Принц Дьютифул едва заметно наклонил голову. Я знал, что он отвечает на слова Чейда, но казалось, будто он сожалеет о своих резких словах. — Мы с удовольствием проведем сегодняшнюю ночь в этом гостеприимном доме, Пиоттр Блэкуотер. А завтра утром отправимся на борту «Секача» в Уислингтон.
Облегчение, которое Пиоттр испытал, казалось почти осязаемым. — Я лично позабочусь о безопасности ваших спутников в ваше отсутствие.
Дьютифул медленно покачал головой. Он лихорадочно искал решение. Если Пиоттр собирается устроить так, чтобы он остался без своей стражи и советников, у него ничего не выйдет.
— Мои придворные, разумеется, останутся здесь. Поскольку они не принадлежат к династии Видящих, вряд ли их будут считать членами моего клана и не станут рассматривать в качестве подходящих мишеней. Но часть моего окружения должна последовать за мной. Моя охрана и советники. Надеюсь, вы меня поймете правильно.
А как насчет Олуха? Он еще очень плохо себя чувствует, — вмешался я.
Я не могу тебя здесь оставить и не могу доверить его кому-нибудь другому. К сожалению, ему придется отправиться с нами. Он ведь член моей группы Скилла. Кроме того, представь себе, что тут начнется, если в наше отсутствие его будут мучить кошмары.
— Принц Видящих из Шести Герцогств, полагаю, это ваше желание не встретит никаких препятствий. — Пиоттр буквально выпалил эти слова, так сильно ему хотелось получить наше согласие.
Дальше разговор перешел на более безопасные темы. Через некоторое время Пиоттр вызвался проводить гостей вниз, где их ждал ужин. Чейд громко заявил, что они должны позаботиться о том, чтобы сюда прислали побольше еды, которая обязательно ускорит выздоровление Олуха. Пиоттр заверил его, что это будет сделано, а потом они ушли. Когда дверь за ними закрылась, я глубоко вздохнул, распрямил плечи и отправился проверить Олуха. Он спокойно спал, еще не зная, что завтра ему предстоит новое морское путешествие. Я посмотрел на него и отправил в его сны несколько утешительных мыслей. Затем уселся около двери и стал ждать обещанного угощения — правда, без особого энтузиазма.
IX. МАТЕРИНСКИЙ ДОМ
В те времена Боусрин был кемпрой клана барсука. Он располагал большим флотом, под его началом были сильные воины, и он не раз проводил удачные набеги, возвращаясь с грузом серебра, бренди и железа. Он был почти героем, когда опозорил свой клан.
Боусрин возжелал женщину из клана чайки. Он отправился в ее материнский дом с дарами, но она отвергла его. С ним согласилась лечь ее сестра, но Боусрину этого было мало. В течение года он совершал один набег за другим, и вернулся в материнский дом Барсука с огромным богатством, но без гордости в сердце, поскольку был охвачен недостойной страстью.
Его воины были храбрыми, но не отличались умом, поскольку подчинились ему, когда он приказал им напасть на материнский дом клана чайки. Воины клана чайки ушли в поход, остались лишь женщины в полях, когда корабли Боусрина причалили к берегу. Кемпра Боусрин и его воины убили всех стариков и часть юношей, после чего, несмотря на яростное сопротивление, овладели женщинами прямо на голой земле. Некоторые из женщин предпочли смерть позору. Боусрин оставался на острове семнадцать дней, и каждую ночь он вынуждал дочь клана чайки Серферет принимать его семя. В конце концов она умерла. И тогда они покинули остров, чтобы вернуться в свой материнский дом.
Взошла новая луна, и в материнском доме клана барсука узнали о том, что совершил их кемпра. Жгучий стыд охватил их. И тогда женщины клана изгнали своих мужчин, запретив им возвращаться домой. Семнадцать своих сыновей женщины отдали клану чайки, чтобы они сделали с ними все, что пожелают, во искупление зла, содеянного Боусрином. И материнские дома всех кланов навсегда изгнали Боусрина и его людей — и всем, кто осмелится оказать им хоть какую-то помощь, грозило изгнание.
Не прошло и года, как море забрало Боусрина и его воинов. А клан чайки использовал присланных сыновей Калана Барсука не как рабов, а как воинов, призванных охранять их берега, и мужчин, которые должны вырастить новых сынов и дочерей клана чайки. И женщины этих кланов вновь зажили в мире друг с другом.
