Баррич поднял голову и повернулся. Даже сейчас я до мельчайших подробностей помню все, что тогда происходило. Баррич глубоко вздохнул, и сквозь звон в ушах я услышал его отчаянный крик, полный возмущения тем, что кто-то может угрожать его сыну.
Я еще ни разу не видел, чтобы он двигался так быстро. Баррич метнулся к Свифту и каменному дракону, и из-под его сапог во все стороны полетели комья снега. Тинталья чуть-чуть приподняла голову, бессильно наблюдая за происходящим. В следующее мгновение Баррич оказался между сыном и Робредом, успев по дороге выхватить свой короткий кинжал. Ничего более бессмысленного и исполненного храбрости я в своей жизни не видел. Бросившись навстречу изумленному дракону, Баррич занес кинжал для удара, но, едва коснувшись бока Робред а, жалкий клинок сломался. Одновременно я почувствовал, что Баррич пытается при помощи Уита отогнать или хотя бы остановить мерзкое чудовище. Его атака по силе напоминала один из взрывов Чейда, в ней слились ярость жеребца, защищающего свое стадо, и свирепость волка или медведя, чьим детенышам грозит опасность. Однако мощь ей придавала любовь к тем, кого он охранял, а не ненависть к врагу. Его удар был направлен на дракона, и Робред упал на колени.
Но, падая, каменный дракон успел зацепить Баррича крылом и, словно тряпичную куклу, отбросил его в сторону. Тело Баррича несколько раз перевернулось в воздухе и покатилось по скользкому льду.
— Нет! — выкрикнул я, но было уже поздно.
Робред, цепляясь когтями за снег, с трудом поднялся на ноги, тряхнул головой и несколько раз втянул в себя воздух. Затем, разинув пасть, он направился к Свифту и Тинталье.
Свифт посмотрел на распростертое тело отца, но уже в следующее мгновение снова повернулся к дракону и издал вопль, исполненный гнева и ненависти. Он с такой силой натянул тетиву, что мне показалось, она порвется. Глядя в глаза наступающего дракона, Свифт стал единым целым со своей стрелой.
И она со свистом вырвалась на свободу. '
Сияющая серая стрела мчалась вперед, неумолимая и верная, как любовь его отца. Робред поднял переднюю лапу, чтобы ее отразить, потом замер на месте, словно прислушиваясь к чему-то. Я знал, что Бледная Женщина говорит с ним при помощи Скилла, истерически требует, чтобы он прикончил лучника, потом драконицу, а дальше может делать все, что пожелает. Я думал, что Робред остановился, прислушиваясь к ней, но он больше не шевелился. Жизнь медленно покинула его, и тело снова обрело серый цвет камня. Он так и остался стоять, крылья слегка расправлены, передняя лапа поднята в воздух в попытке вытащить стрелу, попавшую в глаз, пасть открыта. Над полем боя повисла пронизанная изумлением тишина. Каменный дракон умер. В следующее мгновение девочка у меня в руках пошевелилась, и я почувствовал ее присутствие при помощи своего Уита. Она перестала вырываться в тот момент, когда каменный дракон сдох, и теперь прижалась ко мне и жалобно проговорила:
— Я замерзла и есть хочу!
Когда я удивленно на нее посмотрел, она вдруг расплакалась.
— Минутку, подожди минутку, — сказал я ей и неохотно опустил прямо голыми ногами на лед.
Сбросив плащ Чейда, я быстро завернул в него малышку и снова взял на руки. Она тут же подобрала под себя ноги и, дрожа, прижалась ко мне.
— Дай ее мне, дай мне! — потребовал Пиоттр, по лицу которого текли слезы. — Ну-ну, моя маленькая рыбка, моя Косей! Эллиана, смотри! Смотри, к нам вернулась наша маленькая Косей! Она снова стала прежней!
Старый воин повернулся к племяннице, но уже в следующее мгновение, словно его вдруг оставили силы, упал на колени, прижимая девочку к груди и что-то шепча ей на ухо.
Эллиана взглянула на нас, и я увидел в ее глазах боль, а затем она посмотрела на женщину, лежащую у ее ног на снегу. Быстро опустившись на колени и не пряча слез, Эллиана проговорила:
— Мы спасли одну из них. По крайней мере, нам удалось спасти одну. Мама, я сделала все, что могла. Мы так старались.
Дьютифул, который тоже стоял на коленях около матери Нарчески, поднял голову и посмотрел на Эллиану. Затем очень осторожно он убрал с лица измученной женщины волосы.
— Нет. Ты спасла обеих. Она без сознания, Эллиана, но она тоже к нам вернулась. Мне сказал об этом мой Уит. Твоя мать тоже стала прежней.
