Мы сделали это ради спасения принца, чтобы побыстрее покинуть дом леди Брезинги, не вызвав удивления своим ранним отъездом. Но теперь я с тоской думал о вреде, который мы причинили. И мне вдруг стало страшно, когда я подумал о том, куда все это может привести.
Мой принц, боюсь, вам нужно вмешаться. Сивил и Шут поссорились, и я боюсь, что Сивил может пустить в ход кулаки.
— Мне очень жаль, — сказал Шут с таким глубоким чувством, что не оставалось сомнений в его искренности. После короткой паузы он продолжал: — Сивил, еще не поздно. Если ты действительно любишь эту девушку, приди к ней после возвращения в Шесть Герцогств и скажи о своей любви. Дай ей время стать женщиной и понять, отвечает ли она взаимностью на твои чувства. Если да, то ничто не помешает вам любить друг друга. А если нет, значит, ваши чувства не выдержали бы испытания временем и мое вмешательство ничего не могло изменить.
Но Сивил хотел услышать совсем другое. Он смертельно побледнел и неожиданно закричал:
— Я вызываю тебя! — И бросился на Шута.
Уэб чуть-чуть не успел его перехватить. Я тоже опоздал. Он прыгнул на Шута, как кошка на мышь, и они покатились по свежему снегу. Сивил шипел, точно кот. Сам кот почему-то не бросился на помощь юноше, должно быть, Уэб каким-то образом помешал ему. Я шагнул вперед, чтобы вмешаться, но ощутил прикосновение Скилла Дьютифула. Через мгновение он уже вышел из своего шатра, на ходу натягивая куртку.
Пусть они разбираются сами, Фитц. Если ты вмешаешься, весь наш отряд разделится. Ненависть Сивила вызревала давно, и словами их вражду не унять.
Но Шут не дерется. Я никогда не видел, чтобы он дрался!
Тем не менее — вмешался Чейд, и в его интонациях мне послушал злорадство, — ему придется.
Мне кажется, оба считали, что Сивил быстро одержит победу. Однако я знал Шута гораздо лучше, чем они. Несмотря на кажущуюся хрупкость, Шут всегда мог мне противостоять. Однажды, когда я был ранен, он сумел отнести меня на спине к себе домой. А работа резчика по дереву требовало не только ловкости, но и силы. Поэтому я не сомневался, что Шут, если захочет, справится с Сивилом. Но я боялся, что он не станет драться. И мои опасения оказались не напрасными. Сивил оседлал Шута. И принялся колотить его кулаками в грудь, плечи и лицо.
Прекрати это! — попросил я принца. — Прикажи Сивилу остановиться!
Пусть они сами разберутся, раз и навсегда, — предложил Чейд, и я бросил на него свирепый взгляд, поскольку полагал, что старый убийца хочет поражения Шут совсем по другим причинам.
Тогда я сам остановлю их! — Но не успел я шагнуть вперед, как ситуация резко изменилась.
Шут сумел ловко вывернуться и захватить колени Сивил а правой ногой. Неуловимым движением он сбросил Сивила в снег и сам оказался сверху. Я был поражен, хотя и хотел, чтобы Шут отомстил.
Но он не стал бить Сивила. Без малейших усилий Шут схватил его за руки и прижал их к земле. Из носа Шута текла темно-красная кровь. Она капала на Сивила, который отчаянно пытался вырваться. Однако хватка Шута лишь усилилась, а потом я увидел, как он, словно бы нехотя, вывернул Сивилу руку, и юноша застонал от боли. Рядом злобно шипел кот, но Уэб по-прежнему не подпускал животное к дерущимся.
Шут не давал Сивилу подняться. Брезинга был вне себя от ярости, поскольку чувствовал, что соперник удерживает без особых усилий. — Ну, хватит, — сказал Шут, обращаясь не только к Сивилу, но и ко всем остальным. — Все кончено. Я не стану больше возвращаться к этому разговору.
Неожиданно Сивил обмяк. Шут несколько мгновений продолжал его держать, а потом встал и сделал шаг в сторону. Но как только Брезинга освободился, он сразу же вновь бросился в атаку. Я попытался его остановить, но Шут изящно отскочил в сторону. Мы с Сивилом оказались лицом к лицу, юноша не выдержал и опустил взгляд. Он отступил на шаг и злобно прорычал: — Ты утверждаешь, что он не твой любовник, однако готов за него драться.
Словно корабль под полными парусами, Шут промчался сквозь снежную ночь и остановился в угрожающей близости от Сивила. — Он не мой любовник. Он куда более дорог для меня. Я — Белый Пророк, а он мой Изменяющий, и мы пришли сюда, чтобы изменить течение времени. Я здесь для того, чтобы Айсфир остался жив.
