Мне не хватало Ночного Волка так же сильно, как и прежде.
Я больно стукнулся лбом о стол и мгновенно проснулся. Сон, сбежавший, когда я лежал в кровати, настиг меня за столом. Тяжело вздохнув, я выпрямился, расправил плечи и решил, что пора смириться с тем, что для меня начался новый день. У меня было полно дел и очень мало времени. А выспаться я смогу на корабле, да и поволноваться о предстоящих испытаниях тоже. Меньше всего на свете я любил долгие путешествия по морю.
Я встал и потянулся. Скоро рассвет, значит, пора одеться и отправляться в Сад Королевы на утреннее занятие со Свифтом. Пока я дремал, вода в котелке почти вся выкипела. Я смешал ее с холодной в тазу, привел себя в порядок и оделся. Простая кожаная куртка, рубашка и синие штаны. Я натянул мягкие сапоги и завязал короткие волосы в воинский хвост.
После занятия со Свифтом я должен встретиться с группой Скилла, что меня совсем не радовало. С каждым днем мы понемножку продвигались вперед, но для Чейда этого было недостаточно. Он рассматривал свои неудачи как полный провал. Его разочарование стало диссонирующей силой, постоянно сопровождавшей наши встречи. Вчера я заметил, что Олух боится встречаться со стариком глазами, а сквозь вежливое выражение на лице Дьютифула частенько проглядывает отчаяние. Я поговорил с Чейдом, постаравшись убедить его в том, что он должен быть более милосердным к самому себе и терпимым к слабостям остальных членов группы. Он принял мою просьбу за выговор и еще сильнее погрузился в мрачное самобичевание. Разумеется, напряжение от этого меньше не стало.
— Фитц, — позвал меня кто-то очень тихо, и я резко повернулся на голос.
Около двери, которую маскировал шкаф с винными бутылками, стоял Шут. Так бесшумно, как он, не умел двигаться никто из моих знакомых. Кроме того, я не ощущал его присутствия при помощи Уита. Несмотря на то что я очень остро чувствовал других живых существ, он единственный умел застать меня врасплох. Шут это знал и, думаю, наслаждался своим даром. С извиняющейся улыбкой он вошел в комнату. Его светлые волосы были собраны на затылке, на лице ни грамма краски, которой лорд Голден любил себя разрисовывать. Так оно показалось мне еще более смуглым, чем когда-либо. Шут заявился ко мне в роскошном халате лорда Голдена, но он казался не к месту, поскольку Шут отбросил нарочитую манерность избалованного аристократа. Раньше он никогда не приходил сюда без приглашения.
— Что ты здесь делаешь? — выпалил я и, тут же спохватившись, добавил: — Но все равно я рад тебя видеть.
— Я не знал, обрадуешься ли ты, если я приду, но когда я увидел тебя под моим окном, подумал, что ты хочешь встретиться. На следующий день я отправил Чейду зашифрованную записку для тебя, но ответа не получил. Вот я и решил облегчить тебе жизнь.
— Да. Входи, пожалуйста. — Его неожиданное появление и сообщение о том, что Чейд не передал мне его записку, потрясли меня. — К сожалению, сейчас не самое удобное время. У меня назначена встреча со Свифтом в Саду Королевы. Но несколько минут есть. Э-э… заварить чаю?
— Пожалуйста. Если есть время. Я не хочу мешать. У нас у всех полно сейчас дел. — Неожиданно он замолчал и посмотрел на меня, а улыбка медленно сползла с его лица. — Ты только послушай, что мы говорим, как мы себя ведем. Такие вежливые, такие предусмотрительные, стараемся не обидеть друг друга. — Он вздохнул и сказал с прямотой, нехарактерной для него. — После того, как я отправил записку и не получил ответа, твое молчание начало меня беспокоить. В последнее время между нами случались разногласия, но мне казалось, что мы помирились. Но тут у меня появились сомнения. Сегодня утром я решил, что должен знать правду. И вот я здесь. Ты хотел меня видеть, Фитц? Почему ты не ответил на мою записку?
