Он кивнул.
– Приятных снов.
– И спасибо, – добавила Лайра госпоже Коултер.
Она заснула, наконец, хотя Пантейлемон не ложился, пока она не рыкнула на него, и он от обиды не стал ежом. Было всё ещё темно, когда кто-то начал ее тормошить.
– Лайра. Тише. Проснись, дитя.
Это была миссис Лонсдейл, в одной руке она держала свечу. Она наклонилась над Лайрой, удерживая ее свободной рукой, и говорила тихим голосом.
– Послушай. Мастер хочет видеть тебя до того, как ты встретишься с госпожой Коултер на завтраке. Быстро вставай и беги к жилью Мастера. Иди в сад и постучи во французское окно кабинета. Ты понимаешь?
Полностью проснувшись и горя от любопытства, Лайра кивнула и скользнула голыми ногами в ботинки, поданные ей миссис Лонсдейл.
– Не умывайся, умоешься позже. Спускайся, а потом возвращайся назад. Я начну паковать твои вещи и найду что-нибудь, что ты могла бы надеть. А теперь поторопись.
Темный четырехугольник был все еще полон холодным ночным воздухом. Вверху были всё ещё видны последние звезды, но свет с востока постепенно поднимался в небо над зданием колледжа. Лайра вбежала в Библиотечный Сад, и застыла на мгновение в безмерной тишине, глядя на каменные башенки часовни, жемчужно-зеленый купол Шелдон Билдинг, белый фонарь Библиотеки. Теперь, когда она собиралась покинуть Джордан, её мучил вопрос, сколько она будет без него тосковать.
Что-то зашевелилось в окне кабинета, и на мгновение вспыхнул свет. Лайра вспомнила, что она должна была сделать, и постучала в стеклянную дверь. Дверь открылась почти сразу.
– Молодец. Быстро входи. У нас мало времени, – сказал Мастер и отодвинул занавес, как только Лайра вошла. Он был полностью одет в свою обычную черную одежду.
– Разве я никуда не еду, в конце концов? – спросила Лайра.
– Едешь, я не могу это предотвратить, – сказал Мастер, и Лайра не заметила в то время, какую странную вещь он сказал. – Лайра, я хочу дать тебе кое-что, и ты должна обещать сохранить это в тайне. Ты поклянешься в этом?
– Да, – ответила Лайра.
Он подошел к столу и вынул из ящика маленький пакет, завернутый в черный бархат. Когда он развернул ткань, Лайра увидела что-то похожее на часы: толстый золотой диск и стекло. Это мог бы быть компас или что-то вроде.
– Что это? – спросила она.
– Это – Алетиометр. Один из шести, которые когда-либо были сделаны. Лайра, я снова прошу тебя: держи его в тайне. Было бы лучше, если госпожа Коултер не знала о нем. Твой дядя ...
– А что он делает?
– Он говорит правду. Но научиться читать его тебе придется самой. Теперь идти – светает – беги в свою комнату, пока тебя никто не видел.
Он завернул прибор в бархат и запихнул его в ее руки. Прибор был удивительно тяжелым. Мастер на мгновение мягко обнял голову Лайры.
Она пробовала посмотреть на него, и спросила:
– Что Вы собирались сказать о дяде Азраэле?
– Твой дядя подарил его колледжу Джордан несколько лет назад. Он мог бы ...
Прежде, чем он закончил, раздался мягкий быстрый удар в дверь. Лайра почувствовала, как руки Мастера нечаянно дрогнули.
– Поторопись, дитя, – сказал он спокойно. – Власть этого мира сильна. Мужчины и женщины влекомы течениями намного более жестокими, чем ты можешь себе представить, и все они сносят нас в единый поток. Иди, Лайра, благословляю тебя, дитя, благословляю тебя. Прислушивайся к себе.
– Спасибо, Мастер, – сказала почтительно.
Прижимая узел к своей груди, она покинула кабинет через дверь сада, оглянувшись и заметив, как демон Мастера следил за ней с подоконника. Небо стало светлее; в воздухе было легкое свежее движение.
– Что это у тебя? – спросила мисс Лонсдейл, закрывая со щелчком небольшой потрепанный чемодан.
– Это мне дал мастер. Можно положить это в чемодан?
– Слишком поздно. Теперь его не открыть. Положи это в карман своего плаща, чем бы это ни было. Поспеши в столовую, не заставляй себя ждать.
Только после того, как она попрощалась с несколькими слугами и госпожой Лонсдейл, она вспомнила о Роджере, и сразу почувствовала себя виноватой в том, что не думала о нем с тех пор, как встретила госпожу Коултер. Как быстро все произошло! Но, без сомнения, госпожа Коултер поможет ей найти Роджера, у нее должны быть могущественные друзья, которые могут вернуть его, где бы он ни был. Его просто необходимо отыскать.
