«О да, я припоминаю, как это было. Как приятно вновь встретиться с тобой». Но я не обладаю памятью дракона. Поэтому мне ничего не оставалось, как поверить ей на слово, ведь ей не часто удавалось встретить таких достойных доверия людей, как я.
Он начал говорить с интонациями барда, рассказывающего легенду. Мальчик был совершенно очарован. — И как же ты должен ей служить? — нетерпеливо спросил он.
— Ах вот ты о чем! — Шут отбросил волосы с лица, а потом его длинный палец неожиданно указал на меня. — Он знает. Однажды он обещал мне помочь. Не так ли, Баджерлок?
Я принялся отчаянно перебирать свои воспоминания. Обещал ли я ему помогать? Или лишь сказал, что приму решение, когда придет время? Я улыбнулся и ответил, неожиданно проявив гибкость:
— Когда придет время, я исполню свою роль.
Я знал, что Шут заметил мою попытку уйти от прямого ответа, но он улыбнулся так, словно я согласился.
— Как и все мы, — заметил он. — Даже юный Свифт, сын Баррича и Молли.
— Почему ты так меня назвал? — возмущенно воскликнул мальчик. — Мой отец ничего для меня не значит! Ничего!
— Как бы там ни было, ты его сын. Возможно, сейчас ты его отвергаешь, но тебе не под силу заставить Баррича отказаться от сына. Некоторые связи нельзя разорвать при помощи слов. Они остаются с тобой навсегда. И связывают мир и время, не давая им распасться.
— Ничто не связывает его со мной, — упрямо настаивал на своем Свифт.
Наступила пауза. Мальчик понял, что прервал нить повествования и что Шут не собирается его продолжать. Свифт вздохнул и спросил: — Так что же ты должен сделать здесь?
— О, ты и сам знаешь! — Шут вновь сел. — Ты слышал, какие слова были произнесены на берегу, а мне известно, как быстро распространяются слухи в такой маленькой группе людей. Вы приплыли на Аслевджал, чтобы убить дракона. А я намерен вам помешать.
— Если только не начнется честная битва. Если дракон не нападет первым.
Шут покачал головой. — Нет. Я здесь для того, чтобы дракон остался в живых. Свифт перевел взгляд на меня, а потом вновь посмотрел на Шута.
— Значит, ты наш враг, — с сомнением проговорил он. — Ты будешь сражаться с нами, если мы попытаемся убить дракона? Но ты же один! Как ты можешь нам противостоять?
— Я ни с кем не собираюсь сражаться. У меня нет врагов, хотя некоторые и считают меня своим врагом. Свифт, все предельно просто. Я здесь для того, чтобы никто не убил спящего подо льдом дракона.
Мальчик смущенно повел плечами. Я прекрасно понимал, о чем он сейчас подумал, а когда Свифт заговорил, он был так похож на Баррича, что мое сердце пропустило удар.
— Я дал клятву служить моему принцу. — Он вздохнул, но его голос слегка дрожал. — Если вы встанете у него на пути, я должен буду сражаться с вами, милорд.
Шут не сводил глаз с мальчика. — Я не сомневаюсь, что так и будет, если ты веришь, что поступаешь правильно, — спокойно сказал он. — И если события будут развиваться именно так, то скоро мы станем противниками. Я уверен, что ты с уважением отнесешься к долгу моего сердца, как я отношусь к твоему. Однако сейчас мы путешествуем вместе, и я не вижу причин, почему мы не можем поддерживать то, зачем пришел сюда Том Баджерлок. Дружбу.
И вновь Свифт перевел взгляд с Шута на меня. — Значит, вы друзья?
— В течение многих лет, — ответил я, и почти одновременно Шут произнес:
— Я бы сказал, что даже больше, чем просто друзья. Именно в этот момент Сивил Брезинга откинул полог шатра и заглянул внутрь.
— Именно этого я и опасался! — разгневанно воскликнул он.