Неожиданный тон еще больше вывел меня из равновесия. — Я не получал твоей записки. Возможно, Чейд чего-то не понял или просто забыл про нее. У него полно дел.
— А вчера вечером, когда ты стоял под моим окном? Шут подошел к очагу, налил свежей воды в чайник и снова повесил его над огнем. Когда он опустился на колени, чтобы помешать кочергой угли, я обрадовался, что мне не нужно встречаться с ним глазами.
— Я просто гулял по городу и ломал голову над своими неурядицами. В мои планы не входило с тобой встречаться. Просто ноги сами принесли меня туда.
Мое объяснение прозвучало глупо, но он кивнул. Мы оба чувствовали себя неловко, и это ощущение стояло между нами, точно стена. Я сделал все, что мог, чтобы помириться с Шутом, но память о ссоре была еще свежа. Может быть, он решит, что я отвожу глаза, чтобы скрыть свой тайный гнев? Или догадается, что меня мучает чувство вины?
— Над своими неурядицами? — выпрямившись, спросил он и принялся отряхивать руки.
Я обрадовался, что он об этом заговорил, и тут же решил рассказать ему о своей встрече с Недом — это была самая безопасная тема.
Я поделился с Шутом своими заботами, рассказал о том, что ужасно волнуюсь за Неда, и мы оба постепенно оттаяли. Я нашел травы и бросил их в кипящую воду, а потом поджарил хлеб, оставшийся после вчерашнего ужина. Слушая меня, он сдвинул карты на другой конец стола. К тому времени, когда моя история подошла к концу, он уже наливал горячий чай в чашки, которые я поставил на стол.
Пока я готовил завтрак, мне вдруг вспомнились прежние времена, когда нам было так легко друг с другом. И мне стало еще тяжелее, ведь я знал, что предал Шута. Я хотел, чтобы он держался подальше от Аслевджала, поскольку он верил, что умрет там; Чейд не желал, чтобы Шут вмешивался в испытание, которое предстоит принцу. Однако от этого ничего не менялось. Когда наступит день отплытия, Шут останется в Баккипе. Благодаря мне.
Я погрузился в свои мысли, и мы молча уселись за стол. Шут поднял свою чашку, сделал глоток и сказал: — Ты ни в чем не виноват, Фитц. Он принял решение, и никакие твои слова или поступки не могут ничего изменить. — На одно короткое мгновение мне показалось, что он отвечает на мои мысли, и у меня упало сердце, ведь он так хорошо меня знал. Но потом он добавил: — Иногда отец может только стоять и смотреть на катастрофу, а когда все закончится, собрать осколки.
Я понял, что снова могу говорить, и ответил: — Боюсь, Шут, я не увижу катастрофы, и меня не будет, когда придет время собирать осколки. А что, если он угодит в по-настоящему серьезные неприятности и некому будет ему помочь?
Он держал чашку в обеих руках и смотрел на меня. — Неужели здесь никого не останется, чтобы попросить присмотреть за Недом?
Я с трудом сдержался, чтобы не спросить: «А как насчет тебя? » — но лишь покачал головой.
— Никого, с кем я был бы достаточно близко знаком. Конечно, здесь будет Кетриккен, но не может же королева присматривать за сыном простого стражника. Даже если бы у нас с Джинной сохранились добрые отношения, я не слишком ей доверяю. — Я с отвращением добавил: — Иногда грустно осознавать, какому малому количеству людей я на самом деле и безоговорочно верю. Или даже просто хорошо знаю — в роли Тома Баджерлока, разумеется.
Задумавшись над своими последними словами, я замолчал. Личина Тома Баджерлока была маской, которую я носил не снимая, однако так и не привык к ней. Мне было неловко обманывать хороших людей вроде Лорел или Вима. Мое притворство становилось преградой для настоящей дружбы.
