И улыбнулся. — Мне очень хотелось вам помочь. Но я не могу быть Изменяющим. Я вообще очень мало могу, иначе все рухнет. Ты понимаешь?
— Мне кажется, понимаю, — осторожно ответил я. — Тебе не позволено быть тем, кто изменяет течение жизни. Ты был Белым Пророком своего времени, а не Изменяющим.
— Да, именно! — Он улыбнулся мне. — А это не мое время. Оно твое, чтобы ты стал Изменяющим, и его, чтобы увидеть путь и направить тебя по нему. Ты на него ступил. А он заплатил за это.
Черный Человек замолчал, но не потому, что его охватила печаль, а признавая то, что мы сделали. Я опустил голову. Он погладил меня по плечу, и я посмотрел на него. В его улыбке была заключена мудрость веков.
— И мы пойдем дальше, — заверил он меня. — В новую жизнь! По новым дорогам, которых никто не видел. Ни я, ни она — та, что обманула меня, — не видели этого пути. Только твой Пророк сумел его разглядеть! Дорогу, на которую мы ступим после возрождения драконов. — Неожиданно он тяжело вздохнул. — Тебе пришлось заплатить высокую цену, но ты ее заплатил. Иди. Найди то, что от него осталось. Бросить его там… — Старик покачал головой. — Этого не должно быть. — Он снова махнул рукой. — Иди, Изменяющий. Даже сейчас я не осмеливаюсь стать тем, кто меняет порядок вещей. Пока ты жив, это твоя роль. А теперь иди. — Он показал рукой на мой заплечный мешок, а потом на дверь. И улыбнулся.
Затем, не говоря больше ни слова, он опустился на постель Шута и растянулся на ней около огня.
Я никак не мог решить, что же мне делать. Я устал, а Черный Человек создал в маленькой пещере такой уютный теплый островок, какой легко мог бы создать вокруг себя Шут. Но, с другой стороны, именно здесь мне вдруг снова отчаянно захотелось завершить все свои дела. Я пожалел, что не смог предупредить Олуха о том, что уйду. Однако я почему-то был уверен, что он не испугается, когда проснется и обнаружит, что меня нет.
Значит, придется его оставить. Я надел еще холодный плащ и снова взял в руки заплечный мешок. Потом я окинул взглядом маленькое жилище Черного Человека, и перед моим мысленным взором встали роскошные палаты, где царила Бледная Женщина. В следующее мгновение у меня сжалось сердце, когда я представил себе своего друга в ее ледяном дворце. Я тихо вышел в серую ночь и плотно прикрыл за собой дверь.
XXVIII. ИЗМЕНЯЮЩИЙ
Здесь, в тихих заводях реки, недалеко от города Дождевых Чащоб, лежат огромные бревна, их называют диводревом. Один матрос рассказал мне, что это оболочка, в которую облачаются змеи, чтобы превратиться в драконов. Большая магическая сила приписывается этому «дереву». Сделанные из них артефакты со временем обретают собственную жизнь; говорят, что живые корабли торговцев Бингтауна делали из такого дерева. Если любовники растирают диводрево в порошок, а потом обмениваются им, они видят общие сны. В больших количествах порошок может быть ядовитым. Когда я спросил, почему такой ценный материал до сих пор остается на дне реки, матрос ответил, что драконица Тинталья и ее потомство охраняют дерево так, словно дороже его нет ничего на свете. Одна щепка стоит больше человеческой жизни, заверял меня матрос. Все мои попытки подкупить его закончились сокрушительной неудачей.
Неподписанное донесение шпиона для Чейда Фаллстара.
Черный Человек был прав. Никакая ночь не могла скрыть от меня тропы.
Тем не менее идти в темноте по узкому извилистому проходу вдоль обрыва было совсем не просто. Изредка на утес накатывали волны, брызги долетали до тропы и моментально превращались в ледяные змейки под моими ногами. Дважды я едва не упал; а спустившись вниз, посмотрел назад и поразился, что мне удалось пройти по такому крутому склону.