Теперь она была на пути в Лондон, сидя рядом с иллюминатором цеппелина. Небольшие когтистые задние лапы горностая Пантелеймона опирались на ее бедро, а его передние лапы были прижаты к стеклу, через которое он пристально глядел. С другой стороны Лайры сидела госпожа Коултер, разбирая бумаги, но вскоре она убрала их и заговорила. Такой блестящий разговор! Лайра была опьянена. На этот раз речь шла не о Севере, а о Лондоне, ресторанах и танцзалах, приемах в посольствах или министерствах, интригах между Уайт Холлом и Вестминстером. Лайра была очарована этим больше, чем изменяющимся пейзажем под воздушным кораблем. Все, что говорила госпожа Коултер, казалось, несло аромат взрослости, тревожащий, но в то же время соблазнительный: это был аромат шарма.
* * *
Посадка в Садах Фалькесхолл, переправа через широкую коричневую реку, большая группа особняков на Набережной, где тучный швейцар (что-то вроде привратника с медалями) поприветствовал госпожу Коултер и подмигнул Лайре, незаметно оценивающей его размеры.
И, наконец, квартира...
Лайра могла только открыть рот от удивления.
За свою короткую жизнь Лайра видела много красивых вещей, но это была красота Колледжа Джордан, грандиозная, каменная и мужественная красота Оксфорда. В Колледже Джордан было много великолепного, но не было ничего симпатичного. В квартире госпожи Коултер всё было симпатично. Все было залито светом благодаря широким окнам, выходящим на юг. Стены были покрыты обоями в нежную золотисто-белую полоску. Очаровательные картины в позолоченных рамах; старинное зеркало, причудливые подсвечники с ямтарическими лампами под абажурами с оборками; диванные подушки, тоже с оборками, и цветочная кайма вдоль карниза, и мягкий зеленый ковер под ногами; и все было покрыто, как показалось наивным глазам Лайры, очаровательными маленькими фарфоровыми коробочками и фигурками пастушек и арлекинов.
Госпожа Коултер улыбнулась, заметив ее восхищение.
– Да, Лайра, – сказала она, – мне надо многое показать тебе! Снимай пальто, и я отведу тебя в ванную. Ты сможешь умыться, и затем мы позавтракаем и пойдем за покупками.
Ванная вызвала новую волну удивления. Лайра привыкла мыться с грубым желтым мылом в щербатом тазу, где вода, шедшая из кранов, была в лучшем случае теплой и часто ржавой. А здесь вода была горячей, мыло – розовое и ароматное, полотенца – толстые и мягкие, как облако. А вокруг тонированного зеркала были маленькие розовые лампы, и когда Лайра посмотрела в него, она увидела мягко освещенную фигуру, совсем не похожую на Лайру, которую она знала.
Пантелеймон, принявший форму демона госпожи Коултер, сел на край ванны, строя Лайре гримасы. Она столкнула его в мыльную воду и внезапно вспомнила про Алетиометр в кармане пальто. Она оставила пальто на стуле в другой комнате. Она обещала Мастеру сохранить его в тайне от госпожи Коултер...
Лайра запуталась. Госпожа Коултер была так добра и мудра, а, если принять во внимание, что Лайра видела, как Мастер пытался отравить Дядю Азраэля, то трудно решить, кому из них она должна повиноваться.
Она быстро вытерлась насухо и поспешила назад в гостиную, где, конечно же, всё ещё лежало нетронутым её пальто.
– Ты готова? – Спросила госпожа Коултер. – Я думаю, что мы пойдем на завтрак в Королевский Арктический институт. Я – одна из немногих женщин, его членов, так что я могла бы воспользоваться своими привилегиями.
Двадцатиминутная прогулка привела их к большому зданию с каменным фасадом. Они сидели в широкой столовой с белоснежными скатертями и блестящим серебром на столах и ели телячью печень и бекон.
– Телячья печень – хорошая еда, – рассказывала госпожа Коултер, – а так же печень тюленя, но если в Арктике ты вдруг окажешься без еды, ни в коем случае не ешь печень медведя. Она полна яда, который убьет тебя в считанные минуты.
Пока они ели, госпожа Коултер показывала некоторых членов института, сидевших за другими столами.
– Видишь пожилого джентльмена с красным галстуком? Это – Полковник Карборн. Он первым осуществил полёт на воздушным шаре на Северный полюс. А высокий человек у окна, который только что поднялся – доктор Сломанная Стрела.
– Он – Скраелинг?