— Как у тебя это получается? — неожиданно спросил я Шута. — Ты постоянно, в зависимости от того места, где оказываешься, меняешь свою личность. Разве тебе не жалко, что никто не знает тебя таким, каким ты родился?
Шут медленно покачал головой. — Я уже давно не тот, кем родился. Да и ты тоже. Я вообще не встречал таких людей. По правде говоря, Фитц, мы знаем лишь некоторые стороны друг друга. Возможно, нам кажется, будто мы узнали человека хорошо, когда нам открываются отдельные черты его личности. Отец, сын, брат, друг, любовник, муж… человек может быть всем этим, но никто на свете не будет утверждать, что он знаком со всеми его воплощениями одновременно.
Я смотрю на тебя в роли отца Неда, однако не знаю тебя, как знал своего отца, а его не знаю, как знал его брат. Когда я выставляю себя в новом свете, я не притворяюсь. Просто я демонстрирую миру свою другую сторону — ту, которую он еще не видел. Конечно, в глубине моего сердца навсегда останется место, где я буду Шутом и другом твоих детских игр. Но кроме того, во мне живет и лорд Голден, который обожает хорошие вина, вкусную еду, элегантные костюмы и остроумные речи. Так что, когда я становлюсь им, я никого не обманываю, я всего лишь показываю другую часть самого себя.
— А как же Янтарь? — тихо спросил я и тут же удивился, что осмелился задать этот вопрос.
Шут спокойно посмотрел мне в глаза. — Она — одна из сторон моей личности. Не более и не менее того.
Я пожалел, что заговорил об этом, и постарался вернуть разговор к прежней теме.
— Ну, твои рассуждения моей беде не помогут. Даже не знаю, где мне искать надежного человека, который присмотрит за Недом.
Он кивнул, и между нами снова повисло напряженное молчание. Неловкость, которую мы испытывали рядом друг с другом, причиняла мне боль, но я не знал, как изменить сложившееся положение. Шут был моим старым другом, еще со времен детства. А я для него — нет. Его рассуждения о разных «сторонах» личности заставили меня пересмотреть свое представление о нем. Я вдруг почувствовал, что оказался в ловушке: я отчаянно желал остаться и чтобы наша дружба снова вернулась и была такой, как прежде, но одновременно мне хотелось бежать. Он это почувствовал и постарался мне помочь.
— Ну, я сожалею, что пришел не вовремя. Я знаю, у тебя назначена встреча со Свифтом. Может быть, у нас еще будет возможность поговорить перед отплытием.
— Он может подождать, — неожиданно для самого себя сказал я. — Ему не повредит.
— Спасибо, — проговорил Шут.
И снова мы замолчали. Он спас положение, взяв в руки одну из свернувшихся в трубочку карт.
— Это Аслевджал? — спросил он, разложив карту на столе.
— Нет. Скирен. А первый порт, в который мы зайдем, называется Зилиг.
— А тут что такое? — Шут показал на один из берегов острова, где красовалась какая-то надпись с завитками.
— Думаю, просто виньетка. А может быть, надпись означает водоворот, новое течение или мель, заросшую водорослями. Я не знаю. Мне кажется, островитяне видят мир не так, как мы.
— Естественно. А у тебя есть карта Аслевджала?
— Вон та, маленькая, с коричневом пятном на краю. Он развернул ее, положил рядом с первой и принялся переводить взгляд с одной на другую.
— Да, я понял, что ты имел в виду, — пробормотал он и провел пальцем по кружевному краю береговой линии. — Как ты думаешь, что это такое?
— Тающий ледник. По крайней мере, так считает Чейд.
— Интересно, почему он не передал тебе мою записку. Я принял невинный вид.
— Может быть, и правда забыл. Спрошу у него сегодня.
— Кстати, мне тоже нужно с ним поговорить. Наедине. Могу я сегодня побывать на вашем уроке Скилла?
Мне стало ужасно не по себе, но я не смог придумать, как ему отказать. — Занятие будет днем, после моего урока со Свифтом и упражнений на оружейной площадке.