Поучительные истории Внешних островов, изложенные бардом Омбиром
На следующий день мы сели на корабль, отплывший на остров Мейл. Принц Дьютифул и Чейд сообщили хозяевам о своих планах. Принц выступил с короткой речью, в которой сказал, что считает конфликт внутренней проблемой Хетгарда. Как мужчина, он не может отказаться от своего слова, но готов дать им возможность самим разобраться, как относиться к данной спорной ситуации. Он говорил спокойно и с большим достоинством, позднее рассказал мне Чейд, а его готовность предоставить Хетгарду решить все проблемы успокоила многих. Даже Орел высказался одобрительно: он заявил, что мужчина, который не боится встретить опасность лицом к лицу, достоин уважения, где бы он ни был рожден.
Свита принца восприняла новость об отъезде с удивлением и огорчением. Впрочем, им сообщили об этом как о небольшом изменении в планах. Большинство не планировали сопровождать принца в материнский дом его невесты; еще в Баккипе им сказали, что такую большую делегацию там принять не смогут. Они предполагали, что останутся в Зилиге, где у них будет возможность договориться о будущих торговых соглашениях. По большей части они рассчитывали жить на Скирене рядом со своими будущими торговыми партнерами. Аркон Бладблейд, кемпра клана кабана и отец Нарчески, заверил нас, что он и его воины постараются сделать их пребывание в городе приятным, пока Хетгард не придет к окончательному решению.
Позднее Чейд рассказал мне, что он всячески советовал нашим придворным продолжать наслаждаться гостеприимством клана кабана, а не испытывать удобства местных постоялых дворов. Он также порекомендовал держать на виду наши геральдические гербы при общении с обитателями Внешних островов, ведь кланы Внешних островов постоянно демонстрируют всем символы своего зверя. Сомневаюсь, будто он сказал дворянам Шести Герцогств, что они будут в большей безопасности, если не станут выставлять себя в качестве представителей «Видящих из клана оленя» — так обитатели Внешних островов воспринимали семью принца.
«Секач», построенный на Внешних островах, оказался гораздо менее удобным, чем «Счастливая невеста». Он гораздо сильнее раскачивался на волнах, я это понял, когда мы поднимались на его борт, но малая осадка позволяла «Секачу» более эффективно плавать по внутренним каналам, где не прошло бы наше судно. Как мне рассказали, некоторые из каналов судоходны только во время приливов, а иногда вода отступает так далеко, что можно перейти вброд с одного острова на другой. Нам предстояло проплыть по нескольким таким каналам, перед тем как выйти в открытое море, чтобы добраться до родного острова и Уислингтона, где находился материнский дом Нарчески.
Мы жестоко поступили с Олухом. Я разбудил его только в самый последний момент, чтобы он поел горячей и привычной еды, которую доставили со «Счастливой невесты». Я уговорил Олуха позавтракать поплотнее и во время еды беседовал с ним только о приятных вещах. О том, что нам предстоит новое морское путешествие, я упоминать не стал. Он без всякого энтузиазма согласился помыться и одеться, ему хотелось только одного: улечься обратно в постель. Я понимал, что именно это ему и требуется, чтобы быстрее выздороветь. Однако мы не могли оставить его в Зилиге.
— Даже когда мы стояли на причале вместе со стражниками принца, Чейдом и Дьютифулом, наблюдая за погрузкой на борт «Секача» даров невесте, Олух думал, что мы лишь вышли немного прогуляться. Корабль удобно стоял у причала. Во всяком случае, мрачно подумал я, нам будет нетрудно подняться на борт. Я ошибался. Олух спокойно наблюдал, как остальные поднимаются по трапу, но когда пришел его черед, встал столбом.
— Нет.
— Ты не хочешь подняться на корабль с Внешних островов, Олух? Все остальные поднялись на борт, чтобы осмотреть его. Я слышал, что суда островитян сильно отличаются от наших. Идем, присоединимся к остальным.
Некоторое время он молча на меня смотрел. — Нет, — повторил Олух, и его маленькие глазки подозрительно сузились.
Обманывать его дальше было бесполезно. — Олух, нам нужно подняться на борт. Скоро мы отправимся в путь, чтобы доставить принца в дом Нарчески. Мы должны его сопровождать.
Между тем погрузка закончилась, на берегу остались только мы, пассажиры и команды других кораблей с удивлением поглядывали на Олуха, многие даже не пытались скрыть своего отвращения. Матросы с «Секача» ждали, когда можно будет поднять трап и отвязать канаты. Они раздраженно смотрели на нас, нетерпеливо переступая с ноги на ногу. Я чувствовал, что самим своим присутствием мы их унижаем. Почему мы не поднимаемся на борт? Почему заставляем всех ждать? Пришло время действовать. Я твердо взял Олуха за руку. — Олух, мы должны немедленно подняться на борт.