Свифт, разинув рот, уставился на него. Шут покачал головой и вздохнул. Первым отреагировал на вторжение Сивила я. — Твои страхи беспочвенны, — спокойно сказал я. Между тем Свифт, сделавший собственный вывод, воскликнул:
— Я никогда не предам своего принца, кто бы ни пытался меня к этому склонить!
Слова Свифта окончательно смутили Сивила. Тем не менее он бросил презрительный взгляд на Шута и резко сказал: — Свифт, немедленно отправляйся спать в собственную постель. — А потом он вновь повернулся к Шуту: — И не думай, что все на этом закончится. Я сообщу о своих опасениях принцу.
Прежде чем Шут или я успели ему ответить, раздался окрик Риддла: — Стой! Кто идет?
Оттолкнув Свифта, я выскочил из шатра, едва не сбив с ног Сивила, о чем, впрочем, нисколько бы не стал жалеть. К тому моменту, когда я добрался до Риддла, почти весь лагерь успел проснуться. Люди высовывались из палаток, пытаясь выяснить причину шума.
— Кто идет? — вновь закричал Риддл, тревога в его голосе усилилась.
— Где? — поинтересовался я, подбегая к нему, и он указал пальцем:
— Там.
И тут только я заметил чью-то тень. Или эта была не тень, а человек? Неровная поверхность засыпанного снегом ледника отражала слабые отблески костра, сливавшиеся с серым полумраком северной ночи. Заснеженные горы отбрасывали более глубокую тень. Я прищурился. Кто-то стоял на самой границе света и тени. Я мог различить лишь силуэт, но не сомневался, что именно этого человека я видел сегодня днем. У меня за спиной послышалось восклицание Пиоттра: — Черный Человек!
В голосе Блэкуотера слышался страх, да и подоспевшие воины Хетгарда выглядели не слишком уверенными в себе. Рядом со мной оказался Шут, и его тонкие пальцы сильно сжали мое предплечье.
— Кто он такой? — выдохнул Шут так тихо, что никто, кроме меня, не услышал его слова.
— А ну, покажись! — приказал Риддл.
Он вытащил меч и шагнул из круга света в темноту. Лонгвик сунул факел в тлеющие угли костра. Когда смола загорелась и капитан стражи поднял факел повыше, человек исчез. Так исчезает тень при приближении света.
И если его появление разбудило лагерь, то исчезновение и вовсе вызвало настоящий переполох. Все заговорили одновременно. Риддл и другие стражники подбежали к тому месту, где стоял человек, и даже Чейд крикнул, чтобы они не затоптали следы. Но к тому моменту, когда мы с Чейдом подошли туда, было уже слишком поздно. Лонгвик поднял факел повыше, но мы так не нашли цепочки следов, ведущих к стоянке или от нее. К тому же вокруг лагеря было полно наших собственных следов.
Один из воинов Хетгарда начал громко молиться Элю. Его молитва произвела на меня тяжелое впечатление — закаленный воин обращался к богу, известному своей безжалостностью. Воин обещал Элю щедрые дары за то, чтобы тот обратил свое внимание куда-нибудь в другое место. Уэб был потрясен, а лицо Пиоттра показалось мне смертельно бледным даже в свете факела. На белом лице Нарчески застыло выражение ужаса.
— Быть может, это была игра света и тени, — предположил Кокл, но никто не воспринял его слова всерьез.
Воины Хетгарда тихонько переговаривались между собой. Все они были сильно встревожены. Пиоттр хранил молчание.
— Так или иначе, он исчез, — наконец заявил Чейд. — Давайте спать. Лонгвик, удвой дозор. И разожгите поярче костры.
Воины Хетгарда выставили своих дозорных. Они вновь расстелили шкуру выдры на границе лагеря и разложили на ней свои дары. Пиоттр отвел Нарческу обратно в шатер, но я сомневался, что он заснет в эту ночь. Интересно, почему он так напуган. Жаль, что я мало знаю о Черном Человеке и о связанных с ним легендах.
