Не находящуюся дальше, но пересекающуюся с данной. Здесь, на палубе, существуют миллионы иных вселенных, и они не знают друг о друге…
Он поднял свои крылья и широко взмахнул ими, после чего снова их сложил.
– Там, – сказал он, – я только что встряхнул десять миллионов иных миров, и они ничего не знали об этом.
– А почему там? – спросил Фардер Корам.
– Потому что заряженные частицы Авроры могут утончать материю этого мира так, что мы на какое-то время можем увидеть их. Колдуньи всегда это знали, но мы редко говорим об этом.
– Мой отец верит в это, – сказала Лайра. – Я знаю, потому что слышала, как он говорил и показывал изображения Авроры.
– Это как-то касается Пыли? – спросил Джон Фаа.
– Кто знает? – ответил гусь-демон. – Я только могу вам сказать, что Охотники за Пылью боятся её как страшнейшего яда. Поэтому они и лишили свободы лорда Азраэля.
– Но почему? – сказала Лайра.
– Они думают, что он намерен каким-то образом использовать Пыль, чтобы создать мост между этим миром и миром за Авророй.
Голова Лайры была странно легкой.
Она слышала, как Фардер Корам спросил: «А он собирается?»
– Да, – ответил гусь-демон. – Они не верят, что он способен на это, потому что вообще считают его сумасшедшим из-за его веры в существование иных миров. Но это правда: таково его намерение. Он является настолько могущественной фигурой, что они боятся его вмешательства в их планы, поэтому они заключили договор с панцербьёрнами о его поимке и держат его в заключение в крепости Свельбард от греха подальше. Некоторые говорят, они помогли новому королю получить трон, как часть сделки.
Лайра спросила: «А колдуньи хотят, чтобы он создал этот мост? Они на его стороне, или против него?»
– Это слишком сложный вопрос, чтобы на него ответить. Во-первых, колдуньи не едины. В нашей среде бытуют различные мнения. Во-вторых, мост Лорда Азраэля станет причиной войны, которая начнется в настоящем между колдуньями и различными другими силами, некоторые из которых принадлежат миру духов. Обладание мостом, если он все же существует, даст большие преимущества любому, кто владеет им. В-третьих, клан Серафины Пеккало – мой клан – еще не входит в союз, хотя мы испытываем давление, принуждающее нас открыто стать на ту или иную сторону. Видишь ли, это вопросы высокой политики, на них нелегко ответить.
– А как насчёт медведей? – не унималась Лайра. – На чьей они стороне?
– На стороне того, кто заплатит. Их не интересуют все эти вопросы, у них нет демонов; им плевать на проблемы людей. По крайней мере, медведи раньше были такими, но мы слышали, что их новый король собирается менять старый образ жизни… В любом случае, Охотники за Пылью заплатили им за пленение Лорда Азраэля, и они будут держать его в Свельбарде до тех пор, пока последняя капля крови не вытечет из тела последнего медведя.
– Но не все медведи! – сказала Лайра. – Есть один, который не в Свельбарде. Он – медведь-изгой, и он пойдёт с нами.
Гусь кинул на Лайру еще один из своих пронизывающих взглядов. На этот раз она могла почувствовать его холодное удивление.
Фардер Корам беспокойно поерзал и произнёс: «Дело в том, Лайра, что я не уверен, что он пойдёт. Мы слышали, что он связан кабальным договором; он не свободен, как мы думали. Он отбывает наказание. Пока он не освобождён, он не сможет пойти с нами, есть броня или нет брони; её он тоже никогда не вернет.
– Но он сказал, что его обманули! Они напоили его, и украли броню!
– Мы слышали другую историю, – сказал Джон Фаа. – Он опасный негодяй, вот то, что мы слышали.
– Если, – страстно начала Лайра, она едва могла вымолвить слово от возмущения, – если алетиометр что-то говорит, я знаю, что это правда. А я это спрашивала, и он ответил, что медведь говорил правду, что они действительно обманули его, и что это они лгут, а не он. Я верю ему, Лорд Фаа! Фардер Корам – вы тоже его видели, и вы ему верите, ведь так?
– Я думал, что верю, дитя. Я не столь во всем уверен, как ты.