— Но… откуда ты знаешь? — Эллиана взглянула в лицо матери, не смея надеяться, что он сказал правду.
— Не сомневайся, я знаю совершенно точно, — улыбнувшись ей, проговорил Дьютифул. — Это древняя магия Видящих, дар моего отца. — Он снова наклонился, чтобы поднять потерявшую сознание женщину. — Давай отнесем ее в тепло. И накормим. Наше сражение закончилось, по крайней мере на время.
Когда дракон сдох, они просто перестали сражаться, — доложил Чейд, когда я заглянул вниз, где шел бой. — Как будто всем одновременно это надоело.
Нет, Чейд, просто они пришли в себя. Мне трудно объяснить, но я чувствую это благодаря Уиту. Слуги Бледной Женщины были частично «перекованы», а когда дракон умер, все, что она у них забрала и отдала дракону, к ним вернулось. То же самое произошло с матерью и сестрой Нарчески. Пусть островитяне поговорят с воинами, с которыми мы сражались. Им нужно предложить еду и успокоить. Наверняка они не понимают, что с ними случилось.
Я окинул взглядом поле боя у склона горы и получил подтверждение своей догадке. Солдаты Бледной Женщины, все до единого, побросали оружие. Один стоял, прижав руки к ушам, по его щекам катились слезы. Другой схватил своего товарища за плечо, дико хохотал и что-то ему говорил. Небольшая группа воинов окружила каменного дракона. Слегка покосившись, он замер на льду, словно уродливая статуя, установленная неведомым безумцем.
Но что самое странное — Тинталья поднялась на ноги и осторожно приблизилась к каменному дракону. Вытянув голову на длинной изящной шее, она его обнюхала, а потом без предупреждения вдруг нанесла звонкий удар лапой. Каменный дракон закачался, но не упал. Тем не менее Тинталья высоко вскинула голову и громогласно возвестила о своей победе над врагом. Кровь продолжала сочиться из ее ран, но она ликовала. К ее воплю присоединили свои голоса и люди, окружавшие ее. Если кто-нибудь когда-нибудь и видел нечто более странное, когда люди и драконица вместе радовались поражению врага, менестрели не удосужились нам об этом рассказать.
С неба донесся ответный громогласный крик, и я увидел, что над нами кружит сильно потрепанный в бою с Робредом Айсфир. Сложив крылья, он медленно опускался к нам. Тинталья вскинула голову и снова издала победный вопль. Чешуя у нее на шее вдруг расправилась и превратилась в некое подобие гривы, а гребень на голове — в великолепную серебристую корону. Ее тело засверкало, словно омытое разноцветным дождем, переливаясь от темно-синего до ослепительно серебряного. Люди, стоявшие около нее, в испуге разбежались в разные стороны, а Тинталья легко, точно кошка, подпрыгнула и взмыла в небо. Затем она расправила крылья и начала медленно набирать высоту.
Айсфир тут же отчаянно замахал крыльями, поднимаясь в воздух, но драконица легко его опередила. Он что-то протрубил ей вслед, но она не посчитала нужным ответить. Она поднималась все выше и выше и вскоре превратилась в серебристую точку не больше морской чайки. Айсфир, который потерял много сил в своем ледяном заточении, ее нагонял. Я прикрыл глаза, когда они пролетали мимо солнца.
В следующее мгновение я увидел, что Айсфир нагнал Тинталью и они кружат вместе. Его громкие крики словно бросали вызов всему миру, а ее пронзительный голос, казалось, насмехается и дразнит только его одного. В какой-то момент Айсфир оказался над ней, но уже в следующий она сложила крылья и ускользнула от него. Так, по крайней мере, я подумал. На самом же деле Айсфир прижал крылья к телу и упал прямо на Тинталью. Его алая пасть была широко раскрыта, и даже на таком расстоянии я видел, как он впился зубами в ее вытянутую шею. Затем его огромные крылья оказались прямо над ее крыльями, и они задвигались в едином ритме. Айсфир притянул к себе Тинталью, и их хвосты сплелись.
Я сразу понял, чему стал свидетелем, — скоро в наших небесах появятся молодые драконы. Я во все глаза смотрел на диковинное представление, разворачивающееся в небе, и пытался понять, какую же силу мы вернули в наш мир.
— Я не понимаю! — в ужасе вскричала Нарческа. — Она проделала такой огромный путь, чтобы его спасти, а он на нее напал. Посмотрите, они дерутся!
Дьютифул смущенно откашлялся. — Я не думаю, что они дерутся.
— Тогда… нет, дерутся! Смотри, он ее кусает! И зачем он так странно ее схватил? Конечно же, он хочет ее убить.
