнула ложку на тарелку, и каша выплеснулась на стол.
— Не могу. Вчера вечером я из последних сил сохраняла невозмутимость. А сейчас я способна дать ему понять, что я чувствую, только при помощи лезвия ножа, дядя.
— Прекрасно. А теперь подумай, что выиграют от этого твоя мать и маленькая сестричка, — спокойно произнес Пиоттр, но лицо Эллианы застыло, словно он заговорил о болезни и скорой смерти.
Она опустила маленький гордый подбородок и силой воли взяла под контроль свои оскорбленные чувства. Тут только я заметил, как изменилась Эллиана за не сколько месяцев, проведенных в Баккипе. Пиоттр мог продолжать называть ее «моя маленькая рыбка», но она уже не была той симпатичной крошкой, за которой я шпионил в ее первые дни в замке. Двор позаботился о том, чтобы Эллиана перестала быть девочкой. Она заговорила с твердостью зрелой женщины.
— Я сделаю все, что должна, дядя, ради дома моей матери. Ты и сам знаешь. Рыбка должна попасться на крючок, — решительно сказала она, но в глазах у нее стояли слезы.
— Речь об этом не идет, — тихо проговорил Пиоттр. — Пока еще нет, возможно, мы обойдемся без крайних шагов. — Он неожиданно вздохнул. — Но будь с ним мила, Элли и спрячь свой гнев подальше. У меня сердце разрывается, когда я произношу эти слова, но тебе следует сделать вид, что он тебя не оскорбил. Улыбайся. Веди себя так, словно ничего не произошло.
— И не только.
Я не видел того, кто вмешался в их разговор, но узнал голос служанки. Через несколько мгновений она появилась в поле моего зрения. Теперь я смог разглядеть ее более внимательно. Примерно моего возраста, одета просто, как и подобает служанке. Однако она вела себя так, словно была здесь главной. Черные глаза и волосы, круглое лицо, маленький носик. Она укоризненно покачала головой.
— Эллиана должна вести себя кротко и скромно. Она замолчала, и я увидел, что Пиоттр стиснул зубы, а на щеках у него заходили желваки. Реакция Пиоттра вызвала у женщины улыбку, и она с очевидным удовольствием продолжала:
— Ты должна дать ему понять, что… готова отдаться. — Потом она заговорила более низким голосом. — Подчини своей воле крестьянского принца, Эллиана, пусть он узнает свое место. Пусть не смотрит на других женщин. Пусть ему даже в голову не придет лечь в постель с кем-нибудь, кроме тебя. Он должен принадлежать тебе и только тебе. Ты обязана найти способ овладеть его умом и телом. Ты слышала, что сказала Госпожа. Если ты потерпишь поражение, если он ускользнет от тебя, если у него будет ребенок от другой женщины, тебе и твоему дому конец.
— Я не могу, — выпалила Эллиана, которая неправильно поняла ужас, промелькнувший в глазах дяди, приняв его за укор, и продолжала с отчаянием в голосе: — Я пыталась, дядя Пиоттр. Пыталась. Я танцевала для него, благодарила за подарки, делала вид, что мне интересно слушать его речи на скучном крестьянском языке. Но все бесполезно — он считает меня маленькой девочкой. Для него я ребенок, которого прислал отец, чтобы закрепить торговую сделку.
Пиоттр откинулся на спинку кресла, отодвинув в сторону нетронутую тарелку с кашей. Тяжело вздохнув, он посмотрел на служанку.
— Выслушай меня, Хения. Эллиана уже пыталась следовать твоим отвратительным советам. Он не хочет нашу девочку. В его крови нет огня. Я не знаю, что еще мы можем сделать.
Неожиданно Эллиана расправила плечи.
— Я знаю. — Она вновь гордо вздернула подбородок, и в ее черных глазах вспыхнуло пламя.
Он покачал головой.
— Эллиана, ты всего лишь…
— Я не ребенок и не маленькая девочка! Я перестала быть ребенком в тот день, когда на мои плечи возложили это бремя, дядя. Ты не можешь относиться ко мне как к ребенку и ждать, что другие увидят во мне женщину. Нельзя одевать меня как куклу и просить вести себя скромно и вежливо, точно я — сокровище какой-нибудь рехнувшейся тетушки, рассчитывая, что я сумею привлечь принца.