Подобно призраку появился Пиоттр. Услышав слова Шута, он содрогнулся так, словно в его тело вошла стрела. Воины Хетгарда, с интересом наблюдавшие за схваткой, о чем-то негромко заговорили между собой. Но у меня не было времени наблюдать за ними. Сивил напоминал изготовившуюся к прыжку кошку, бьющую о землю хвостом. Не сводя взгляда с Шута, он прошипел: — Мне наплевать, как ты называешь себя или его. Я знаю, кто ты есть!
И он снова бросился на Шута. Но на этот раз Шут был готов. Он легко отклонился от ударов и крепко схватил Сивила, однако не стал его отталкивать, а потянул на себя, воспользовавшись инерцией противника, — через мгновение юноша упал лицом в снег. И вновь Шут оказался рядом. Одной рукой он схватил Сивила за шею, а другой заломил его руку за спину. Сивил принялся злобно ругаться, но Шут хрипло его предупредил: — Мы можем проделать это столько раз, сколько ты пожелаешь. Не уймешься — обещаю тебе, получишь вывих плеча. Дай мне знать, когда с тебя будет довольно.
Я испугался, что Сивил будет настолько глуп, что вывихнет себе плечо. Шут продолжал его удерживать, упираясь ногами в снег. Дважды Сивил пытался вырваться и всякий раз стонал от боли. Наконец убедившись, что у него ничего не выйдет, он перестал сопротивляться. Однако не успокоился, а продолжал ругаться и кричать:
— Это ты во всем виноват! И не смей Отрицать свою вину! Ты все разрушил, все! А теперь моя мать мертва, и у меня ничего не осталось. Ничего. Сайдел опозорена, а я не могу предложить ей руку и сердце, поскольку теперь я нищий и ее отец винит мою семью в позоре дочери. Он не разрешает мне видеться с ней. Если бы не ты, ничего бы не случилось. И моя жизнь не была бы разрушена.
— А принц бы умер. Или еще того хуже, — тихо отозвался Шут.
Сам того не заметив, я вплотную подошел к дерущимся. Быть может, никто, кроме нас троих, не слышал последних слов Шута.
С безнадежным стоном Сивил упал лицом в снег и замер в неподвижности. Шут не стал заставлять его просить о пощаде, просто отпустил и выпрямился. Я чувствовал, как ему больно.
— Я ни в чем не виноват, — заговорил он, слегка задыхаясь. — Я не убивал твою мать. И не опозорил ее. Это дело рук Полукровок. Вини их. Не меня. И не перекладывай вину на юную девушку, которая лишь немного пофлиртовала с незнакомцем. Прости ее… и себя. Вы попали в ловушку, и вас обоих использовали.
Проникнутые мудростью слова Шута вонзились в душу Сивила, и его боль хлынула в ночь. Уит и Скилл, я ощущал их, словно горячий, отвратительный яд, выливались из него. Когда Шут вновь отвернулся, Сивил остался лежать на снегу, рыдая от горя. Уэб отпустил кота, и тот бросился к хозяину. Шут успел отойти от них. Тяжело дыша, он провел рукавом по лицу, а потом встряхнул головой, оросив снег темно-красной кровью. Сделав еще несколько шагов в сторону, он присел на корточки, глубоко вдыхая холодный воздух.
И только тогда принц вмешался: — На этом и закончим. У нас маленький отряд, и мы не можем позволить себе раздоры. Сивил, ты бросил свой вызов — будем считать, что ты получил удовлетворение. Лорд Голден, ты здесь, покуда я тебе дозволяю оставаться с нами. Ты открыто заявил, что попытаешься помешать довести мою миссию до конца. Я согласен на это, как и на присутствие среди нас воинов Хетгарда. Но если ты затаил злобу против Сивила, я не стану терпеть твоего присутствия. Ты будешь изгнан, и наши пути разойдутся.
В последних словах принца я услышал угрозу. Я подошел к Шуту и постоял рядом с ним, пока он не восстановил дыхание. Уэб присел на корточки рядом с Сивилом, который все еще лежал на снегу, прижимая к себе своего кота, как ребенок — любимую куклу. Уэб что-то тихо сказал Сивилу, но я не расслышал слов. Взяв Шута за руку, я повел его к шатру. Теперь, когда все кончилось, он выглядел ошеломленным.
— Следуй за принцем, — сказал я Свифту, проходя мимо него, — все кончилось. Мы поговорим позднее.
Он кивнул, не спуская с нас глаз. Шут споткнулся, и я обхватил его за плечи. Лонгвик у нас спиной принялся ругать стражников, забывших о своих обязанностях. Обитатели лагеря медленно расходились по палаткам.