Он спокойно кивнул. — Отлично. Мне нужно кое-что прибрать в своих апартаментах внизу. — Словно предлагая мне спросить почему, он добавил: — Я практически из них выехал. То, что там останется, никому не помешает.
— Значит, ты намерен насовсем перебраться в «Серебряный ключ»?
На мгновение у него на лице появилось непонимающее выражение — я его удивил. Затем он покачал головой и мягко улыбнулся. — Ты не веришь ничему из того, что я тебе говорю, Фитц? Ну, может быть, твое неверие защитило нас обоих во время бурь, которые нам довелось пережить. Нет, друг мой. Мои комнаты в Баккипе останутся пустыми, когда я их покину. А большая часть чудесных вещей и мебели в «Серебряном ключе» принадлежат другим людям — залог за мои долги. По которым я, разумеется, не собираюсь платить. Когда я покину Баккип, кредиторы слетятся как вороны и опустошат мои апартаменты. Вот таким будет конец лорда Голдена. Я не вернусь в Баккип. Я вообще никуда не вернусь.
Его голос даже не дрогнул. Он говорил совершенно спокойно, глядя мне в глаза. Однако от его слов у меня возникло ощущение, будто меня лягнули в живот. Он держался как человек, который знает, что умрет, и потому пытается привести свою жизнь и то, что останется после него, в порядок. На меня вдруг накатили совершенно новые чувства. Мне было не по себе рядом с ним из-за нашей недавней ссоры, да еще я не забыл, что обманул его. Я не боялся, что он умрет, поскольку знал, что предотвратил его смерть. Но его беспокоило совсем другое.
Он говорил со мной, как человек, знающий, что ему суждено умереть, станет говорить со старым другом, которому до его смерти нет никакого дела. Каким же жестоким, наверное, я ему казался, когда старался избегать его в эти последние дни. Возможно, он подумал, что я сознательно решил разорвать нашу связь еще до его смерти, чтобы потом не пришлось терпеть боль потери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134
Я больно стукнулся лбом о стол и мгновенно проснулся. Сон, сбежавший, когда я лежал в кровати, настиг меня за столом. Тяжело вздохнув, я выпрямился, расправил плечи и решил, что пора смириться с тем, что для меня начался новый день. У меня было полно дел и очень мало времени. А выспаться я смогу на корабле, да и поволноваться о предстоящих испытаниях тоже. Меньше всего на свете я любил долгие путешествия по морю.
Я встал и потянулся. Скоро рассвет, значит, пора одеться и отправляться в Сад Королевы на утреннее занятие со Свифтом. Пока я дремал, вода в котелке почти вся выкипела. Я смешал ее с холодной в тазу, привел себя в порядок и оделся. Простая кожаная куртка, рубашка и синие штаны. Я натянул мягкие сапоги и завязал короткие волосы в воинский хвост.
После занятия со Свифтом я должен встретиться с группой Скилла, что меня совсем не радовало. С каждым днем мы понемножку продвигались вперед, но для Чейда этого было недостаточно. Он рассматривал свои неудачи как полный провал. Его разочарование стало диссонирующей силой, постоянно сопровождавшей наши встречи. Вчера я заметил, что Олух боится встречаться со стариком глазами, а сквозь вежливое выражение на лице Дьютифула частенько проглядывает отчаяние. Я поговорил с Чейдом, постаравшись убедить его в том, что он должен быть более милосердным к самому себе и терпимым к слабостям остальных членов группы. Он принял мою просьбу за выговор и еще сильнее погрузился в мрачное самобичевание. Разумеется, напряжение от этого меньше не стало.
— Фитц, — позвал меня кто-то очень тихо, и я резко повернулся на голос.