– Но чего они боятся? Неужели они думают, что он будет убивать людей направо и налево, как только наденет броню? Он и сейчас может убивать их сотнями!
– Он это делал, – сказал Джон Фаа. – Ну, если не сотни, то десятки. Когда они впервые забрали его броню, он рвал и метал в поисках её. Он вскрыл здание полиции и банка, и я не знаю, что ещё. По меньшей мере, два человека умерли. Единственная причина, по которой его не застрелили, это его удивительное умение работать с металлами, они хотели использовать его как работника.
– Как раба! – резко сказала Лайра. – У них не было права!
– Если бы всё случилось, как могло случиться, они могли пристрелить его за те убийства, но они не сделали этого. И они приговорили его к работе на благо города до тех пор, пока он не оплатил ущерб и пролитую кровь.
– Джон, – сказал Фардер Корам, – я не знаю, что ты думаешь, но я уверен, что они никогда не позволят ему вернуть броню. Чем дольше они его держат, тем злее он будет, когда получит её назад.
– Но если мы вернем ему броню, он пойдет с нами, и никогда их не побеспокоит вновь, – сказала Лайра. – Я обещаю, Лорд Фаа.
– И как мы собираемся это сделать?
– Я знаю, где она!
Последовало молчание, во время которого все трое осознали присутствие демона колдуньи и его взгляда, прикованного к Лайре. Все трое повернулись к нему, как и их собственные демоны, которые до того демонстрировали чрезвычайную вежливость, скромно отводя взгляд от этого отдельного существа, здесь, без своего тела.
– Вы не удивитесь, если узнаете, – сказал гусь, – что алетиометр – ещё одна причина, по которой колдуньи интересуются тобой, Лайра. Наш консул рассказал о вашем посещении сегодня утром. Полагаю, именно доктор Лансельм рассказал вам о медведе.
– Да, это был он, – сказал Джон Фаа. – И она вместе с Фардером Корамом пошли и поговорили с ним. Осмелюсь утверждать, что всё, что говорит Лайра – правда, но если мы будем нарушать законы этих людей, мы только повздорим с ними, а что нам нужно делать, так это – спешить в Болвангар, неважно, есть медведь или нет медведя.
– А, но вы не видели его, Джон, – сказал Фардер Корам. – И я верю Лайре. Возможно, мы можем дать обещание от его имени.
– А вы как думаете, сэр? – спросил Джон Фаа демона колдуньи.
– Мы не особенно контактируем с медведями. Их желания настолько же непонятны нам, как и наши им. Если этот медведь – изгой, он может заслуживать доверия еще меньше, чем говорят. Вы должны сами решить.
– Мы это сделаем, – твердо сказал Джон Фаа. – Но сейчас, сэр, вы не скажете нам, как добраться отсюда до Болвангара?
Гусь-демон начал объяснять. Он говорил о холмах и долинах, о лесополосе и тундре, о расположении звезд. Лайра немного послушала, а потом откинулась в шезлонге – Пантелеймон свернулся вокруг её шеи – и предалась размышлениям о великом откровении, принесенным гусём-демоном. Мост меж двух миров… это было чудеснее всего, на что она могла надеяться! И только её великий отец мог задумать такое. Как только они освободят детей, она отправится вместе с медведем в Свельбард и принесет Лорду Азраэлю алетиометр, который поможет его освобождению, и они построят мост вместе, и будет первыми, кто пройдет по нему…
Должно быть ночью Джон Фаа принес Лайру в постель, потому что она проснулась именно в своей постели. Блеклое солнце стояло так высоко, как только могло подняться – лишь немногим выше горизонта – должно быть, уже почти полдень, подумала она. Скоро, когда они отправятся дальше на север, солнца вовсе не будет.
Она быстро оделась и побежала на палубу, только чтобы обнаружить, что ничего особенного там не происходит. Все трюмы были разгружены, нанятые сани и собачьи упряжки готовы двинуться в путь; все было готовы, и ничто не двигалось. Большинство бродяжников сидели в задымленном кафе, выходящим к воде, поедали пироги с приправами и пили крепкий сладкий кофе за длинными деревянными столами под жужжание и треск древних ямтарических светильников.
– Где Лорд Фаа? – спросила она, подсаживаясь к Тони Коста и его друзьям. – А Фардер Корам? Они пытаются вернуть броню медведю?