И я увидел свой путь. Во всяком случае, его начало. Выше на скале, в стороне от двери в жилище Черного Человека, покрытый льдом камень испускал бледно-голубой свет. Я его узнал и содрогнулся, а потом, тяжело вздохнув, стал подниматься вверх.
Даже днем подъем был бы тяжелым. Мой недолгий отдых в пещере Черного Человека скорее отнял, чем восстановил мои силы. Не раз мне хотелось повернуть назад, чтобы вновь оказаться в тепле и поспать до утра. Однако я думал о возвращении не как о том, что я могу сделать, а как о несбыточном желании, и теперь, когда я был близок к цели, мне вдруг стало не по себе. Мне удалось воздвигнуть стену времени между скорбью и собой, но я знал, что этой ночью мне придется взглянуть в глаза правде и принять ее, какой бы горькой она ни была. Одновременно мне хотелось, чтобы все это поскорее осталось позади.
Когда я наконец добрался до трещины в стене, из которой лился свет, оказалось, что я с трудом могу в нее протиснуться. Тоненькие струйки воды, текущей по склону, замерзали, постепенно сужая проход. У меня даже возникло подозрение, что Черному Человеку приходилось ежедневно скалывать лед, чтобы им пользоваться.
Я вытащил нож и сколол часть льда, чтобы протиснуться в узкий лаз. Мой заплечный мешок едва не застрял. Мне даже пришлось его снять и двигаться боком в сторону света. Постепенно трещина расширялась, но когда я обернулся, чтобы посмотреть назад, у меня возникли сомнения, сумею ли я самостоятельно выбраться отсюда. С этой стороны создавалось впечатление, что трещина заканчивается тупиком.
Проход вновь сузился и слегка опустился вниз, перед тем как пересечься с пробитым в камне туннелем. Здесь сияла одна из сфер Бледной Женщины — именно это сияние и привлекло меня.
Прежде чем войти в туннель, я внимательно осмотрелся по сторонам. Здесь царила тишина, и мне удалось различить едва слышный звук капающей воды и тихий шорох смеющихся пластов ледника. Уит подсказал мне, что поблизости нет живых существ, но это едва ли могло служить утешением. А если не все «перекованные» обрели свободу? Я приподнял голову, принюхиваясь, точно волк, но уловил только запах тающего льда и едва ощутимый аромат дыма. Я немного постоял, не зная, куда свернуть, а потом, сам не знаю почему, зашагал налево. Однако сначала я оставил знак на стене на уровне глаз, словно подтверждая, что намерен вернуться.
Вновь я путешествовал по холодным туннелям владений Бледной Женщины. Проходы казались знакомыми, но уверенности у меня не было, поскольку все здесь выглядело одинаковым. У меня появилось ощущение, будто я попал в место, где когда-то побывал, однако мне никак не удавалось вызвать нужные воспоминания, поскольку здесь совершенно не чувствовалось течения времени.
Свет, который испускали диковинные сферы, оставался ровным и неизменным, и я вдруг обнаружил, что стараюсь шагать бесшумно, а перед каждым перекрестком внимательно оглядываюсь по сторонам. Мне казалось, будто я проник в склеп — и не только из-за того, что я искал тело Шута. Быть может, причиной тому было движение воздуха в холодных туннелях и странные приглушенные шорохи, похожие на шепот.
Похоже, этой частью цитадели Бледной Женщины давно не пользовались. Большинство помещений, выходящих в коридоры, были пусты. В одном я нашел кучу мусора: старый носок, сломанную стрелу, потрепанное одеяло и потрескавшийся кувшин валялись на пыльном каменном полу. В другом обнаружил разбросанные по полу кубики из камня памяти — очевидно, они упали с длинных, узких полок. Интересно. Кто и когда обитал в этих помещениях? Возможно, здесь жили между набегами экипажи красных кораблей?