Я предполагал, что Чейд захочет поговорить со мной, но он лишь бросил на меня укоризненный взгляд. Сначала я решил, что он недоволен тем, что я не сумел задержать незнакомца, но потом сообразил, что ему не понравился стоящий рядом со мной Шут. Я было собрался отойти от него, но потом рассердился. Нет, я буду делать то, что считаю нужным, и не стану исполнять все прихоти старого убийцы. Я посмотрел в глаза Чейда, и ни один мускул не дрогнул на моем лице. Тем не менее он покачал головой и вместе с Дьютифулом скрылся в своем шатре.
Я услышал полный сомнений голос Свифта: — Что мне делать?
Ему было страшно. Как успокоить мальчика? Я попытался вспомнить, что могло бы утешить меня в таком возрасте. И вновь обратился к мудрости Баррича: «Придумай ему дело».
— Следуй за принцем и оставайся рядом с ним. Полагаю, что сегодня тебе будет лучше провести ночь в его палатке, твои чуткие уши и Уит предупредят тебя, если кто-то захочет незаметно подобраться к вам. Напомни лорду Чейду о своих способностях и скажи, что я предложил тебе охранять принца сегодня ночью. А теперь забирай свои одеяла и иди к ним, пока они еще не улеглись спать.
Мальчик уставился на меня, разинув рот, а потом благодарно кивнул. Наши глаза встретились, и я не увидел в них ни малейшей враждебности.
— Вы же знаете, что я верен моему принцу.
— Знаю, — кивнул я.
Интересно, сияло ли так же лицо Баррича, когда Чивэл назвал его своим человеком. И мне вдруг показалось, что слишком уж легко завоевал принц сына Баррича. Если у мальчика есть хотя бы половина храбрости и верности отца, то Дьютифул получил бесценный подарок. Когда Свифт убежал в сторону шатра принца, я услышал за спиной шаги. К нам приближались Уэб и Сивил.
— Мальчик вырастет хорошим человеком, — сказал Уэб, словно прочитав мои мысли.
— Если ему не помешают другие, пробуждая в нем противоестественные наклонности, — вмешался Сивил.
Он вошел в круг света, и я сразу понял, что он готов к драке. Кот скользнул мимо его ног, подобно снежному призраку. Мне совершенно не хотелось выслушивать необоснованные обвинения, да и драка нам была ни к чему.
— Ты упорствуешь в своем заблуждении, — спокойно проговорил Шут. — Что ж, если хочешь, я готов повторить. Я не представляю для Свифта никакой опасности. А то, что произошло в доме твоей матери, было лишь уловкой, объясняющей мой поспешный отъезд. Ты совсем не глуп и давно мог бы заметить, что Том Баджерлок и я служим принцу, оказывая ему услуги, смысл которых тебе никто не станет объяснять. Равно как и кому-либо другому. Так что больше ты ничего от меня не услышишь, и я прямо тебе об этом говорю. Я не испытываю ни малейшего физического влечения к мальчику и не намерен его совращать. Да и к тебе я не питаю никаких чувств.
Слова Шута должны были успокоить Сивила, если бы его тревожило именно это. Однако все оказалось гораздо сложнее. Я понял это, взглянув на прижатые уши кота.
— А как насчет той, что была помолвлена со мной? Как насчет Сайдел? Не станешь же ты утверждать, что не испытывал к ней никакого влечения, когда разрушил доверие между нами?
Холод и подозрительность сомкнулись над нами. Я редко видел, чтобы Шут так тщательно взвешивал каждое свое слово. И еще я заметил стоящего неподалеку Кокла, который внимательно прислушивался к нашему разговору; часть людей, собравшихся разойтись по палаткам, остались, чтобы досмотреть представление до конца. Какие выводы сделает менестрель из услышанного, не говоря уже том, что Шут скажет сейчас?