– Они разговаривают с городским главой. Так они называют губернатора. Ты видела этого медведя, Лайра?
– Да, – сказала она, и всё о нём объяснила. Пока она говорила, ещё кто-то пододвинул стул и присоединился к компании за столом.
– Так, ты говорила со стариной Йореком? – спросил он.
Она удивлённо посмотрела на подошедшего. Это был высокий худой мужчина с тонкими чёрными усами и узкими голубыми глазами; на лице его было постоянное выражение отдалённого веселья. Она сразу же ощутила сильное чувство к нему, но она совсем не была уверена, нравился ли он ей, или совсем наоборот. Его демоном был потрёпанный заяц, такой же тощий и крепкий на вид, как и он.
Он протянул руку, и она осторожно пожала её.
– Ли Скорсби, – представился он.
– Аэронавт! – воскликнула она. – Где ваш воздушный шар? Можно мне подняться на нём?
– Он сложен сейчас, мисс. А ты должно быть, знаменитая Лайра. Ну и как ты поладила с Йореком Барнисоном?
– Вы знакомы?
– Я сражался с ним рядом в Тунгусскую компанию. Чёрт, я знаю Йорека всю жизнь. Медведи – упрямые твари несмотря ни на что, но он действительно проблема, в этом нет сомнения. Ну, кто-нибудь из вас, джентльмены, в настроение для рискованной игры?
Ниоткуда в его руках возникла колода карт. Он шумно перетасовал карты.
– Я наслышан о чудесах, которые ваш народ творит с картами, – говорил Ли Скорсби, снимая и складывая карты одной рукой, в то время как другая шарила по нагрудному карману в поисках сигары, – и я подумал, что вы не будете против того, чтобы дать простому техасскому путешественнику шанс вступить в схватку с вашим талантом и дерзнуть на поприще карточных игр. Что вы скажете, джентльмены?
Бродяжники всегда гордились своим карточным талантом, и некоторые заинтересовавшись предложением, придвинули стулья. Пока они договаривались с Ли Скорсби во что играть и на какие ставки, его демон дернула ушками в сторону Пантелеймона, который понял и легко, как белка, прыгнул к ней.
Конечно, то, что она говорила, предназначалась и для ушей Лайры, так как она слышала тихий голос демона: «Пойди прямо к медведю и поговори с медведем в открытую. Как только они узнают, что происходит, они тут же перенесут броню в другое место».
Лайра встала, взяв свой пирог, и никто не заметил; Ли Скорсби уже сдавал карты, и все подозрительные взгляды скрестились на его руках.
В тусклом свете, блекнувшем в течение бесконечного полдня, она добралась до санной станции. Она знала, что делала то, что должна сделать, но она чувствовала себя неловко, и к тому же ей было страшно.
Снаружи самого большого бетонного навеса работал огромный медведь, и Лайра остановилась у открытых ворот, чтобы посмотреть. Йорек Барнисон разбирал попавший в аварию трактор на бензиновом двигателе; металл, закрывающий мотор был весь мятый и гнутый, а один из роторов прогнут. Медведь поднял металл, как будто это был простой картон, и поворачивал его туда-сюда в своих мощных лапах, будто на что-то его проверяя, перед тем, как положить лапу на угол, а затем, согнуть весь лист таким образом, что вмятины выпрямились, и форма была восстановлена. Прислонив её к стене, он приподнял огромный вес трактора одной лапой, и положил его на бок, затем наклонился, чтобы посмотреть искорёженный ротор.
В этот момент он увидел Лайру. Она почувствовала, как её ударило холодным шаром страха, потому что он был таким огромным и таким чужим. Она смотрела через проволочный забор где-то в сорока ярдах от него. Она подумала, как он может пересечь это расстояние в один или два прыжка, разорвать проволоку как паутину, она чуть не повернулась и не убежала; но Пантелеймон сказал: «Подожди! Дай мне поговорить с ним».
Он был в обличье крачки; и до того, как она смогла ответить, слетел с забора на замёрзшую землю. Немного дальше находились открытые ворота, и Лайра могла бы пойти за ним, но она остановилась в нерешительности. Пантелеймон посмотрел на нее и стал барсуком.
