Мне очень хотелось позволить ему сейчас уйти, но я знал, что мы должны обсудить еще кое-что.
— Чейд. Прежде чем ты уйдешь, мне нужно рассказать тебе об одном важном открытии. По-моему, в наших тайных коридорах бродил шпион.
Он заставил себя забыть о гневе, мне даже показалось, что я вижу, как он заталкивает его подальше, в самые глубины своей души. Когда он повернулся, я поднял горшок и показал ему крысу.
— Хорек убил ее сегодня ночью. Я почувствовал, что кто-то испытал страшную боль, когда она умерла. Думаю, она была связана Уитом с кем-то из обитателей Баккипа. Вполне возможно, именно ее я встретил по дороге в замок в ночь перед помолвкой принца.
Морщась от отвращения, Чейд склонился над крысой и ткнул в нее пальцем.
— А можно узнать, кому она принадлежала?
— Практически нет, — покачав головой, ответил я. — Но ее смерть кого-то очень сильно расстроила. Подозреваю, что этому человеку понадобится пара дней, чтобы прийти в себя. Поэтому, если кто-то вдруг перестанет появляться на людях, ты можешь его навестить и узнать, что с ним случилось.
— Я поспрашиваю. Значит, ты думаешь, что кто-то из аристократов играет в Баккипе роль шпиона?
— В том-то и дело, что этого нельзя сказать точно. Шпионом может быть кто угодно — мужчина или женщина, аристократ, слуга или бард. Вполне возможно, что он живет здесь постоянно, а может, прибыл перед праздниками, посвященными помолвке.
— А ты кого-нибудь подозреваешь?
Я нахмурился.
— Думаю, стоит повнимательнее присмотреться к Сивилу Брезинге и к тем, кто его окружает. Но только потому, что нам известно о наличии у них Уита и что они симпатизируют обладателям этого вида магии.
— Их совсем не так много. Сивил Брезинга приехал со слугой, мальчиком-пажом и еще, кажется, с конюхом, который присматривает за его лошадью. Я ими займусь.
— Интересно, что он остался здесь после того, как большинство аристократов разъехалось по домам. Ты не мог бы осторожно выяснить, почему?
— Он очень подружился с принцем. Его семья, разумеется, заинтересована в том, чтобы их отношения развивались. Но я поспрашиваю о том, как идут дела в Гейлкипе. У меня там свой человек.
Я кивнул.
— Она сообщила мне, что в последние месяца два в Гейлкипе все пошло кувырком. Старые слуги ушли, а новые не слишком хорошо воспитаны и дисциплинированы. А еще она говорит, что там произошла очень неприятная история с помощниками поварихи, которые забрались в винный погреб. Повариха страшно расстроилась, обнаружив их в сильном подпитии, и ужасно разозлилась, узнав, что они уже давно устраивали туда набеги. Когда леди Брезинга не уволила виновных, повариха не пожелала остаться в Гейлкипе, хотя прослужила в доме несколько лет. Кроме того, там стали принимать весьма необычных гостей. Вместо землевладельцев и мелких аристократов леди Брезинга приглашает группы охотников, они кажутся моей осведомительнице, мягко говоря, не слишком умными людьми с отвратительными манерами.
— И что, по-твоему, это означает?
— Возможно, леди Брезинга решила завести новых союзников. Я подозреваю, что ее гости, в лучшем случае, наделены Уитом, а в худшем — являются Полукровками.
Впрочем, не следует исключать, что леди Брезинга действует против собственной воли. Моя девушка говорит, что она все больше и больше времени проводит в своей комнате, даже когда ее гости «обедают».
— Удалось перехватить какие-нибудь из ее писем Сивилу?
Чейд покачал головой.
— Ни одного за последние два месяца. Складывается впечатление, что их не было.
— Очень странно. Что-то там не так. Нам следует еще внимательнее следить за Сивилом Брезингой. — Я вздохнул. — Эта крыса — первое указание на деятельность Полукровок, с тех пор как они прислали Лорел сломанную ветку. Я надеялся, что они успокоились.