Около двери, которую маскировал шкаф с винными бутылками, стоял Шут. Так бесшумно, как он, не умел двигаться никто из моих знакомых. Кроме того, я не ощущал его присутствия при помощи Уита. Несмотря на то что я очень остро чувствовал других живых существ, он единственный умел застать меня врасплох. Шут это знал и, думаю, наслаждался своим даром. С извиняющейся улыбкой он вошел в комнату. Его светлые волосы были собраны на затылке, на лице ни грамма краски, которой лорд Голден любил себя разрисовывать. Так оно показалось мне еще более смуглым, чем когда-либо. Шут заявился ко мне в роскошном халате лорда Голдена, но он казался не к месту, поскольку Шут отбросил нарочитую манерность избалованного аристократа. Раньше он никогда не приходил сюда без приглашения.
— Что ты здесь делаешь? — выпалил я и, тут же спохватившись, добавил: — Но все равно я рад тебя видеть.
— Я не знал, обрадуешься ли ты, если я приду, но когда я увидел тебя под моим окном, подумал, что ты хочешь встретиться. На следующий день я отправил Чейду зашифрованную записку для тебя, но ответа не получил. Вот я и решил облегчить тебе жизнь.
— Да. Входи, пожалуйста. — Его неожиданное появление и сообщение о том, что Чейд не передал мне его записку, потрясли меня. — К сожалению, сейчас не самое удобное время. У меня назначена встреча со Свифтом в Саду Королевы. Но несколько минут есть. Э-э… заварить чаю?
— Пожалуйста. Если есть время. Я не хочу мешать. У нас у всех полно сейчас дел. — Неожиданно он замолчал и посмотрел на меня, а улыбка медленно сползла с его лица. — Ты только послушай, что мы говорим, как мы себя ведем. Такие вежливые, такие предусмотрительные, стараемся не обидеть друг друга. — Он вздохнул и сказал с прямотой, нехарактерной для него. — После того, как я отправил записку и не получил ответа, твое молчание начало меня беспокоить. В последнее время между нами случались разногласия, но мне казалось, что мы помирились. Но тут у меня появились сомнения. Сегодня утром я решил, что должен знать правду. И вот я здесь. Ты хотел меня видеть, Фитц? Почему ты не ответил на мою записку?
Неожиданный тон еще больше вывел меня из равновесия. — Я не получал твоей записки. Возможно, Чейд чего-то не понял или просто забыл про нее. У него полно дел.
— А вчера вечером, когда ты стоял под моим окном? Шут подошел к очагу, налил свежей воды в чайник и снова повесил его над огнем. Когда он опустился на колени, чтобы помешать кочергой угли, я обрадовался, что мне не нужно встречаться с ним глазами.
— Я просто гулял по городу и ломал голову над своими неурядицами. В мои планы не входило с тобой встречаться. Просто ноги сами принесли меня туда.
Мое объяснение прозвучало глупо, но он кивнул. Мы оба чувствовали себя неловко, и это ощущение стояло между нами, точно стена. Я сделал все, что мог, чтобы помириться с Шутом, но память о ссоре была еще свежа. Может быть, он решит, что я отвожу глаза, чтобы скрыть свой тайный гнев? Или догадается, что меня мучает чувство вины?
— Над своими неурядицами? — выпрямившись, спросил он и принялся отряхивать руки.
Я обрадовался, что он об этом заговорил, и тут же решил рассказать ему о своей встрече с Недом — это была самая безопасная тема.
Я поделился с Шутом своими заботами, рассказал о том, что ужасно волнуюсь за Неда, и мы оба постепенно оттаяли. Я нашел травы и бросил их в кипящую воду, а потом поджарил хлеб, оставшийся после вчерашнего ужина. Слушая меня, он сдвинул карты на другой конец стола. К тому времени, когда моя история подошла к концу, он уже наливал горячий чай в чашки, которые я поставил на стол.
Пока я готовил завтрак, мне вдруг вспомнились прежние времена, когда нам было так легко друг с другом. И мне стало еще тяжелее, ведь я знал, что предал Шута. Я хотел, чтобы он держался подальше от Аслевджала, поскольку он верил, что умрет там; Чейд не желал, чтобы Шут вмешивался в испытание, которое предстоит принцу. Однако от этого ничего не менялось. Когда наступит день отплытия, Шут останется в Баккипе. Благодаря мне.