Он воспитывался при дворе, окруженный женщинами, сладкими, точно гнилая рыба. Если я буду вести себя, как они, он даже не посмотрит в мою сторону. Позволь мне исполнить свой долг. Мы оба понимаем, что если я буду продолжать вести себя так же, то поражение нам обеспечено. Разреши мне действовать по-своему. Если и на этом пути я потерплю неудачу, что мы теряем?
Некоторое время Пиоттр молча смотрел на нее. Эллиана не выдержала и отвела взгляд, а потом начала переставлять чашки с нетронутым чаем. Потом отпила несколько глотков, продолжая избегать его взгляда.
— Что ты предлагаешь, дитя мое? — наконец спросил он тоскливо.
Эллиана поставила чашку на стол.
— Совсем не то, о чем говорит Хения, если ты опасаешься такого варианта развития событий. Нет. Сообщи ему мой возраст. Сегодня. В том исчислении, которое принято у крестьян, а не в годах Божественных Рун. И хотя бы на один день разреши одеться и вести себя так, как положено дочери дома нашей матери. Как женщине, оскорбленной тем, что он предпочел красоту другой, и позволь объявить об этом всем. Разреши мне его покорить. И не с помощью тошнотворной сладости, а хлыстом, как собаку, которая того заслуживает.
— Эллиана, нет. Я запрещаю, — услышал я резкий голос служанки.
Но ответил ей Пиоттр. Он вскочил на ноги, высоко подняв могучие руки.
— Пойди прочь, женщина! Исчезни с моих глаз или тебя ждет смерть! Я клянусь, Госпожа. Если она сейчас не уйдет, я прикончу твою служанку!
— Ты пожалеешь! — прорычала Хения, но моментально вылетела из комнаты.
Я услышал, как захлопнулась у нее за спиной дверь.
Когда Пиоттр заговорил снова, его слова звучали медленно и тяжело, словно он строил крепостной вал, способный оградить Эллиану от падения в пропасть.
— Она не имеет права так с тобой разговаривать. Но оно есть у меня. И я запрещаю тебе, нарческа.
— Ты уверен? — спокойно спросила она, и я понял, что Пиоттр проиграл.
Раздался стук в дверь. Пришел отец нарчески, который поздоровался с обоими, и Эллиана почти сразу же попросила разрешения покинуть мужчин, сообщив, что должна переодеться для верховой прогулки с принцем. Как только она вышла из комнаты, Аркон принялся рассказывать о каком-то важном грузе, который прибыл в порт с большим опозданием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
— И ты ничего не чувствовал? Я пожал плечами.
— Нет. Возможно, я ошибаюсь. Откровенно говоря, я не стремлюсь отыскать Рольфа и узнать правду.
— В любом случае, у тебя ничего не выйдет. Сожалею, но прошло уже три года после его смерти. Рольф заболел лихорадкой и умер.
Я застыл, ошеломленный не только известием о смерти Черного Рольфа, но и тем, что о ней знает Чейд. С трудом добравшись до кресла, я сел. Не могу сказать, что я испытал скорбь. Мои отношения с Черным Рольфом особой теплотой не отличались. Но я сожалел о его смерти. Как справляется без него Хильда, его медведица? Некоторое время я смотрел в стену, а перед моим мысленным взором возник маленький домик.
— Откуда ты знаешь? — наконец спросил я.
— Перестань, Фитц. Ты доложил о нем королеве. Я и раньше слышал от тебя его имя, когда ты бредил в лихорадке. Я понимал, что Черный Рольф важная фигура. А я стараюсь следить за такими людьми.
Все это напоминало игру в камни. Чейд поставил на доску новую фишку, открыв свою прежнюю стратегию. Остальное я додумал сам.
— — Значит, тебе известно, что я вернулся к нему и некоторое время он обучал меня Уиту.
Чейд коротко кивнул.