Чейд сделал глубокий вдох и медленно выдохнул. Затем вернулся к столу и опустился на стул.
— Были и другие, — тихо проговорил он. — Но, как и эта крыса, не слишком заметные.
Вот так новость!
— Правда?
— В Бакке королеве удалось положить конец казням людей, наделенных Уитом, — откашлявшись, начал Чейд. — По крайней мере, публичным. Я подозреваю, что в маленьких городах и деревушках дела обстоят иначе, просто мы ничего не знаем. Или это делается под видом наказания за другие преступления. Однако казни сменились убийствами. Мы не знаем имен виновных — горожане расправляются с обладателями Уита, или Полукровки выступили против своих же, чтобы склонить их к сотрудничеству. Но люди продолжают умирать.
— Мы уже обсуждали это раньше. Здесь королева Кетриккен бессильна, — ровным голосом заметил я.
Чейд издал какой-то неопределенный звук и сказал:
— Я был бы тебе чрезвычайно признателен, если бы ты сумел убедить в этом королеву. Мне не удается. Она очень обеспокоена, Фитц. И не только потому, что ее сын наделен Уитом.
Я кивнул, показывая, что понял: Кетриккен боится и за меня тоже.
— А за пределами Бакка? — спросил я.
— Тут гораздо сложнее. В других герцогствах всегда без особой симпатии относились к тому, что корона вмешивается в их «личные» дела, касающиеся управления и соблюдения законов. Требовать, чтобы Фарроу или Тилт прекратили казнить людей, наделенных Уитом, все равно что желать полного прекращения военных действий на границе Шокса и Чалседа.
— Шокс никогда не мог договориться с Чалседом по поводу общей границы.
— А Фарроу и Тилт казнят обладателей Уита.
— Это не совсем так. — Я откинулся на спинку стула. Мне удалось изучить несколько свитков, имевшихся в библиотеке Чейд а. — До появления историй о Принце Полукровке Уит там рассматривали как один из видов колдовства, причем не слишком сильного, вроде магии, которая требуется при изготовлении амулетов. Если кто-то им обладал, его не считали чудовищем или воплощением зла.
— Ну хорошо, — не стал спорить Чейд. — Ты прав. Но сейчас все так изменилось, что искоренить ненависть жителей этих герцогств к людям Уита практически невозможно. Леди Пейшенс делает все, что в ее силах в Фарроу. Когда ей не удалось предотвратить казнь, она самым суровым образом наказала виновных. Никто не может сказать, что она не пытается навести в герцогстве порядок. — Он пожевал нижнюю губу. — На прошлой неделе королева получила анонимное письмо.
— А почему я о нем ничего не знаю? — тут же спросил я.
— А почему ты должен о нем знать? — поинтересовался Чейд, но, увидев, как я нахмурился, добавил уже мягче: — Рассказывать почти нечего. В письме не содержалось ни требований, ни угроз, лишь перечислялись имена тех, кого казнили за обладание Уитом за прошедшие полгода по всей территории Шести Герцогств. — Чейд вздохнул. — Список выглядит внушительно — в нем сорок семь имен. Но знака жеребца-полукровки на нем нет. Мы думаем, его отправила другая группа. Я задумался над его словами.
— Полагаю, обладатели Уита знают, что королева им сочувствует, и решили сообщить, что происходит, а потом посмотреть, как она отреагирует. Нужно что-то делать, Чейд. Королева совершит серьезную ошибку, если проигнорирует письмо.
Он неохотно кивнул мне, довольный моими выводами.
— Я тоже так считаю. Королева говорит, что мы сделали шаг вперед и начинаем завоевывать доверие людей Уита. Они бы не прислали ей этот список, если бы не считали, что она может им помочь. Сейчас мы пытаемся разыскать родственников тех, кто был казнен. Затем королева намерена потребовать, чтобы правители герцогств заплатили им компенсацию. Золотом.