Или, как сказал мне Черный Человек, эту цитадель построили очень давно, в незапамятные времена? Я пришел к выводу, что люди появились здесь задолго до начала войны красных кораблей. Высоко на стенах сохранились древние барельефы — узкое женское лицо, летящий дракон, высокий стройный король. Впрочем, часть из них была уничтожена, остались лишь фрагменты. Возможно, Бледная Женщина приказала очистить от них стены, а может быть, «перекованные» по собственной воле расправились с искусными творениями мастеров? Постепенно я все лучше понимал людей, построивших эту цитадель, и у меня неминуемо возник вопрос: хотела ли Бледная Женщина стереть все свидетельства пребывания здесь Элдерлингов? И были ли они теми «древними», что погибли на глазах у Черного Человека?
Туннель, по которому я шел, слился с сильно обледеневшим коридором. Теперь я шагал не по черному камню, а по голубому льду и вскоре оказался в огромном зале с куполом. Прекрасные ледяные гирлянды украшали мощные колонны из льда, которые поддерживали голубой потолок. Время смягчило их очертания, во многих местах лед подтаял, потеряв прежнюю форму, но изящество осталось.
Здесь, в лунном саду изо льда с огромным сияющим полумесяцем, врезанным в потолок вместе с созвездиями, царил сумрак. Женский Сад замка Баккип был вдвое меньше. Очевидно, люди, создавшие это произведение искусства, рассчитывали, что приходящие сюда обретут в нем умиротворение и покой. Однако нижняя часть сада, ледяные фонтаны и скамейки были жестоко изуродованы. Такое могли сотворить лишь те, кого переполняла слепая ненависть. Осталась лишь фигура дракона на ледяном постаменте. Впрочем, его крылья были сломаны, а голова разбита в дюжине мест. В воздухе стоял застарелый запах мочи, основание постамента пожелтело, словно вандалам мало было изуродовать дракона, они постарались еще и осквернить его.
Я пересек ледяной сад и обнаружил винтовую лестницу, которая вела вниз. Когда-то здесь во льду были вырезаны ступени и балюстрада, но время и тающий лед превратили лестницу в неровный и опасный склон. Я несколько раз падал и цеплялся за стены, чтобы не свалиться вниз. Изуродованный ледяной сад говорил о силе ненависти Бледной Женщины. Я все еще опасался, что она бродит где-то в ледяном лабиринте. Наконец я добрался до самого дна, весь в синяках и ссадинах. Мне даже думать не хотелось о том, как я буду подниматься обратно.
Широкий коридор купался в голубом сиянии. Сферы, расположенные в нишах, освещали проход. В одной из них я обнаружил обрубки ледяных ног. В другой — осколки вазы. В прежние времена в нишах стояли скульптуры, по-видимому, здесь была галерея. От нее ответвлялся более узкий коридор, и я с облегчением свернул в него, мне больше не хотелось смотреть на изуродованную красоту. По коридору мне пришлось идти довольно долго. Он постепенно уходил вниз. На следующей развилке я свернул направо — мне показалось, что теперь я знаю, где нахожусь.
Однако я ошибся, поскольку попал в лабиринт ледяных туннелей. Вдоль некоторых из них шли ряды дверей, но открыть их мне не удалось. Я начал оставлять свои метки на перекрестках, но вскоре начал сомневаться, что найду обратный путь. Всякий раз я выбирал проход, который казался мне более широким и со следами недавнего пребывания людей.
Следы стали попадаться чаще, по мере того как я спускался все ниже в ледяной город. Теперь у меня не осталось никаких сомнений, что Элдерлинги использовали лед в качестве строительного материала, когда поняли, что бороться с его наступлением невозможно. Вероятно, сначала они воздвигли свой город из камня, но когда ледник захватил остров, стали строить жилища изо льда. Вскоре я попал в туннели, где жила Бледная Женщина и ее приспешники, и изящные ледяные строения остались далеко у меня за спиной, а мне стало стыдно за людей.