— Когда я в последний раз ее видел, — спокойно ответил Шут, — Сайдел была милым ребенком. — И как всякий ребенок, она легко увлекалась. Признаю, что я воспользовался интересом, который она ко мне проявила. Я уже объяснял тебе, почему мне пришлось так поступить. Но не я разрушил доверие между вами. Только вы сами могли это сделать — так и произошло. Теперь, когда с тех пор прошло немало времени, ты должен понимать, о каком доверии между вами шла речь: то был интерес ребенка, а не любовь молодой женщины. Я готов биться об заклад, что она знала и других молодой людей кроме тебя; она не сделала окончательного выбора в твою пользу, Сивил. Просто ты был рядом, родители не возражали против ваших отношений. Но как только появился я и она поняла, что возможен выбор…
— Не пытайся свалить всю вину на меня! — прорычал Сивил, и я заметил, как ощерился его кот. — Ты соблазнил Сайдел, ты украл ее у меня. А потом отбросил, и она осталась одна, опозоренная…
— Я… — Шут был потрясен. Казалось, он не находит слов. Но когда он заговорил, его голос вновь был твердым: — Ты ошибаешься. Все, что произошло между мной и Сайдел, ты видел сам. Большего я и не добивался! Между нами ничего не было, я не соблазнял Сайдел. Да, я уехал, но ни о каком позоре речи идти не могло.
Сивил яростно затряс головой. Чем более спокойно говорил Шут, тем больший гнев охватывал Сивил а. — Нет! Нет, ты и твоя мерзкая похоть разрушили наши отношения! А теперь говоришь, что это была игра или уловка. Ты разбил мечты моей матери, унизил отца Сайдел, он больше не может находиться в одной с ней комнате. И все ради шутки? Нет, нет, я отказываюсь тебе верить.
Мне стало не по себе. Ведь я тогда был рядом с Шутом. Мы гостили в доме Сивила Брезинги, делая вид, что наслаждаемся охотой, а на самом деле пытались найти принца Дьютифула, похищенного Полукровками. А когда нам потребовалось срочно уехать по следам принца, лорд Голден повел себя так, чтобы леди Брезинга обрадовалась нашему отъезду. Он всячески ухаживал за леди Сайдел, невестой Сивила, заморочив ей голову своим богатством, очарованием и комплиментами. А когда Сивил попытался вмешаться, лорд Голден, будучи якобы пьяным, намекнул юноше, что хотел бы разделить с ними постель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134
Он начал говорить с интонациями барда, рассказывающего легенду. Мальчик был совершенно очарован. — И как же ты должен ей служить? — нетерпеливо спросил он.
— Ах вот ты о чем! — Шут отбросил волосы с лица, а потом его длинный палец неожиданно указал на меня. — Он знает. Однажды он обещал мне помочь. Не так ли, Баджерлок?
Я принялся отчаянно перебирать свои воспоминания. Обещал ли я ему помогать? Или лишь сказал, что приму решение, когда придет время? Я улыбнулся и ответил, неожиданно проявив гибкость:
— Когда придет время, я исполню свою роль.
Я знал, что Шут заметил мою попытку уйти от прямого ответа, но он улыбнулся так, словно я согласился.
— Как и все мы, — заметил он. — Даже юный Свифт, сын Баррича и Молли.
— Почему ты так меня назвал? — возмущенно воскликнул мальчик. — Мой отец ничего для меня не значит! Ничего!
— Как бы там ни было, ты его сын. Возможно, сейчас ты его отвергаешь, но тебе не под силу заставить Баррича отказаться от сына. Некоторые связи нельзя разорвать при помощи слов. Они остаются с тобой навсегда. И связывают мир и время, не давая им распасться.
— Ничто не связывает его со мной, — упрямо настаивал на своем Свифт.
Наступила пауза. Мальчик понял, что прервал нить повествования и что Шут не собирается его продолжать. Свифт вздохнул и спросил: — Так что же ты должен сделать здесь?
— О, ты и сам знаешь! — Шут вновь сел. — Ты слышал, какие слова были произнесены на берегу, а мне известно, как быстро распространяются слухи в такой маленькой группе людей. Вы приплыли на Аслевджал, чтобы убить дракона. А я намерен вам помешать.
— Если только не начнется честная битва. Если дракон не нападет первым.