Я погрузился в свои мысли, и мы молча уселись за стол. Шут поднял свою чашку, сделал глоток и сказал: — Ты ни в чем не виноват, Фитц. Он принял решение, и никакие твои слова или поступки не могут ничего изменить. — На одно короткое мгновение мне показалось, что он отвечает на мои мысли, и у меня упало сердце, ведь он так хорошо меня знал. Но потом он добавил: — Иногда отец может только стоять и смотреть на катастрофу, а когда все закончится, собрать осколки.
Я понял, что снова могу говорить, и ответил: — Боюсь, Шут, я не увижу катастрофы, и меня не будет, когда придет время собирать осколки. А что, если он угодит в по-настоящему серьезные неприятности и некому будет ему помочь?
Он держал чашку в обеих руках и смотрел на меня. — Неужели здесь никого не останется, чтобы попросить присмотреть за Недом?
Я с трудом сдержался, чтобы не спросить: «А как насчет тебя? » — но лишь покачал головой.
— Никого, с кем я был бы достаточно близко знаком. Конечно, здесь будет Кетриккен, но не может же королева присматривать за сыном простого стражника. Даже если бы у нас с Джинной сохранились добрые отношения, я не слишком ей доверяю. — Я с отвращением добавил: — Иногда грустно осознавать, какому малому количеству людей я на самом деле и безоговорочно верю. Или даже просто хорошо знаю — в роли Тома Баджерлока, разумеется.
Задумавшись над своими последними словами, я замолчал. Личина Тома Баджерлока была маской, которую я носил не снимая, однако так и не привык к ней. Мне было неловко обманывать хороших людей вроде Лорел или Вима. Мое притворство становилось преградой для настоящей дружбы.
— Как у тебя это получается? — неожиданно спросил я Шута. — Ты постоянно, в зависимости от того места, где оказываешься, меняешь свою личность. Разве тебе не жалко, что никто не знает тебя таким, каким ты родился?
Шут медленно покачал головой. — Я уже давно не тот, кем родился. Да и ты тоже. Я вообще не встречал таких людей. По правде говоря, Фитц, мы знаем лишь некоторые стороны друг друга. Возможно, нам кажется, будто мы узнали человека хорошо, когда нам открываются отдельные черты его личности. Отец, сын, брат, друг, любовник, муж… человек может быть всем этим, но никто на свете не будет утверждать, что он знаком со всеми его воплощениями одновременно.
Я смотрю на тебя в роли отца Неда, однако не знаю тебя, как знал своего отца, а его не знаю, как знал его брат. Когда я выставляю себя в новом свете, я не притворяюсь. Просто я демонстрирую миру свою другую сторону — ту, которую он еще не видел. Конечно, в глубине моего сердца навсегда останется место, где я буду Шутом и другом твоих детских игр. Но кроме того, во мне живет и лорд Голден, который обожает хорошие вина, вкусную еду, элегантные костюмы и остроумные речи. Так что, когда я становлюсь им, я никого не обманываю, я всего лишь показываю другую часть самого себя.
— А как же Янтарь? — тихо спросил я и тут же удивился, что осмелился задать этот вопрос.
Шут спокойно посмотрел мне в глаза. — Она — одна из сторон моей личности. Не более и не менее того.
Я пожалел, что заговорил об этом, и постарался вернуть разговор к прежней теме.
— Ну, твои рассуждения моей беде не помогут. Даже не знаю, где мне искать надежного человека, который присмотрит за Недом.
Он кивнул, и между нами снова повисло напряженное молчание. Неловкость, которую мы испытывали рядом друг с другом, причиняла мне боль, но я не знал, как изменить сложившееся положение. Шут был моим старым другом, еще со времен детства. А я для него — нет. Его рассуждения о разных «сторонах» личности заставили меня пересмотреть свое представление о нем. Я вдруг почувствовал, что оказался в ловушке: я отчаянно желал остаться и чтобы наша дружба снова вернулась и была такой, как прежде, но одновременно мне хотелось бежать. Он это почувствовал и постарался мне помочь.