Теперь я все чаще находил следы пребывания здесь людей. В углах казарм стояли ведра с помоями. На полу валялись шкуры, служившие постелями. Однако я не заметил никаких примет того, что здесь жили обычные солдаты: ни игральных костей или амулетов, подаренных возлюбленными, ни аккуратно сложенных чистых рубашек для похода в таверну. Здесь все говорило о тяжелой жизни, лишенной всяческого смысла. «Перекованные». В моей душе поднялась волна жалости к людям, потерявшим годы жизни на службе у Бледной Женщины.
Скорее удача, чем память, привела меня в тронный зал. Когда я увидел двойную дверь, меня охватили дурные предчувствия. Именно здесь я в последний раз видел Шута. Неужели его прикованное тело до сих пор распростерто на полу? От этой мысли у меня закружилась голова, и перед глазами потемнело. Я остановился и сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, дожидаясь, когда пройдет слабость. А потом заставил себя идти дальше.
Одна из высоких дверей была приоткрыта, и оттуда в коридор намело горку снега. Сердце замерло у меня в груди, и я подумал, что, возможно, на этом мое путешествие закончится, поскольку весь тронный зал завален снегом и обрушившимся льдом. Две трети дверного проема были забиты льдом и снегом. Лишь с большим трудом мне удалось протиснуться внутрь. На несколько мгновений я застыл в неподвижности, завороженно глядя сквозь тусклый голубой свет.
Вся центральная часть потолка рухнула, наполнив середину зала глыбами льда. Тусклый свет исходил от нескольких уцелевших сфер. Сколько еще будут гореть волшебные светильники? Что это — магия Бледной Женщины или наследство Элдерлингов?
Я двинулся вперед с осторожностью крысы, попавшей в незнакомое место, стараясь держаться поближе к стенам, где льда было заметно меньше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134
— Мне кажется, понимаю, — осторожно ответил я. — Тебе не позволено быть тем, кто изменяет течение жизни. Ты был Белым Пророком своего времени, а не Изменяющим.
— Да, именно! — Он улыбнулся мне. — А это не мое время. Оно твое, чтобы ты стал Изменяющим, и его, чтобы увидеть путь и направить тебя по нему. Ты на него ступил. А он заплатил за это.
Черный Человек замолчал, но не потому, что его охватила печаль, а признавая то, что мы сделали. Я опустил голову. Он погладил меня по плечу, и я посмотрел на него. В его улыбке была заключена мудрость веков.
— И мы пойдем дальше, — заверил он меня. — В новую жизнь! По новым дорогам, которых никто не видел. Ни я, ни она — та, что обманула меня, — не видели этого пути. Только твой Пророк сумел его разглядеть! Дорогу, на которую мы ступим после возрождения драконов. — Неожиданно он тяжело вздохнул. — Тебе пришлось заплатить высокую цену, но ты ее заплатил. Иди. Найди то, что от него осталось. Бросить его там… — Старик покачал головой. — Этого не должно быть. — Он снова махнул рукой. — Иди, Изменяющий. Даже сейчас я не осмеливаюсь стать тем, кто меняет порядок вещей. Пока ты жив, это твоя роль. А теперь иди. — Он показал рукой на мой заплечный мешок, а потом на дверь. И улыбнулся.
Затем, не говоря больше ни слова, он опустился на постель Шута и растянулся на ней около огня.
Я никак не мог решить, что же мне делать. Я устал, а Черный Человек создал в маленькой пещере такой уютный теплый островок, какой легко мог бы создать вокруг себя Шут. Но, с другой стороны, именно здесь мне вдруг снова отчаянно захотелось завершить все свои дела. Я пожалел, что не смог предупредить Олуха о том, что уйду. Однако я почему-то был уверен, что он не испугается, когда проснется и обнаружит, что меня нет.