— Нет! — взревел он и неожиданно нанес мне удар, одновременно на меня обрушилась волна Скилла.
Я отшатнулся, что вызвало грубый гогот у наблюдавших за нами матросов. Наверное, им показалось диким, что слабый шлепок полоумного едва не сбил меня с ног.
Мне неприятно вспоминать о том, что произошло затем. У меня не оставалось выбора: я был вынужден силой заставить своего подопечного подняться на корабль. Но ужас настолько овладел Олухом, что он сопротивлялся, как только мог. Мне пришлось применить и физическую силу, и умение защищаться от ударов древней магии.
Естественно, Чейд и принц Дьютифул сразу поняли, что происходит. Я почувствовал, как принц пытается войти в контакт с Олухом и успокоить его, но красный туман ярости действовал ничуть не менее эффективно, чем защитные стены. Присутствия Чейда я даже не ощущал; вероятно, он уже истратил все свои запасы. Как только я оторвал Олуха от земли, намереваясь отнести его на корабль, в меня хлынул поток его Скилла. Телесный контакт сделал меня уязвимым. Он швырнул в меня весь свой страх, и я едва не обмочился — Олуху удалось разбудить ужас, таившийся в самой глубине моей души, память о тех давних мгновениях, когда смерть подступала ко мне вплотную. Я ощущал зубы «перекованного», впившиеся мне в руку, и стрелу, входящую в спину. Я взвалил Олуха на спину, но под тяжестью его ужаса рухнул на колени, и это вызвало новый взрыв гогота у матросов. Олух вырвался из моих рук, но остался стоять рядом, поскольку теперь нас окружало кольцо зрителей; по его лицу текли слезы.
Насмешки становились все более злыми, и они жалили меня значительно сильнее ударов маленьких кулаков Олуха. Я не мог схватить его, не рискуя сохранностью защитных стен, в то же время я опасался применить свой Скилл. Мне ничего не оставалось, как отрезать ему путь к отступлению, убеждая подняться на борт. Всякий раз, когда я делал к нему шаг, Олух немного отступал, приближаясь к трапу, а круг зевак отодвигался в сторону. Тогда Олух бросался на меня, вытянув руку, — он понимал, что стоит ему коснуться моей кожи, как защитные стены падут. И мне приходилось немного отступать. И все это время собравшиеся вокруг нас мужчины хохотали, перебрасываясь между собой репликами на своем грубом языке, призывая других посмотреть на стражника, который не в силах справиться с полоумным.
В конце концов меня выручил Уэб. Вероятно, громкий смех матросов «Секача» привлек его внимание. Он спустился по трапу, пробился через толпу и подошел к нам. — Олух, Олух, Олух, — успокаивающе сказал он. — Пойдем с нами, дружище. Не нужно устраивать драку. Не нужно.
Я знал, что Уит можно использовать для того, чтобы оттолкнуть кого-нибудь. Кто из нас не отскакивал назад, спасаясь от клацающих зубов собаки или когтей кошки? И не только угроза вынуждает нас отступить, но и сила гнева животного, которая заставляет врага уйти с его дороги. Для человека, обладающего Уитом, умение отталкивать столь же естественно, как и бегство перед лицом серьезной опасности. Мне и в голову не приходило, что существует некая противоположная сила, позволяющая успокаивать и вести за собой.
Я не знаю, что Уэб делал с Олухом. И хотя поток Уита не был направлен на меня, я ощутил его присутствие. Он сразу же успокоил мое отчаянно колотившееся сердце. Мои плечи неожиданно опустились, и я понял, что больше не сжимаю зубы. На лице Олуха появилось удивленное выражение. Он раскрыл рот, длинный язык высунулся наружу, а маленькие глазки почти закрылись.
— Успокойся, друг мой, — негромко проговорил Уэб. — Расслабься. Пойдем, пойдем со мной. Все знают, как выглядит котенок, когда мать берет его за шкирку. Именно такой вид был у Олуха, когда большая рука Уэба опустилась на его плечо. — Не гляди вперед, — посоветовал Уэб Олуху. — Лучше смотри на меня. — Олух повиновался ему, неотрывно глядя в лицо Уэба, и тот спокойно отвел его на палубу корабля, словно быка за кольцо в носу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134