— Я не был уверен, но подозревал, что это ты. Сразу скажу, новость меня обрадовала. Ведь я узнавал о тебе лишь со слов Кетриккен и Старлинг, которые расстались с тобой у каменоломни. Знать, что ты жив и здоров… В течение долгих месяцев я ожидал, что ты вернешься. Мне не терпелось услышать от тебя о том, что произошло после того, как Верити-дракон покинул каменоломню. Нам же почти ничего не было известно! Сотни раз я представлял себе нашу встречу. Но я ждал напрасно. Потом я понял, что ты не вернешься добровольно. — Он вздохнул, вспоминая свою боль и разочарование. — И все же я обрадовался, что ты жив.
Я не услышал укора в его словах. Чейд лишь признал, что ему было больно. Он уважал мое право самому решать свою судьбу. После моей встречи с Рольфом старый лис наверняка направил своих шпионов, чтобы они следили за мной. Конечно, они не знали, что им поручено наблюдать за Фитцем Чивэлом Видящим, но нашли меня без особого труда. В противном случае Старлинг никогда не постучалась бы в мою дверь.
— Значит, ты постоянно присматривал за мной? Чейд опустил глаза.
— На это можно взглянуть и с другой стороны, — упрямо возразил он. — Быть может, я хотел тебя защитить. Кроме того, повторяю, Фитц, я всегда стараюсь следить за важными людьми. — А потом он заговорил так, словно подслушал мои мысли. — Я пытался оставить тебя в покое, Фитц. Чтобы ты обрел мир — несмотря на то, что ты пытался исключить меня из своей жизни.
Десять лет назад я бы не понял боли, прозвучавшей в его голосе. Тогда я увидел бы в его словах лишь холодный расчет. Только теперь, когда мой сын отверг мои советы, я осознал, чего стоили Чейду прошедшие годы. Наверное, он испытывал такие же чувства, какие переживал я, когда смотрел на Неда, сделавшего неправильный выбор. Однако Чейд не стал мне мешать, предоставив идти своей дорогой.
И тогда я принял решение. Следующая моя фраза вывела Чейд а из равновесия.
— Чейд, пожалуй, я могу попытаться… Ты хочешь, чтобы я начал учить тебя Скиллу?
Его глаза неожиданно стали непроницаемыми.
— Ага. Теперь ты сам предлагаешь. Любопытно. Нет, мне кажется, что я успешно продвигаюсь вперед. Нет, Фитц, я не хочу, чтобы ты меня учил.
Я склонил голову. Быть может, я заслужил его презрение.
— Тогда я выполню твою просьбу. Я согласен начать заниматься с Олухом. Думаю, я сумею его убедить. Он настолько силен, что сможет заменить целую группу, если Дьютифул будет испытывать в ней нужду.
Чейд не сразу нашел что ответить, но потом кисло улыбнулся.
— Сомневаюсь. Да ты и сам, Фитц, не веришь в собственные слова. Тем не менее решено: ты начнешь обучение Олуха. А Неттл будет жить вместе с Барричем и Молли. Благодарю тебя. А теперь я должен разобраться с очередной выходкой Дьютифула. — Он встал, и мне показалось, что у него болят колени и спина.
Я молча посмотрел ему вслед.
X
РЕШЕНИЯ
Считается, что Кебал Сырой Хлеб и Бледная Женщина погибли в прошлом месяце. Они подняли парус на последнем Белом Корабле и отправились в Йоликей с командой своих самых верных приверженцев. С тех пор их никто не видел, не удалось обнаружить даже обломков корабля. Остается предполагать, что их постигла участь других кораблей с Внешних островов — на них напали драконы, лишив команду способности мыслить и действовать, после чего уничтожили корабль при помощи ветра и волн, которые подняли их могучие крылья. Поскольку корабль был тяжело нагружен так называемыми «камнями дракона», он быстро пошел ко дну.
Из донесения Чейду Фаллстару, сделанного в конце войны красных кораблей
Я медленно спустился в покои лорда Голдена. Пытаясь решить проблемы принца, я создал дополнительные трудности для себя. Я едва управлялся с Дьютифулом, а ведь он был покладистым и разумным учеником. Мне сильно повезет, если Олух не убьет меня, когда я попытаюсь его учить. Но этим мои неприятности не исчерпывались. Чейд искушал меня с удивительным мастерством. Лишь человек, так глубоко меня знающий, способен настолько сильно задеть внутренние струны моей души. Мысль о Неттл, живущей в Баккипе, где я мог бы видеть ее ежедневно, наблюдать, как она взрослеет, обеспечить ей более легкую жизнь, чем с Барричем и Молли, казалась невероятно заманчивой. Я заставил себя не думать об этом. Нельзя быть таким эгоистом.