Значит, придется его оставить. Я надел еще холодный плащ и снова взял в руки заплечный мешок. Потом я окинул взглядом маленькое жилище Черного Человека, и перед моим мысленным взором встали роскошные палаты, где царила Бледная Женщина. В следующее мгновение у меня сжалось сердце, когда я представил себе своего друга в ее ледяном дворце. Я тихо вышел в серую ночь и плотно прикрыл за собой дверь.
XXVIII. ИЗМЕНЯЮЩИЙ
Здесь, в тихих заводях реки, недалеко от города Дождевых Чащоб, лежат огромные бревна, их называют диводревом. Один матрос рассказал мне, что это оболочка, в которую облачаются змеи, чтобы превратиться в драконов. Большая магическая сила приписывается этому «дереву». Сделанные из них артефакты со временем обретают собственную жизнь; говорят, что живые корабли торговцев Бингтауна делали из такого дерева. Если любовники растирают диводрево в порошок, а потом обмениваются им, они видят общие сны. В больших количествах порошок может быть ядовитым. Когда я спросил, почему такой ценный материал до сих пор остается на дне реки, матрос ответил, что драконица Тинталья и ее потомство охраняют дерево так, словно дороже его нет ничего на свете. Одна щепка стоит больше человеческой жизни, заверял меня матрос. Все мои попытки подкупить его закончились сокрушительной неудачей.
Неподписанное донесение шпиона для Чейда Фаллстара.
Черный Человек был прав. Никакая ночь не могла скрыть от меня тропы.
Тем не менее идти в темноте по узкому извилистому проходу вдоль обрыва было совсем не просто. Изредка на утес накатывали волны, брызги долетали до тропы и моментально превращались в ледяные змейки под моими ногами. Дважды я едва не упал; а спустившись вниз, посмотрел назад и поразился, что мне удалось пройти по такому крутому склону.
И я увидел свой путь. Во всяком случае, его начало. Выше на скале, в стороне от двери в жилище Черного Человека, покрытый льдом камень испускал бледно-голубой свет. Я его узнал и содрогнулся, а потом, тяжело вздохнув, стал подниматься вверх.
Даже днем подъем был бы тяжелым. Мой недолгий отдых в пещере Черного Человека скорее отнял, чем восстановил мои силы. Не раз мне хотелось повернуть назад, чтобы вновь оказаться в тепле и поспать до утра. Однако я думал о возвращении не как о том, что я могу сделать, а как о несбыточном желании, и теперь, когда я был близок к цели, мне вдруг стало не по себе. Мне удалось воздвигнуть стену времени между скорбью и собой, но я знал, что этой ночью мне придется взглянуть в глаза правде и принять ее, какой бы горькой она ни была. Одновременно мне хотелось, чтобы все это поскорее осталось позади.
Когда я наконец добрался до трещины в стене, из которой лился свет, оказалось, что я с трудом могу в нее протиснуться. Тоненькие струйки воды, текущей по склону, замерзали, постепенно сужая проход. У меня даже возникло подозрение, что Черному Человеку приходилось ежедневно скалывать лед, чтобы им пользоваться.
Я вытащил нож и сколол часть льда, чтобы протиснуться в узкий лаз. Мой заплечный мешок едва не застрял. Мне даже пришлось его снять и двигаться боком в сторону света. Постепенно трещина расширялась, но когда я обернулся, чтобы посмотреть назад, у меня возникли сомнения, сумею ли я самостоятельно выбраться отсюда. С этой стороны создавалось впечатление, что трещина заканчивается тупиком.
Проход вновь сузился и слегка опустился вниз, перед тем как пересечься с пробитым в камне туннелем. Здесь сияла одна из сфер Бледной Женщины — именно это сияние и привлекло меня.