— Сомневаюсь, что вам будет сопутствовать успех в ваших поисках. Люди не слишком любят открыто признавать, что их родные обладают Уитом.
И снова Чейд кивнул.
— Кое-кого мы нашли. Компенсация другим будет выплачена здесь, в Баккипе, казначеями королевы. В тех случаях, когда родных не удастся найти, будут развешены объявления, что они могут прийти в Бакк.
Я снова задумался.
— По большей части, они побоятся. Кроме того, мне кажется, золото не поможет. Кое-кто из аристократов посчитает его платой за то, чтобы очистить свои земли от людей Уита. Вроде вознаграждения крысолову за убитых крыс.
Чейд склонил голову и принялся тереть виски. Когда он снова на меня посмотрел, я увидел, какое у него усталое лицо.
— Мы делаем все, что можем, Фитц Чивэл. У тебя есть предложения получше?
— Нет. Но я бы хотел посмотреть письма. То, в котором имена, и другие, пришедшие раньше. Особенно послание, прибывшее перед исчезновением принца.
— Хорошо, ты их получишь.
Что-то в его голосе мне совсем не понравилось, и я осторожно сказал:
— Я уже говорил, что хочу их видеть. Несколько раз. Мне действительно это нужно, Чейд. Когда ты их мне покажешь?
Он посмотрел на меня исподлобья, затем встал и очень медленно подошел к шкафу, где хранил свитки и манускрипты.
— Думаю, ты узнаешь все мои тайны — рано или поздно, — неохотно заявил он.
Затем сделал какое-то движение, и замок открылся. Декоративная панель в виде короны отъехала вниз, Чейд засунул внутрь шкафа руку и вытащил три свитка. Они были туго свернуты и могли легко спрятаться в ладони. Я встал, но он закрыл шкаф прежде, чем я успел разглядеть, что еще он там прячет.
— Как ты его открыл? — спросил я.
— Я сказал «рано или поздно», Фитц, — криво ухмыльнувшись, заявил старый лис. — А вовсе не «сегодня».
Я услышал строгий голос своего наставника, но мне показалось, что Чейд больше на меня не сердится. Он протянул мне три свитка, лежавшие у него на ладони.
— У нас с Кетриккен имелись свои причины не показывать их тебе. Думаю, ты посчитаешь их достаточно разумными.
Я взял у него свитки, но, прежде чем я успел развернуть первый, шкаф скользнул в сторону, и вошел Олух. Я мгновенно спрятал свитки в рукаве, таким уверенным движением, рожденным годами тренировки, что оно получилось почти бессознательным.
— А теперь мне нужно идти, Фитц Чивэл. — Чейд повернулся к Олуху. — Олух, ты должен был встретиться с Томом днем. Теперь, раз уж вы оба здесь, я хочу, чтобы вы провели некоторое время вместе и подружились. — Старый убийца наградил меня напоследок ледяным взглядом. — Я уверен, что вы с удовольствием поболтаете. Доброй ночи вам обоим.
И он ушел. Мне показалось, или он был рад, что может нас оставить? Чейд поспешно скрылся за полкой, прежде чем она встала на место за спиной Олуха, который принес огромную охапку дров в куске мешковины, перекинутом через плечо. Он оглянулся, удивившись тому, что Чейд так быстро покинул комнату.
— Дрова, — сказал он мне, свалил все, что принес, в кучу на полу, выпрямился и тоже собрался уйти.
— Олух…
Мой голос заставил его остановиться. Чейд прав. Я должен, по крайней мере, добиться того, чтобы он меня слушался.
— Ты прекрасно знаешь, что дрова нужно сложить на подставку у камина.