Я помог Шуту добраться до шатра, а потом вышел наружу с его платком в руках, чтобы собрать свежего снега. Когда я вернулся, то обнаружил, что он добавил топлива в свою маленькую жаровню, огонь разгорелся ярче. Языки пламени отбрасывали пляшущие отблески на блестящие стены шатра. Шут поставил маленький котелок на жаровню, а потом опустился на постель, зажав ноздри окровавленной рукой. Кровотечение почти прекратилось, но на лице уже начали проступать синяки от ударов Сивила. Он неловко улегся, словно вся левая половина его тела болела.
— Вот, попробуй, — сказал я, осторожно прикладывая холодный компресс к его щеке.
Он отпрянул в сторону. — Пожалуйста, не надо! Я и так ужасно замерз, — пожаловался Шут. — Мне здесь все время холодно, — добавил он.
— Все равно, — настаивал я, — потерпи, пока не перестанет идти кровь. К тому же так синяки будут меньше. У тебя и без того один глаз заплывет.
— Пожалуйста, Фитц, — слабо запротестовал он, и его пальцы сжали мое запястье в тот самый миг, когда моя ладонь коснулась его щеки.
Контакт меня ослепил, словно я вышел из темной конюшни на солнечный свет. Я отпрянул от Шута, компресс со снегом упал на пол, но удивительный образ все еще оставался перед моим взором. Даже не знаю, что именно я успел увидеть. Я судорожно втянул в себя воздух и вновь протянул руку к его лицу.
— Я могу тебя исцелить, — сказал я, пораженный этим открытием. Неожиданно обретенное могущество пело в моей крови, обжигая, точно виски. — Я вижу, что произошло, участки поврежденной кожи, разлившуюся кровь. Шут, я могу исцелить тебя при помощи Скилла.
Он перехватил мое запястье и вновь сумел остановить мою руку. Когда кончики его пропитанных Скиллом пальцев коснулись моей кожи, я опять ощутил нашу связь. Он тут же отпустил мою кисть и вцепился в рукав куртки.
— Нет, — твердо сказал он, но на его разбитом лице появилась улыбка. — Разве ты забыл, какую цену тебе пришлось заплатить за «исцеление»? А у меня не осталось необходимых резервов. Пусть мое тело само позаботится о себе. — Он выпустил мою руку. — Но все равно спасибо.
По моему телу пробежала дрожь — так лошадь дергает шкурой, чтобы согнать севших ей на спину мух. Я смотрел на Шута, чувствуя, как пробуждается мой разум. Искушение медленно уходило. Как много во мне от Чейда, мрачно подумал я. Стоило мне узнать, что я могу что-то сделать, как у меня сразу же зачесались руки. Его разбитое лицо вызвало у меня такие же чувства, как криво висящая картина. Желание ее поправить возникает почти помимо воли. Я вздохнул. Скрестив руки на груди, я отошел от Шута.
— Ты меня понял? — спросил он.
Я кивнул, но Шут снова меня поразил. Его мысли двигались совсем в другом направлении.
— Нужно найти способ отправить послание королеве. Сайдел, как мне кажется, невинна. Она заслуживает лучшей участи, а после причиненных мной неприятностей я у нее в долгу. Уж не знаю, кто из ее родителей связан с Полукровками, которых возглавлял Лодвайн. Возможно, оба. Сайдел наказана за то, что невольно помогла осуществить наши планы. Сивил перестал быть для нее подходящей партией, поскольку связал свою судьбу с Видящими.
Конечно. Когда Шут об этом сказал, все встало на свои места. Теперь я уже иначе воспринимал отношение родителей Сайдел к интересу, проявленному лордом Голденом к их дочери. Мать с радостью восприняла ухаживания важного гостя; отец вел себя более сдержанно. Быть может, они рассчитывали, что лорд Голден поможет получить Полукровкам доступ в королевский замок? Или их привлекло его богатство, которое они могли использовать в своих целях?
— Но почему Сивил до сих пор ничего не сказал Дьютифулу? — возмущенно спросил я.
Принц простил Брезингу, вновь принял его в замке как спутника и друга, а Сивил скрыл от нас жизненно важные сведения.
Шут покачал головой. — Не думаю, что Сивил даже сейчас до конца понимает, что произошло. Возможно, он что-то подозревает, но не хочет взглянуть правде в глаза. Он принадлежит к Древней Крови, а не к Полукровкам. По его представлениям заговорщики — подлинные чудовища, и он не может даже вообразить, что Сайдел имеет с ними нечто общее.
Шут наклонился, собрал оброненный мной снег, с тоской посмотрел на него и осторожно приложил к начавшей раздуваться щеке.
— Я так устал от холода, — заметил он. Одной рукой Шут открыл деревянный ящичек, стоявший у изголовья постели, и вытащил оттуда чашку и миску. Затем он извлек матерчатый мешочек и вытряс из него немного травы в чашку и миску. — Только так стыкуются все кусочки головоломки, — продолжал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134