Она знала, что он делает. Демоны могут отдаляться от своих людей не далее нескольких ярдов. И если бы она осталась у забора, а он бы был птицей, он бы не подобрался к медведю, поэтому он решил подождать.
Она злилась и чувствовала себя несчастной. Его барсучьи когти вонзились в землю, и он пошел вперед. Это было такое странное мучительное чувство, когда демон тянул связь, соединявшую их; частично физическая боль глубоко в груди, частично сильная печаль и любовь. Она знала, что он чувствует то же самое. Все это пробовали в детстве: посмотрим, как далеко мы можем разойтись, воссоединение вызывало чувство глубокого облегчения.
Он потянул немного сильнее.
– Не делай этого, Пан!
Но он не остановился. Медведь смотрел, не двигаясь. Боль в сердце Лайры становилась все более мучительной, от немыслимой тоски на глаза наворачивались слёзы.
– Пан…
Потом она была уже за воротами, скользя по замерзшей грязи к нему, а он превратился в дикого кота и прыгнул ей в объятья, они крепко прижимались друг к другу, и от обоих исходили дрожащие звуки печали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
Он поднял свои крылья и широко взмахнул ими, после чего снова их сложил.
– Там, – сказал он, – я только что встряхнул десять миллионов иных миров, и они ничего не знали об этом.
– А почему там? – спросил Фардер Корам.
– Потому что заряженные частицы Авроры могут утончать материю этого мира так, что мы на какое-то время можем увидеть их. Колдуньи всегда это знали, но мы редко говорим об этом.
– Мой отец верит в это, – сказала Лайра. – Я знаю, потому что слышала, как он говорил и показывал изображения Авроры.
– Это как-то касается Пыли? – спросил Джон Фаа.
– Кто знает? – ответил гусь-демон. – Я только могу вам сказать, что Охотники за Пылью боятся её как страшнейшего яда. Поэтому они и лишили свободы лорда Азраэля.
– Но почему? – сказала Лайра.
– Они думают, что он намерен каким-то образом использовать Пыль, чтобы создать мост между этим миром и миром за Авророй.
Голова Лайры была странно легкой.
Она слышала, как Фардер Корам спросил: «А он собирается?»
– Да, – ответил гусь-демон. – Они не верят, что он способен на это, потому что вообще считают его сумасшедшим из-за его веры в существование иных миров. Но это правда: таково его намерение. Он является настолько могущественной фигурой, что они боятся его вмешательства в их планы, поэтому они заключили договор с панцербьёрнами о его поимке и держат его в заключение в крепости Свельбард от греха подальше. Некоторые говорят, они помогли новому королю получить трон, как часть сделки.
Лайра спросила: «А колдуньи хотят, чтобы он создал этот мост? Они на его стороне, или против него?»
– Это слишком сложный вопрос, чтобы на него ответить. Во-первых, колдуньи не едины. В нашей среде бытуют различные мнения. Во-вторых, мост Лорда Азраэля станет причиной войны, которая начнется в настоящем между колдуньями и различными другими силами, некоторые из которых принадлежат миру духов. Обладание мостом, если он все же существует, даст большие преимущества любому, кто владеет им. В-третьих, клан Серафины Пеккало – мой клан – еще не входит в союз, хотя мы испытываем давление, принуждающее нас открыто стать на ту или иную сторону. Видишь ли, это вопросы высокой политики, на них нелегко ответить.
– А как насчёт медведей? – не унималась Лайра. – На чьей они стороне?
– На стороне того, кто заплатит. Их не интересуют все эти вопросы, у них нет демонов; им плевать на проблемы людей. По крайней мере, медведи раньше были такими, но мы слышали, что их новый король собирается менять старый образ жизни… В любом случае, Охотники за Пылью заплатили им за пленение Лорда Азраэля, и они будут держать его в Свельбарде до тех пор, пока последняя капля крови не вытечет из тела последнего медведя.
– Но не все медведи! – сказала Лайра. – Есть один, который не в Свельбарде. Он – медведь-изгой, и он пойдёт с нами.
Гусь кинул на Лайру еще один из своих пронизывающих взглядов. На этот раз она могла почувствовать его холодное удивление.