Олух бросил на меня сердитый взгляд, расправил плечи и потер пухлые руки. Затем схватил мешковину за один конец и потащил дрова к камину, рассыпая по дороге поленья, куски коры и мусор. Я молчал. Он присел на корточки и с демонстративным старанием и грохотом начал складывать дрова на подставку. Работая, он постоянно на меня оглядывался, но я не мог понять, что выражают его глаза — страх или злобу. Тогда я налил себе вина и попытался не обращать на него внимания. Я знал, что должен отыскать способ общаться с Олухом, причем каждый день. Мне совсем не хотелось, чтобы он болтался около меня, не говоря уже о том, чтобы чему-нибудь его учить. По правде говоря, его уродливое расплывшееся тело и замедленные движения казались мне отвратительными.
Точно так же относился ко мне Гален. И Гален тоже не хотел меня учить.
Эта мысль разбередила старую рану, которая никак не желала затягиваться. На мгновение мне стало стыдно, когда я посмотрел на Олуха, который с мрачным видом складывал дрова. Он не больше меня просил, чтобы его сделали орудием в руках Видящих. Как и я, он стал жертвой долга. И не виноват в том, что уродлив и у него не все в порядке с головой. Неожиданно мне пришел в голову вопрос, который наверняка ему никто не задавал и ответ на который мне вдруг невыносимо захотелось узнать, потому что он мог представить ситуацию с группой для Дьютифула совсем в ином свете.
— Олух, — позвал я, и он заворчал в ответ.
Я молчал, пока он не прекратил греметь дровами и не повернулся ко мне. Весь его вид говорил о том, что он мной страшно недоволен. Возможно, я выбрал не совсем подходящее время для своих вопросов. С другой стороны, я сомневался, что подходящее для нас с Олухом время вообще может наступить. Когда я убедился, что он слушает, а маленькие глазки упрямо буравят меня, я заговорил снова:
— Олух, ты хочешь, чтобы я учил тебя Скиллу?
— Что? — На лице у него появилась подозрительность, словно я решил над ним посмеяться.
Я сделал глубокий вдох.
— У тебя есть способности. — Олух нахмурился еще сильнее, и тогда я пояснил: — То, что ты умеешь делать, а другие — нет. Иногда ты пользуешься своим даром, чтобы заставить людей «не видеть тебя».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
— Чейд. Прежде чем ты уйдешь, мне нужно рассказать тебе об одном важном открытии. По-моему, в наших тайных коридорах бродил шпион.
Он заставил себя забыть о гневе, мне даже показалось, что я вижу, как он заталкивает его подальше, в самые глубины своей души. Когда он повернулся, я поднял горшок и показал ему крысу.
— Хорек убил ее сегодня ночью. Я почувствовал, что кто-то испытал страшную боль, когда она умерла. Думаю, она была связана Уитом с кем-то из обитателей Баккипа. Вполне возможно, именно ее я встретил по дороге в замок в ночь перед помолвкой принца.
Морщась от отвращения, Чейд склонился над крысой и ткнул в нее пальцем.
— А можно узнать, кому она принадлежала?
— Практически нет, — покачав головой, ответил я. — Но ее смерть кого-то очень сильно расстроила. Подозреваю, что этому человеку понадобится пара дней, чтобы прийти в себя. Поэтому, если кто-то вдруг перестанет появляться на людях, ты можешь его навестить и узнать, что с ним случилось.
— Я поспрашиваю. Значит, ты думаешь, что кто-то из аристократов играет в Баккипе роль шпиона?
— В том-то и дело, что этого нельзя сказать точно. Шпионом может быть кто угодно — мужчина или женщина, аристократ, слуга или бард. Вполне возможно, что он живет здесь постоянно, а может, прибыл перед праздниками, посвященными помолвке.
— А ты кого-нибудь подозреваешь?
Я нахмурился.
— Думаю, стоит повнимательнее присмотреться к Сивилу Брезинге и к тем, кто его окружает. Но только потому, что нам известно о наличии у них Уита и что они симпатизируют обладателям этого вида магии.
— Их совсем не так много. Сивил Брезинга приехал со слугой, мальчиком-пажом и еще, кажется, с конюхом, который присматривает за его лошадью. Я ими займусь.