— Ну, я сожалею, что пришел не вовремя. Я знаю, у тебя назначена встреча со Свифтом. Может быть, у нас еще будет возможность поговорить перед отплытием.
— Он может подождать, — неожиданно для самого себя сказал я. — Ему не повредит.
— Спасибо, — проговорил Шут.
И снова мы замолчали. Он спас положение, взяв в руки одну из свернувшихся в трубочку карт.
— Это Аслевджал? — спросил он, разложив карту на столе.
— Нет. Скирен. А первый порт, в который мы зайдем, называется Зилиг.
— А тут что такое? — Шут показал на один из берегов острова, где красовалась какая-то надпись с завитками.
— Думаю, просто виньетка. А может быть, надпись означает водоворот, новое течение или мель, заросшую водорослями. Я не знаю. Мне кажется, островитяне видят мир не так, как мы.
— Естественно. А у тебя есть карта Аслевджала?
— Вон та, маленькая, с коричневом пятном на краю. Он развернул ее, положил рядом с первой и принялся переводить взгляд с одной на другую.
— Да, я понял, что ты имел в виду, — пробормотал он и провел пальцем по кружевному краю береговой линии. — Как ты думаешь, что это такое?
— Тающий ледник. По крайней мере, так считает Чейд.
— Интересно, почему он не передал тебе мою записку. Я принял невинный вид.
— Может быть, и правда забыл. Спрошу у него сегодня.
— Кстати, мне тоже нужно с ним поговорить. Наедине. Могу я сегодня побывать на вашем уроке Скилла?
Мне стало ужасно не по себе, но я не смог придумать, как ему отказать. — Занятие будет днем, после моего урока со Свифтом и упражнений на оружейной площадке.
Он спокойно кивнул. — Отлично. Мне нужно кое-что прибрать в своих апартаментах внизу. — Словно предлагая мне спросить почему, он добавил: — Я практически из них выехал. То, что там останется, никому не помешает.
— Значит, ты намерен насовсем перебраться в «Серебряный ключ»?
На мгновение у него на лице появилось непонимающее выражение — я его удивил. Затем он покачал головой и мягко улыбнулся. — Ты не веришь ничему из того, что я тебе говорю, Фитц? Ну, может быть, твое неверие защитило нас обоих во время бурь, которые нам довелось пережить. Нет, друг мой. Мои комнаты в Баккипе останутся пустыми, когда я их покину. А большая часть чудесных вещей и мебели в «Серебряном ключе» принадлежат другим людям — залог за мои долги. По которым я, разумеется, не собираюсь платить. Когда я покину Баккип, кредиторы слетятся как вороны и опустошат мои апартаменты. Вот таким будет конец лорда Голдена. Я не вернусь в Баккип. Я вообще никуда не вернусь.
Его голос даже не дрогнул. Он говорил совершенно спокойно, глядя мне в глаза. Однако от его слов у меня возникло ощущение, будто меня лягнули в живот. Он держался как человек, который знает, что умрет, и потому пытается привести свою жизнь и то, что останется после него, в порядок. На меня вдруг накатили совершенно новые чувства. Мне было не по себе рядом с ним из-за нашей недавней ссоры, да еще я не забыл, что обманул его. Я не боялся, что он умрет, поскольку знал, что предотвратил его смерть. Но его беспокоило совсем другое.
Он говорил со мной, как человек, знающий, что ему суждено умереть, станет говорить со старым другом, которому до его смерти нет никакого дела. Каким же жестоким, наверное, я ему казался, когда старался избегать его в эти последние дни. Возможно, он подумал, что я сознательно решил разорвать нашу связь еще до его смерти, чтобы потом не пришлось терпеть боль потери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134