Шагая по тайным переходам замка, я остановился перед одним из скрытых глазков. Неожиданно мной овладели сомнения. Пожалуй, я впервые сознательно пришел сюда, чтобы посмотреть, что происходит в покоях нарчески. Тряхнув головой, я уселся на пыльную скамью и принялся наблюдать.
Мне повезло — я застал Эллиану и ее дядю. Пиоттр и девушка завтракали, но мне показалось, что у обоих нет аппетита. Дядя уже успел переодеться в кожаный костюм для верховой езды. Эллиана была в изящном бело-голубом платье, украшенном кружевами на рукавах и у шеи. Пиоттр покачал головой.
— Нет, маленькая моя. Когда рыбка хватает наживку, нужно, чтобы она сначала заглотила крючок поглубже. Если ты сейчас продемонстрируешь ему свое раздражение, он не почувствует горечи и последует за теми, кто способен привлечь его внимание яркими перышками. Ты не должна показывать ему своих чувств, Элли. Забудь об оскорблении. Веди себя так, словно ничего не произошло.
Она швырнула ложку на тарелку, и каша выплеснулась на стол.
— Не могу. Вчера вечером я из последних сил сохраняла невозмутимость. А сейчас я способна дать ему понять, что я чувствую, только при помощи лезвия ножа, дядя.
— Прекрасно. А теперь подумай, что выиграют от этого твоя мать и маленькая сестричка, — спокойно произнес Пиоттр, но лицо Эллианы застыло, словно он заговорил о болезни и скорой смерти.
Она опустила маленький гордый подбородок и силой воли взяла под контроль свои оскорбленные чувства. Тут только я заметил, как изменилась Эллиана за не сколько месяцев, проведенных в Баккипе. Пиоттр мог продолжать называть ее «моя маленькая рыбка», но она уже не была той симпатичной крошкой, за которой я шпионил в ее первые дни в замке. Двор позаботился о том, чтобы Эллиана перестала быть девочкой. Она заговорила с твердостью зрелой женщины.
— Я сделаю все, что должна, дядя, ради дома моей матери. Ты и сам знаешь. Рыбка должна попасться на крючок, — решительно сказала она, но в глазах у нее стояли слезы.
— Речь об этом не идет, — тихо проговорил Пиоттр. — Пока еще нет, возможно, мы обойдемся без крайних шагов. — Он неожиданно вздохнул. — Но будь с ним мила, Элли и спрячь свой гнев подальше. У меня сердце разрывается, когда я произношу эти слова, но тебе следует сделать вид, что он тебя не оскорбил. Улыбайся. Веди себя так, словно ничего не произошло.
— И не только.
Я не видел того, кто вмешался в их разговор, но узнал голос служанки. Через несколько мгновений она появилась в поле моего зрения. Теперь я смог разглядеть ее более внимательно. Примерно моего возраста, одета просто, как и подобает служанке. Однако она вела себя так, словно была здесь главной. Черные глаза и волосы, круглое лицо, маленький носик. Она укоризненно покачала головой.
— Эллиана должна вести себя кротко и скромно. Она замолчала, и я увидел, что Пиоттр стиснул зубы, а на щеках у него заходили желваки. Реакция Пиоттра вызвала у женщины улыбку, и она с очевидным удовольствием продолжала:
— Ты должна дать ему понять, что… готова отдаться. — Потом она заговорила более низким голосом. — Подчини своей воле крестьянского принца, Эллиана, пусть он узнает свое место. Пусть не смотрит на других женщин. Пусть ему даже в голову не придет лечь в постель с кем-нибудь, кроме тебя. Он должен принадлежать тебе и только тебе. Ты обязана найти способ овладеть его умом и телом. Ты слышала, что сказала Госпожа. Если ты потерпишь поражение, если он ускользнет от тебя, если у него будет ребенок от другой женщины, тебе и твоему дому конец.