— Интересно, что он остался здесь после того, как большинство аристократов разъехалось по домам. Ты не мог бы осторожно выяснить, почему?
— Он очень подружился с принцем. Его семья, разумеется, заинтересована в том, чтобы их отношения развивались. Но я поспрашиваю о том, как идут дела в Гейлкипе. У меня там свой человек.
Я кивнул.
— Она сообщила мне, что в последние месяца два в Гейлкипе все пошло кувырком. Старые слуги ушли, а новые не слишком хорошо воспитаны и дисциплинированы. А еще она говорит, что там произошла очень неприятная история с помощниками поварихи, которые забрались в винный погреб. Повариха страшно расстроилась, обнаружив их в сильном подпитии, и ужасно разозлилась, узнав, что они уже давно устраивали туда набеги. Когда леди Брезинга не уволила виновных, повариха не пожелала остаться в Гейлкипе, хотя прослужила в доме несколько лет. Кроме того, там стали принимать весьма необычных гостей. Вместо землевладельцев и мелких аристократов леди Брезинга приглашает группы охотников, они кажутся моей осведомительнице, мягко говоря, не слишком умными людьми с отвратительными манерами.
— И что, по-твоему, это означает?
— Возможно, леди Брезинга решила завести новых союзников. Я подозреваю, что ее гости, в лучшем случае, наделены Уитом, а в худшем — являются Полукровками.
Впрочем, не следует исключать, что леди Брезинга действует против собственной воли. Моя девушка говорит, что она все больше и больше времени проводит в своей комнате, даже когда ее гости «обедают».
— Удалось перехватить какие-нибудь из ее писем Сивилу?
Чейд покачал головой.
— Ни одного за последние два месяца. Складывается впечатление, что их не было.
— Очень странно. Что-то там не так. Нам следует еще внимательнее следить за Сивилом Брезингой. — Я вздохнул. — Эта крыса — первое указание на деятельность Полукровок, с тех пор как они прислали Лорел сломанную ветку. Я надеялся, что они успокоились.
Чейд сделал глубокий вдох и медленно выдохнул. Затем вернулся к столу и опустился на стул.
— Были и другие, — тихо проговорил он. — Но, как и эта крыса, не слишком заметные.
Вот так новость!
— Правда?
— В Бакке королеве удалось положить конец казням людей, наделенных Уитом, — откашлявшись, начал Чейд. — По крайней мере, публичным. Я подозреваю, что в маленьких городах и деревушках дела обстоят иначе, просто мы ничего не знаем. Или это делается под видом наказания за другие преступления. Однако казни сменились убийствами. Мы не знаем имен виновных — горожане расправляются с обладателями Уита, или Полукровки выступили против своих же, чтобы склонить их к сотрудничеству. Но люди продолжают умирать.
— Мы уже обсуждали это раньше. Здесь королева Кетриккен бессильна, — ровным голосом заметил я.
Чейд издал какой-то неопределенный звук и сказал:
— Я был бы тебе чрезвычайно признателен, если бы ты сумел убедить в этом королеву. Мне не удается. Она очень обеспокоена, Фитц. И не только потому, что ее сын наделен Уитом.
Я кивнул, показывая, что понял: Кетриккен боится и за меня тоже.
— А за пределами Бакка? — спросил я.
— Тут гораздо сложнее. В других герцогствах всегда без особой симпатии относились к тому, что корона вмешивается в их «личные» дела, касающиеся управления и соблюдения законов. Требовать, чтобы Фарроу или Тилт прекратили казнить людей, наделенных Уитом, все равно что желать полного прекращения военных действий на границе Шокса и Чалседа.
— Шокс никогда не мог договориться с Чалседом по поводу общей границы.
— А Фарроу и Тилт казнят обладателей Уита.
— Это не совсем так. — Я откинулся на спинку стула. Мне удалось изучить несколько свитков, имевшихся в библиотеке Чейд а. — До появления историй о Принце Полукровке Уит там рассматривали как один из видов колдовства, причем не слишком сильного, вроде магии, которая требуется при изготовлении амулетов. Если кто-то им обладал, его не считали чудовищем или воплощением зла.