Прежде чем войти в туннель, я внимательно осмотрелся по сторонам. Здесь царила тишина, и мне удалось различить едва слышный звук капающей воды и тихий шорох смеющихся пластов ледника. Уит подсказал мне, что поблизости нет живых существ, но это едва ли могло служить утешением. А если не все «перекованные» обрели свободу? Я приподнял голову, принюхиваясь, точно волк, но уловил только запах тающего льда и едва ощутимый аромат дыма. Я немного постоял, не зная, куда свернуть, а потом, сам не знаю почему, зашагал налево. Однако сначала я оставил знак на стене на уровне глаз, словно подтверждая, что намерен вернуться.
Вновь я путешествовал по холодным туннелям владений Бледной Женщины. Проходы казались знакомыми, но уверенности у меня не было, поскольку все здесь выглядело одинаковым. У меня появилось ощущение, будто я попал в место, где когда-то побывал, однако мне никак не удавалось вызвать нужные воспоминания, поскольку здесь совершенно не чувствовалось течения времени.
Свет, который испускали диковинные сферы, оставался ровным и неизменным, и я вдруг обнаружил, что стараюсь шагать бесшумно, а перед каждым перекрестком внимательно оглядываюсь по сторонам. Мне казалось, будто я проник в склеп — и не только из-за того, что я искал тело Шута. Быть может, причиной тому было движение воздуха в холодных туннелях и странные приглушенные шорохи, похожие на шепот.
Похоже, этой частью цитадели Бледной Женщины давно не пользовались. Большинство помещений, выходящих в коридоры, были пусты. В одном я нашел кучу мусора: старый носок, сломанную стрелу, потрепанное одеяло и потрескавшийся кувшин валялись на пыльном каменном полу. В другом обнаружил разбросанные по полу кубики из камня памяти — очевидно, они упали с длинных, узких полок. Интересно. Кто и когда обитал в этих помещениях? Возможно, здесь жили между набегами экипажи красных кораблей?
Или, как сказал мне Черный Человек, эту цитадель построили очень давно, в незапамятные времена? Я пришел к выводу, что люди появились здесь задолго до начала войны красных кораблей. Высоко на стенах сохранились древние барельефы — узкое женское лицо, летящий дракон, высокий стройный король. Впрочем, часть из них была уничтожена, остались лишь фрагменты. Возможно, Бледная Женщина приказала очистить от них стены, а может быть, «перекованные» по собственной воле расправились с искусными творениями мастеров? Постепенно я все лучше понимал людей, построивших эту цитадель, и у меня неминуемо возник вопрос: хотела ли Бледная Женщина стереть все свидетельства пребывания здесь Элдерлингов? И были ли они теми «древними», что погибли на глазах у Черного Человека?
Туннель, по которому я шел, слился с сильно обледеневшим коридором. Теперь я шагал не по черному камню, а по голубому льду и вскоре оказался в огромном зале с куполом. Прекрасные ледяные гирлянды украшали мощные колонны из льда, которые поддерживали голубой потолок. Время смягчило их очертания, во многих местах лед подтаял, потеряв прежнюю форму, но изящество осталось.
Здесь, в лунном саду изо льда с огромным сияющим полумесяцем, врезанным в потолок вместе с созвездиями, царил сумрак. Женский Сад замка Баккип был вдвое меньше. Очевидно, люди, создавшие это произведение искусства, рассчитывали, что приходящие сюда обретут в нем умиротворение и покой. Однако нижняя часть сада, ледяные фонтаны и скамейки были жестоко изуродованы. Такое могли сотворить лишь те, кого переполняла слепая ненависть. Осталась лишь фигура дракона на ледяном постаменте. Впрочем, его крылья были сломаны, а голова разбита в дюжине мест. В воздухе стоял застарелый запах мочи, основание постамента пожелтело, словно вандалам мало было изуродовать дракона, они постарались еще и осквернить его.