— Я не могу, — выпалила Эллиана, которая неправильно поняла ужас, промелькнувший в глазах дяди, приняв его за укор, и продолжала с отчаянием в голосе: — Я пыталась, дядя Пиоттр. Пыталась. Я танцевала для него, благодарила за подарки, делала вид, что мне интересно слушать его речи на скучном крестьянском языке. Но все бесполезно — он считает меня маленькой девочкой. Для него я ребенок, которого прислал отец, чтобы закрепить торговую сделку.
Пиоттр откинулся на спинку кресла, отодвинув в сторону нетронутую тарелку с кашей. Тяжело вздохнув, он посмотрел на служанку.
— Выслушай меня, Хения. Эллиана уже пыталась следовать твоим отвратительным советам. Он не хочет нашу девочку. В его крови нет огня. Я не знаю, что еще мы можем сделать.
Неожиданно Эллиана расправила плечи.
— Я знаю. — Она вновь гордо вздернула подбородок, и в ее черных глазах вспыхнуло пламя.
Он покачал головой.
— Эллиана, ты всего лишь…
— Я не ребенок и не маленькая девочка! Я перестала быть ребенком в тот день, когда на мои плечи возложили это бремя, дядя. Ты не можешь относиться ко мне как к ребенку и ждать, что другие увидят во мне женщину. Нельзя одевать меня как куклу и просить вести себя скромно и вежливо, точно я — сокровище какой-нибудь рехнувшейся тетушки, рассчитывая, что я сумею привлечь принца.
Он воспитывался при дворе, окруженный женщинами, сладкими, точно гнилая рыба. Если я буду вести себя, как они, он даже не посмотрит в мою сторону. Позволь мне исполнить свой долг. Мы оба понимаем, что если я буду продолжать вести себя так же, то поражение нам обеспечено. Разреши мне действовать по-своему. Если и на этом пути я потерплю неудачу, что мы теряем?
Некоторое время Пиоттр молча смотрел на нее. Эллиана не выдержала и отвела взгляд, а потом начала переставлять чашки с нетронутым чаем. Потом отпила несколько глотков, продолжая избегать его взгляда.
— Что ты предлагаешь, дитя мое? — наконец спросил он тоскливо.
Эллиана поставила чашку на стол.
— Совсем не то, о чем говорит Хения, если ты опасаешься такого варианта развития событий. Нет. Сообщи ему мой возраст. Сегодня. В том исчислении, которое принято у крестьян, а не в годах Божественных Рун. И хотя бы на один день разреши одеться и вести себя так, как положено дочери дома нашей матери. Как женщине, оскорбленной тем, что он предпочел красоту другой, и позволь объявить об этом всем. Разреши мне его покорить. И не с помощью тошнотворной сладости, а хлыстом, как собаку, которая того заслуживает.
— Эллиана, нет. Я запрещаю, — услышал я резкий голос служанки.
Но ответил ей Пиоттр. Он вскочил на ноги, высоко подняв могучие руки.
— Пойди прочь, женщина! Исчезни с моих глаз или тебя ждет смерть! Я клянусь, Госпожа. Если она сейчас не уйдет, я прикончу твою служанку!
— Ты пожалеешь! — прорычала Хения, но моментально вылетела из комнаты.
Я услышал, как захлопнулась у нее за спиной дверь.
Когда Пиоттр заговорил снова, его слова звучали медленно и тяжело, словно он строил крепостной вал, способный оградить Эллиану от падения в пропасть.
— Она не имеет права так с тобой разговаривать. Но оно есть у меня. И я запрещаю тебе, нарческа.
— Ты уверен? — спокойно спросила она, и я понял, что Пиоттр проиграл.
Раздался стук в дверь. Пришел отец нарчески, который поздоровался с обоими, и Эллиана почти сразу же попросила разрешения покинуть мужчин, сообщив, что должна переодеться для верховой прогулки с принцем. Как только она вышла из комнаты, Аркон принялся рассказывать о каком-то важном грузе, который прибыл в порт с большим опозданием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106