— Ну хорошо, — не стал спорить Чейд. — Ты прав. Но сейчас все так изменилось, что искоренить ненависть жителей этих герцогств к людям Уита практически невозможно. Леди Пейшенс делает все, что в ее силах в Фарроу. Когда ей не удалось предотвратить казнь, она самым суровым образом наказала виновных. Никто не может сказать, что она не пытается навести в герцогстве порядок. — Он пожевал нижнюю губу. — На прошлой неделе королева получила анонимное письмо.
— А почему я о нем ничего не знаю? — тут же спросил я.
— А почему ты должен о нем знать? — поинтересовался Чейд, но, увидев, как я нахмурился, добавил уже мягче: — Рассказывать почти нечего. В письме не содержалось ни требований, ни угроз, лишь перечислялись имена тех, кого казнили за обладание Уитом за прошедшие полгода по всей территории Шести Герцогств. — Чейд вздохнул. — Список выглядит внушительно — в нем сорок семь имен. Но знака жеребца-полукровки на нем нет. Мы думаем, его отправила другая группа. Я задумался над его словами.
— Полагаю, обладатели Уита знают, что королева им сочувствует, и решили сообщить, что происходит, а потом посмотреть, как она отреагирует. Нужно что-то делать, Чейд. Королева совершит серьезную ошибку, если проигнорирует письмо.
Он неохотно кивнул мне, довольный моими выводами.
— Я тоже так считаю. Королева говорит, что мы сделали шаг вперед и начинаем завоевывать доверие людей Уита. Они бы не прислали ей этот список, если бы не считали, что она может им помочь. Сейчас мы пытаемся разыскать родственников тех, кто был казнен. Затем королева намерена потребовать, чтобы правители герцогств заплатили им компенсацию. Золотом.
— Сомневаюсь, что вам будет сопутствовать успех в ваших поисках. Люди не слишком любят открыто признавать, что их родные обладают Уитом.
И снова Чейд кивнул.
— Кое-кого мы нашли. Компенсация другим будет выплачена здесь, в Баккипе, казначеями королевы. В тех случаях, когда родных не удастся найти, будут развешены объявления, что они могут прийти в Бакк.
Я снова задумался.
— По большей части, они побоятся. Кроме того, мне кажется, золото не поможет. Кое-кто из аристократов посчитает его платой за то, чтобы очистить свои земли от людей Уита. Вроде вознаграждения крысолову за убитых крыс.
Чейд склонил голову и принялся тереть виски. Когда он снова на меня посмотрел, я увидел, какое у него усталое лицо.
— Мы делаем все, что можем, Фитц Чивэл. У тебя есть предложения получше?
— Нет. Но я бы хотел посмотреть письма. То, в котором имена, и другие, пришедшие раньше. Особенно послание, прибывшее перед исчезновением принца.
— Хорошо, ты их получишь.
Что-то в его голосе мне совсем не понравилось, и я осторожно сказал:
— Я уже говорил, что хочу их видеть. Несколько раз. Мне действительно это нужно, Чейд. Когда ты их мне покажешь?
Он посмотрел на меня исподлобья, затем встал и очень медленно подошел к шкафу, где хранил свитки и манускрипты.
— Думаю, ты узнаешь все мои тайны — рано или поздно, — неохотно заявил он.
Затем сделал какое-то движение, и замок открылся. Декоративная панель в виде короны отъехала вниз, Чейд засунул внутрь шкафа руку и вытащил три свитка. Они были туго свернуты и могли легко спрятаться в ладони. Я встал, но он закрыл шкаф прежде, чем я успел разглядеть, что еще он там прячет.
— Как ты его открыл? — спросил я.
— Я сказал «рано или поздно», Фитц, — криво ухмыльнувшись, заявил старый лис. — А вовсе не «сегодня».