Шут покачал головой. — Нет. Я здесь для того, чтобы дракон остался в живых. Свифт перевел взгляд на меня, а потом вновь посмотрел на Шута.
— Значит, ты наш враг, — с сомнением проговорил он. — Ты будешь сражаться с нами, если мы попытаемся убить дракона? Но ты же один! Как ты можешь нам противостоять?
— Я ни с кем не собираюсь сражаться. У меня нет врагов, хотя некоторые и считают меня своим врагом. Свифт, все предельно просто. Я здесь для того, чтобы никто не убил спящего подо льдом дракона.
Мальчик смущенно повел плечами. Я прекрасно понимал, о чем он сейчас подумал, а когда Свифт заговорил, он был так похож на Баррича, что мое сердце пропустило удар.
— Я дал клятву служить моему принцу. — Он вздохнул, но его голос слегка дрожал. — Если вы встанете у него на пути, я должен буду сражаться с вами, милорд.
Шут не сводил глаз с мальчика. — Я не сомневаюсь, что так и будет, если ты веришь, что поступаешь правильно, — спокойно сказал он. — И если события будут развиваться именно так, то скоро мы станем противниками. Я уверен, что ты с уважением отнесешься к долгу моего сердца, как я отношусь к твоему. Однако сейчас мы путешествуем вместе, и я не вижу причин, почему мы не можем поддерживать то, зачем пришел сюда Том Баджерлок. Дружбу.
И вновь Свифт перевел взгляд с Шута на меня. — Значит, вы друзья?
— В течение многих лет, — ответил я, и почти одновременно Шут произнес:
— Я бы сказал, что даже больше, чем просто друзья. Именно в этот момент Сивил Брезинга откинул полог шатра и заглянул внутрь.
— Именно этого я и опасался! — разгневанно воскликнул он.
Свифт, разинув рот, уставился на него. Шут покачал головой и вздохнул. Первым отреагировал на вторжение Сивила я. — Твои страхи беспочвенны, — спокойно сказал я. Между тем Свифт, сделавший собственный вывод, воскликнул:
— Я никогда не предам своего принца, кто бы ни пытался меня к этому склонить!
Слова Свифта окончательно смутили Сивила. Тем не менее он бросил презрительный взгляд на Шута и резко сказал: — Свифт, немедленно отправляйся спать в собственную постель. — А потом он вновь повернулся к Шуту: — И не думай, что все на этом закончится. Я сообщу о своих опасениях принцу.
Прежде чем Шут или я успели ему ответить, раздался окрик Риддла: — Стой! Кто идет?
Оттолкнув Свифта, я выскочил из шатра, едва не сбив с ног Сивила, о чем, впрочем, нисколько бы не стал жалеть. К тому моменту, когда я добрался до Риддла, почти весь лагерь успел проснуться. Люди высовывались из палаток, пытаясь выяснить причину шума.
— Кто идет? — вновь закричал Риддл, тревога в его голосе усилилась.
— Где? — поинтересовался я, подбегая к нему, и он указал пальцем:
— Там.
И тут только я заметил чью-то тень. Или эта была не тень, а человек? Неровная поверхность засыпанного снегом ледника отражала слабые отблески костра, сливавшиеся с серым полумраком северной ночи. Заснеженные горы отбрасывали более глубокую тень. Я прищурился. Кто-то стоял на самой границе света и тени. Я мог различить лишь силуэт, но не сомневался, что именно этого человека я видел сегодня днем. У меня за спиной послышалось восклицание Пиоттра: — Черный Человек!
В голосе Блэкуотера слышался страх, да и подоспевшие воины Хетгарда выглядели не слишком уверенными в себе. Рядом со мной оказался Шут, и его тонкие пальцы сильно сжали мое предплечье.
— Кто он такой? — выдохнул Шут так тихо, что никто, кроме меня, не услышал его слова.
— А ну, покажись! — приказал Риддл.
Он вытащил меч и шагнул из круга света в темноту. Лонгвик сунул факел в тлеющие угли костра. Когда смола загорелась и капитан стражи поднял факел повыше, человек исчез. Так исчезает тень при приближении света.