– Да. Он нанес на карту океанские потоки в Великом Северном Океане...
Лайра смотрела на этих великих людей с любопытством и страхом. Они были Мудрецы, без сомнения, но они были также исследователями. Доктор Сломанная Стрела знает о печени медведя, а Лайра сомневалась, знал ли об этом Библиотекарь Колледжа Джордан.
После завтрака госпожа Коултер показала ей некоторые из драгоценных арктических реликвий в библиотеке института: гарпун, которым был убит великий кит Гримссдур; камень с надписью на неизвестном языке, который был найден в руке исследователя Лорда Руха, замерзшего до смерти в своей одинокой палатке; огнеметатель, используемый Капитаном Гудзоном в его знаменитом путешествии на Землю Ван Тирена. Госпожа Коултер рассказала историю каждой реликвии, и Лайра почувствовала, как сердце наполняется восхищением этими великими, храбрыми, далекими героями.
Потом они пошли делать покупки. Всё в этот необычный день было новым для Лайры, но посещение магазина было просто головокружительным. Войти в обширное здание, заполненное красивой одеждой, где её позволяют примерять, где можно смотреть на себя в зеркалах... И одежда была такой милой... Одеждой Лайру обеспечивала миссис Лонсдейл, и в основном она была перешитой и штопанной. У Лайры редко бывали новыевещи, a те, что она имела, были выбраны для того, чтобы их носить, а не хорошо в них выглядеть. Лайра никогда ничего не выбирала для себя. А теперь госпожа Коултер предлагала одно, хвалила другое и платила за все сразу, и так далее...
Когда они закончили, Лайра разрумянилась, и глаза её блестели от усталости. Госпожа Коултер заказала упаковку и доставку большинства одежды и взяла одну или две вещи с собой, когда она и Лайра возвращались назад на квартиру.
Потом была ванна с пышной ароматной пеной. Госпожа Коултер зашла в ванную, чтобы вымыть Лайре волосы. Она не терла и скребла, как миссис Лонсдейл. Она была нежна. Пантелеймон наблюдал с огромным любопытством, пока госпожа Коултер не взглянула на него, и он понял, что она подразумевала, и отвернулся, скромно отведя глаза от женских тайн, так же, как и золотая обезьяна. Раньше ему никогда не приходилось отворачиваться от Лайры.
После ванны – теплый напиток с молоком и травами и новая фланелевая ночная рубашка с тиснеными цветами, обшитая по низу тюленьим мехом, и овчинные тапочки, окрашенные в нежно-синий цвет; и затем – в постель.
Какая мягкая эта постель! Какой мягкий ямтарический свет на прикроватном столике! И какая уютная спальня, с небольшими шкафчиками, туалетным столиком, комодом, куда вошла бы ее новая одежда, ковром от одной стены до другой, симпатичными занавесками в звездах, месяцах и планетах! Лайра лежала, одеревеневшая, слишком усталая, чтобы спать, слишком восхищенная, чтобы думать о чем-нибудь.
Когда госпожа Коултер пожелала ей спокойной ночи и вышла, Пантелеймон дернул Лайру за волосы. Лайра отпихнула его в сторону, но он прошептал:
– Где вещь?
Лайра поняла сразу, что он имел в виду. Её старое потертое пальто висело в платяном шкафу. Спустя несколько секунд, она была уже снова в кровати, сидя со скрещенными ногами при свете лампы. Пантелеймон внимательно наблюдал, как она разворачивает черный бархат и смотрит на вещь, которую дал ей Мастер.
– Как он это назвал? – прошептала она.
– Алетиометр.
Не имело смысла выяснять, что это означает. Это тяжело лежало в ее руках, сверкая стеклом циферблата, золотой корпус был изящно обработан. Это очень напоминало часы, или компас. У этого были стрелки, показывающие на места на лимбе, но вместо цифр или точек компаса там были несколько маленьких картинок, каждая из них была прорисована с необыкновенной точностью, как будто бы самой лучшей и тонкой соболиной кисточкой на слоновой кости. Она повернула лимб, чтобы разглядеть картинки. Там был якорь, песочные часы, увенчанные черепом, хамелеон, бык, улей... Всего – тридцать шесть, Лайра даже не могла предположить, что они могли означать.
– Там колесико, посмотри, – сказал Пантелеймон, – попробуй, можешь ли ты повернуть его.
Действительно, там было три маленьких рифленых колесика, и каждое из них приводило в движение одну из трех коротких стрелок, которые передвигались по лимбу, мягко пощелкивая. Их можно было установить так, чтобы они указывали на любую из картинок. И как только они щелкали, вставая в позицию, указывающую точно в центре картинки, они больше не двигались.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51