Я пересек ледяной сад и обнаружил винтовую лестницу, которая вела вниз. Когда-то здесь во льду были вырезаны ступени и балюстрада, но время и тающий лед превратили лестницу в неровный и опасный склон. Я несколько раз падал и цеплялся за стены, чтобы не свалиться вниз. Изуродованный ледяной сад говорил о силе ненависти Бледной Женщины. Я все еще опасался, что она бродит где-то в ледяном лабиринте. Наконец я добрался до самого дна, весь в синяках и ссадинах. Мне даже думать не хотелось о том, как я буду подниматься обратно.
Широкий коридор купался в голубом сиянии. Сферы, расположенные в нишах, освещали проход. В одной из них я обнаружил обрубки ледяных ног. В другой — осколки вазы. В прежние времена в нишах стояли скульптуры, по-видимому, здесь была галерея. От нее ответвлялся более узкий коридор, и я с облегчением свернул в него, мне больше не хотелось смотреть на изуродованную красоту. По коридору мне пришлось идти довольно долго. Он постепенно уходил вниз. На следующей развилке я свернул направо — мне показалось, что теперь я знаю, где нахожусь.
Однако я ошибся, поскольку попал в лабиринт ледяных туннелей. Вдоль некоторых из них шли ряды дверей, но открыть их мне не удалось. Я начал оставлять свои метки на перекрестках, но вскоре начал сомневаться, что найду обратный путь. Всякий раз я выбирал проход, который казался мне более широким и со следами недавнего пребывания людей.
Следы стали попадаться чаще, по мере того как я спускался все ниже в ледяной город. Теперь у меня не осталось никаких сомнений, что Элдерлинги использовали лед в качестве строительного материала, когда поняли, что бороться с его наступлением невозможно. Вероятно, сначала они воздвигли свой город из камня, но когда ледник захватил остров, стали строить жилища изо льда. Вскоре я попал в туннели, где жила Бледная Женщина и ее приспешники, и изящные ледяные строения остались далеко у меня за спиной, а мне стало стыдно за людей.
Теперь я все чаще находил следы пребывания здесь людей. В углах казарм стояли ведра с помоями. На полу валялись шкуры, служившие постелями. Однако я не заметил никаких примет того, что здесь жили обычные солдаты: ни игральных костей или амулетов, подаренных возлюбленными, ни аккуратно сложенных чистых рубашек для похода в таверну. Здесь все говорило о тяжелой жизни, лишенной всяческого смысла. «Перекованные». В моей душе поднялась волна жалости к людям, потерявшим годы жизни на службе у Бледной Женщины.
Скорее удача, чем память, привела меня в тронный зал. Когда я увидел двойную дверь, меня охватили дурные предчувствия. Именно здесь я в последний раз видел Шута. Неужели его прикованное тело до сих пор распростерто на полу? От этой мысли у меня закружилась голова, и перед глазами потемнело. Я остановился и сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, дожидаясь, когда пройдет слабость. А потом заставил себя идти дальше.
Одна из высоких дверей была приоткрыта, и оттуда в коридор намело горку снега. Сердце замерло у меня в груди, и я подумал, что, возможно, на этом мое путешествие закончится, поскольку весь тронный зал завален снегом и обрушившимся льдом. Две трети дверного проема были забиты льдом и снегом. Лишь с большим трудом мне удалось протиснуться внутрь. На несколько мгновений я застыл в неподвижности, завороженно глядя сквозь тусклый голубой свет.
Вся центральная часть потолка рухнула, наполнив середину зала глыбами льда. Тусклый свет исходил от нескольких уцелевших сфер. Сколько еще будут гореть волшебные светильники? Что это — магия Бледной Женщины или наследство Элдерлингов?
Я двинулся вперед с осторожностью крысы, попавшей в незнакомое место, стараясь держаться поближе к стенам, где льда было заметно меньше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134