Я услышал строгий голос своего наставника, но мне показалось, что Чейд больше на меня не сердится. Он протянул мне три свитка, лежавшие у него на ладони.
— У нас с Кетриккен имелись свои причины не показывать их тебе. Думаю, ты посчитаешь их достаточно разумными.
Я взял у него свитки, но, прежде чем я успел развернуть первый, шкаф скользнул в сторону, и вошел Олух. Я мгновенно спрятал свитки в рукаве, таким уверенным движением, рожденным годами тренировки, что оно получилось почти бессознательным.
— А теперь мне нужно идти, Фитц Чивэл. — Чейд повернулся к Олуху. — Олух, ты должен был встретиться с Томом днем. Теперь, раз уж вы оба здесь, я хочу, чтобы вы провели некоторое время вместе и подружились. — Старый убийца наградил меня напоследок ледяным взглядом. — Я уверен, что вы с удовольствием поболтаете. Доброй ночи вам обоим.
И он ушел. Мне показалось, или он был рад, что может нас оставить? Чейд поспешно скрылся за полкой, прежде чем она встала на место за спиной Олуха, который принес огромную охапку дров в куске мешковины, перекинутом через плечо. Он оглянулся, удивившись тому, что Чейд так быстро покинул комнату.
— Дрова, — сказал он мне, свалил все, что принес, в кучу на полу, выпрямился и тоже собрался уйти.
— Олух…
Мой голос заставил его остановиться. Чейд прав. Я должен, по крайней мере, добиться того, чтобы он меня слушался.
— Ты прекрасно знаешь, что дрова нужно сложить на подставку у камина.
Олух бросил на меня сердитый взгляд, расправил плечи и потер пухлые руки. Затем схватил мешковину за один конец и потащил дрова к камину, рассыпая по дороге поленья, куски коры и мусор. Я молчал. Он присел на корточки и с демонстративным старанием и грохотом начал складывать дрова на подставку. Работая, он постоянно на меня оглядывался, но я не мог понять, что выражают его глаза — страх или злобу. Тогда я налил себе вина и попытался не обращать на него внимания. Я знал, что должен отыскать способ общаться с Олухом, причем каждый день. Мне совсем не хотелось, чтобы он болтался около меня, не говоря уже о том, чтобы чему-нибудь его учить. По правде говоря, его уродливое расплывшееся тело и замедленные движения казались мне отвратительными.
Точно так же относился ко мне Гален. И Гален тоже не хотел меня учить.
Эта мысль разбередила старую рану, которая никак не желала затягиваться. На мгновение мне стало стыдно, когда я посмотрел на Олуха, который с мрачным видом складывал дрова. Он не больше меня просил, чтобы его сделали орудием в руках Видящих. Как и я, он стал жертвой долга. И не виноват в том, что уродлив и у него не все в порядке с головой. Неожиданно мне пришел в голову вопрос, который наверняка ему никто не задавал и ответ на который мне вдруг невыносимо захотелось узнать, потому что он мог представить ситуацию с группой для Дьютифула совсем в ином свете.
— Олух, — позвал я, и он заворчал в ответ.
Я молчал, пока он не прекратил греметь дровами и не повернулся ко мне. Весь его вид говорил о том, что он мной страшно недоволен. Возможно, я выбрал не совсем подходящее время для своих вопросов. С другой стороны, я сомневался, что подходящее для нас с Олухом время вообще может наступить. Когда я убедился, что он слушает, а маленькие глазки упрямо буравят меня, я заговорил снова:
— Олух, ты хочешь, чтобы я учил тебя Скиллу?
— Что? — На лице у него появилась подозрительность, словно я решил над ним посмеяться.
Я сделал глубокий вдох.
— У тебя есть способности. — Олух нахмурился еще сильнее, и тогда я пояснил: — То, что ты умеешь делать, а другие — нет. Иногда ты пользуешься своим даром, чтобы заставить людей «не видеть тебя».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106