И если его появление разбудило лагерь, то исчезновение и вовсе вызвало настоящий переполох. Все заговорили одновременно. Риддл и другие стражники подбежали к тому месту, где стоял человек, и даже Чейд крикнул, чтобы они не затоптали следы. Но к тому моменту, когда мы с Чейдом подошли туда, было уже слишком поздно. Лонгвик поднял факел повыше, но мы так не нашли цепочки следов, ведущих к стоянке или от нее. К тому же вокруг лагеря было полно наших собственных следов.
Один из воинов Хетгарда начал громко молиться Элю. Его молитва произвела на меня тяжелое впечатление — закаленный воин обращался к богу, известному своей безжалостностью. Воин обещал Элю щедрые дары за то, чтобы тот обратил свое внимание куда-нибудь в другое место. Уэб был потрясен, а лицо Пиоттра показалось мне смертельно бледным даже в свете факела. На белом лице Нарчески застыло выражение ужаса.
— Быть может, это была игра света и тени, — предположил Кокл, но никто не воспринял его слова всерьез.
Воины Хетгарда тихонько переговаривались между собой. Все они были сильно встревожены. Пиоттр хранил молчание.
— Так или иначе, он исчез, — наконец заявил Чейд. — Давайте спать. Лонгвик, удвой дозор. И разожгите поярче костры.
Воины Хетгарда выставили своих дозорных. Они вновь расстелили шкуру выдры на границе лагеря и разложили на ней свои дары. Пиоттр отвел Нарческу обратно в шатер, но я сомневался, что он заснет в эту ночь. Интересно, почему он так напуган. Жаль, что я мало знаю о Черном Человеке и о связанных с ним легендах.
Я предполагал, что Чейд захочет поговорить со мной, но он лишь бросил на меня укоризненный взгляд. Сначала я решил, что он недоволен тем, что я не сумел задержать незнакомца, но потом сообразил, что ему не понравился стоящий рядом со мной Шут. Я было собрался отойти от него, но потом рассердился. Нет, я буду делать то, что считаю нужным, и не стану исполнять все прихоти старого убийцы. Я посмотрел в глаза Чейда, и ни один мускул не дрогнул на моем лице. Тем не менее он покачал головой и вместе с Дьютифулом скрылся в своем шатре.
Я услышал полный сомнений голос Свифта: — Что мне делать?
Ему было страшно. Как успокоить мальчика? Я попытался вспомнить, что могло бы утешить меня в таком возрасте. И вновь обратился к мудрости Баррича: «Придумай ему дело».
— Следуй за принцем и оставайся рядом с ним. Полагаю, что сегодня тебе будет лучше провести ночь в его палатке, твои чуткие уши и Уит предупредят тебя, если кто-то захочет незаметно подобраться к вам. Напомни лорду Чейду о своих способностях и скажи, что я предложил тебе охранять принца сегодня ночью. А теперь забирай свои одеяла и иди к ним, пока они еще не улеглись спать.
Мальчик уставился на меня, разинув рот, а потом благодарно кивнул. Наши глаза встретились, и я не увидел в них ни малейшей враждебности.
— Вы же знаете, что я верен моему принцу.
— Знаю, — кивнул я.
Интересно, сияло ли так же лицо Баррича, когда Чивэл назвал его своим человеком. И мне вдруг показалось, что слишком уж легко завоевал принц сына Баррича. Если у мальчика есть хотя бы половина храбрости и верности отца, то Дьютифул получил бесценный подарок. Когда Свифт убежал в сторону шатра принца, я услышал за спиной шаги. К нам приближались Уэб и Сивил.
— Мальчик вырастет хорошим человеком, — сказал Уэб, словно прочитав мои мысли.
— Если ему не помешают другие, пробуждая в нем противоестественные наклонности, — вмешался Сивил.
Он вошел в круг света, и я сразу понял, что он готов к драке. Кот скользнул мимо его ног, подобно снежному призраку. Мне совершенно не хотелось выслушивать необоснованные обвинения, да и драка нам была ни к чему.