Эллиана прикрыла глаза рукой и с удивлением смотрела на драконов в небе. Темные волосы окутывали плечи и падали на спину, поднятый вверх подбородок открыл длинную изящную шею, туника натянулась на груди. Дьютифул тихонько хмыкнул, а потом отвел от нее глаза и взглянул на Пиоттра. Дядя Нарчески одной рукой обнимал за плечи сестру, а другой прижимал к себе Косей. Думаю, принц решил, что наше мнение по данному вопросу больше не имеет для него значения, потому что он подошел к Эллиане и обнял ее.
— Я тебе покажу, — сказал он, чем очень сильно ее удивил.
Затем он прижал ее к себе и поцеловал в губы.
Несмотря на все, что с нами случилось в этот день, несмотря на мои потери, я вдруг обнаружил, что улыбаюсь. То, что происходило с драконами, подействовало на всех, кто был чувствителен к Скиллу. Нарческа наконец чуть отодвинулась от принца и, положив голову ему на плечо, сказала:
— Теперь понятно.
Потом она снова подняла голову, подставляя губы для нового поцелуя. Я отвернулся.
Эртр не стала отворачиваться, она была возмущена. Несмотря на грязное тряпье, едва прикрывавшее тело, она держалась по-королевски. — Пиоттр! Ты разрешаешь землепашцу целовать нашу Нарческу?
Дядя Эллианы громко расхохотался, и я вдруг с удивлением сообразил, что впервые за время нашего знакомства слышу его смех. — Нет, сестра моя! Но она его целует. Нарческа вручает ему награду, которую он заслужил. Я должен многое тебе объяснить. Можешь не сомневаться, она делает это по собственной воле. — Он улыбнулся. — А какой мужчина может противиться желанию женщины?
— Но это недопустимо! — резко заявила Эртр, и, несмотря на грязную одежду и спутанные волосы, я увидел перед собой Нарческу Внешних островов и понял, что она окончательно пришла в себя.
Неожиданно я подумал, что если Шут еще жив, то со смертью каменного дракона он тоже мог снова стать самим собой. Мир вокруг меня бешено завертелся, когда в моей душе расцвела новая надежда.
— Шут! — вскричал я. Пиоттр осуждающе посмотрел на меня, решив, что я смеюсь над принцем, и я пояснил: — Помните смуглого человека? Лорда Голдена? Может быть, он еще жив!
Не дожидаясь ответа, я повернулся и помчался назад к яме в надежде найти относительно надежный вход в подземелье. Дракон превратил ее в кучу обломков, дыра, из которой появились Пиоттр и Нарческа, исчезла. Когда Робред свалился на землю и выбирался из ямы, снег засыпал этот вход во владения Бледной Женщины. Но я знал, где он был, и не сомневался, что его можно найти и откопать.
Я начал спускаться по предательскому склону, стараясь спешить и одновременно выбирать относительно надежную дорогу, в то время как куски льда вылетали у меня из-под ног и каскадом падали вслед за мной. Вскоре я остановился и заставил себя двигаться медленнее и осторожнее, хотя моя душа рвалась вперед. Мне то и дело приходилось расчищать себе путь, потому что дыра находилась в самом дальнем углу ямы. Я уже почти до нее добрался, когда кто-то позвал меня по имени. Оглянувшись, я увидел, что на краю ямы стоит Пиоттр. Он печально покачал головой, и я увидел сострадание в его глазах.
— Все бесполезно, Баджерлок, — проговорил он. — Он умер. Твой друг умер. Мне очень жаль. Мы видели его, когда искали мою сестру и племянницу. Я дал себе слово, что, если он будет жив, мы попытаемся увести его с собой. Но он умер. Мы опоздали. Мне очень жаль, — повторил он.
Я стоял и смотрел на него. Неожиданно я понял, что не вижу его. Контраст между ослепительно ярким днем и его темным силуэтом, который вырисовывался на фоне голубого неба, казалось, ослепил меня. Мне стало так холодно, что я перестал чувствовать собственное тело. Я вдруг испугался, что потеряю сознание, и медленно опустился прямо на лед.
— Ты уверен? — спросил я, и мои собственные слова показались мне ужасно глупыми.
Пиоттр кивнул, а затем неохотно проговорил: — Совершенно. Они… — Неожиданно он замолчал. Прошло несколько секунд, прежде чем он заговорил снова: — Он был мертв. Он не мог пережить такое. Твой друг умер. — Он вздохнул и медленно выпустил воздух. — Тебя зовут. Из лагеря. Мальчик, Свифт, он с мужчиной, который умирает. Ты им нужен.
Мужчина, который умирает. Баррич. Я вдруг вспомнил о своем старом друге. Да, его я тоже потеряю. Это уже слишком, это невыносимо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134