— Ты упорствуешь в своем заблуждении, — спокойно проговорил Шут. — Что ж, если хочешь, я готов повторить. Я не представляю для Свифта никакой опасности. А то, что произошло в доме твоей матери, было лишь уловкой, объясняющей мой поспешный отъезд. Ты совсем не глуп и давно мог бы заметить, что Том Баджерлок и я служим принцу, оказывая ему услуги, смысл которых тебе никто не станет объяснять. Равно как и кому-либо другому. Так что больше ты ничего от меня не услышишь, и я прямо тебе об этом говорю. Я не испытываю ни малейшего физического влечения к мальчику и не намерен его совращать. Да и к тебе я не питаю никаких чувств.
Слова Шута должны были успокоить Сивила, если бы его тревожило именно это. Однако все оказалось гораздо сложнее. Я понял это, взглянув на прижатые уши кота.
— А как насчет той, что была помолвлена со мной? Как насчет Сайдел? Не станешь же ты утверждать, что не испытывал к ней никакого влечения, когда разрушил доверие между нами?
Холод и подозрительность сомкнулись над нами. Я редко видел, чтобы Шут так тщательно взвешивал каждое свое слово. И еще я заметил стоящего неподалеку Кокла, который внимательно прислушивался к нашему разговору; часть людей, собравшихся разойтись по палаткам, остались, чтобы досмотреть представление до конца. Какие выводы сделает менестрель из услышанного, не говоря уже том, что Шут скажет сейчас?
— Когда я в последний раз ее видел, — спокойно ответил Шут, — Сайдел была милым ребенком. — И как всякий ребенок, она легко увлекалась. Признаю, что я воспользовался интересом, который она ко мне проявила. Я уже объяснял тебе, почему мне пришлось так поступить. Но не я разрушил доверие между вами. Только вы сами могли это сделать — так и произошло. Теперь, когда с тех пор прошло немало времени, ты должен понимать, о каком доверии между вами шла речь: то был интерес ребенка, а не любовь молодой женщины. Я готов биться об заклад, что она знала и других молодой людей кроме тебя; она не сделала окончательного выбора в твою пользу, Сивил. Просто ты был рядом, родители не возражали против ваших отношений. Но как только появился я и она поняла, что возможен выбор…
— Не пытайся свалить всю вину на меня! — прорычал Сивил, и я заметил, как ощерился его кот. — Ты соблазнил Сайдел, ты украл ее у меня. А потом отбросил, и она осталась одна, опозоренная…
— Я… — Шут был потрясен. Казалось, он не находит слов. Но когда он заговорил, его голос вновь был твердым: — Ты ошибаешься. Все, что произошло между мной и Сайдел, ты видел сам. Большего я и не добивался! Между нами ничего не было, я не соблазнял Сайдел. Да, я уехал, но ни о каком позоре речи идти не могло.
Сивил яростно затряс головой. Чем более спокойно говорил Шут, тем больший гнев охватывал Сивил а. — Нет! Нет, ты и твоя мерзкая похоть разрушили наши отношения! А теперь говоришь, что это была игра или уловка. Ты разбил мечты моей матери, унизил отца Сайдел, он больше не может находиться в одной с ней комнате. И все ради шутки? Нет, нет, я отказываюсь тебе верить.
Мне стало не по себе. Ведь я тогда был рядом с Шутом. Мы гостили в доме Сивила Брезинги, делая вид, что наслаждаемся охотой, а на самом деле пытались найти принца Дьютифула, похищенного Полукровками. А когда нам потребовалось срочно уехать по следам принца, лорд Голден повел себя так, чтобы леди Брезинга обрадовалась нашему отъезду. Он всячески ухаживал за леди Сайдел, невестой Сивила, заморочив ей голову своим богатством, очарованием и комплиментами. А когда Сивил попытался вмешаться, лорд Голден, будучи якобы пьяным, намекнул юноше, что хотел бы разделить с ними постель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134