Фардер Корам беспокойно поерзал и произнёс: «Дело в том, Лайра, что я не уверен, что он пойдёт. Мы слышали, что он связан кабальным договором; он не свободен, как мы думали. Он отбывает наказание. Пока он не освобождён, он не сможет пойти с нами, есть броня или нет брони; её он тоже никогда не вернет.
– Но он сказал, что его обманули! Они напоили его, и украли броню!
– Мы слышали другую историю, – сказал Джон Фаа. – Он опасный негодяй, вот то, что мы слышали.
– Если, – страстно начала Лайра, она едва могла вымолвить слово от возмущения, – если алетиометр что-то говорит, я знаю, что это правда. А я это спрашивала, и он ответил, что медведь говорил правду, что они действительно обманули его, и что это они лгут, а не он. Я верю ему, Лорд Фаа! Фардер Корам – вы тоже его видели, и вы ему верите, ведь так?
– Я думал, что верю, дитя. Я не столь во всем уверен, как ты.
– Но чего они боятся? Неужели они думают, что он будет убивать людей направо и налево, как только наденет броню? Он и сейчас может убивать их сотнями!
– Он это делал, – сказал Джон Фаа. – Ну, если не сотни, то десятки. Когда они впервые забрали его броню, он рвал и метал в поисках её. Он вскрыл здание полиции и банка, и я не знаю, что ещё. По меньшей мере, два человека умерли. Единственная причина, по которой его не застрелили, это его удивительное умение работать с металлами, они хотели использовать его как работника.
– Как раба! – резко сказала Лайра. – У них не было права!
– Если бы всё случилось, как могло случиться, они могли пристрелить его за те убийства, но они не сделали этого. И они приговорили его к работе на благо города до тех пор, пока он не оплатил ущерб и пролитую кровь.
– Джон, – сказал Фардер Корам, – я не знаю, что ты думаешь, но я уверен, что они никогда не позволят ему вернуть броню. Чем дольше они его держат, тем злее он будет, когда получит её назад.
– Но если мы вернем ему броню, он пойдет с нами, и никогда их не побеспокоит вновь, – сказала Лайра. – Я обещаю, Лорд Фаа.
– И как мы собираемся это сделать?
– Я знаю, где она!
Последовало молчание, во время которого все трое осознали присутствие демона колдуньи и его взгляда, прикованного к Лайре. Все трое повернулись к нему, как и их собственные демоны, которые до того демонстрировали чрезвычайную вежливость, скромно отводя взгляд от этого отдельного существа, здесь, без своего тела.
– Вы не удивитесь, если узнаете, – сказал гусь, – что алетиометр – ещё одна причина, по которой колдуньи интересуются тобой, Лайра. Наш консул рассказал о вашем посещении сегодня утром. Полагаю, именно доктор Лансельм рассказал вам о медведе.
– Да, это был он, – сказал Джон Фаа. – И она вместе с Фардером Корамом пошли и поговорили с ним. Осмелюсь утверждать, что всё, что говорит Лайра – правда, но если мы будем нарушать законы этих людей, мы только повздорим с ними, а что нам нужно делать, так это – спешить в Болвангар, неважно, есть медведь или нет медведя.
– А, но вы не видели его, Джон, – сказал Фардер Корам. – И я верю Лайре. Возможно, мы можем дать обещание от его имени.
– А вы как думаете, сэр? – спросил Джон Фаа демона колдуньи.
– Мы не особенно контактируем с медведями. Их желания настолько же непонятны нам, как и наши им. Если этот медведь – изгой, он может заслуживать доверия еще меньше, чем говорят. Вы должны сами решить.
– Мы это сделаем, – твердо сказал Джон Фаа. – Но сейчас, сэр, вы не скажете нам, как добраться отсюда до Болвангара?
Гусь-демон начал объяснять. Он говорил о холмах и долинах, о лесополосе и тундре, о расположении звезд. Лайра немного послушала, а потом откинулась в шезлонге – Пантелеймон свернулся вокруг её шеи – и предалась размышлениям о великом откровении, принесенным гусём-демоном. Мост меж двух миров… это было чудеснее всего, на что она могла надеяться! И только её великий отец мог задумать такое. Как только они освободят детей, она отправится вместе с медведем в Свельбард и принесет Лорду Азраэлю алетиометр, который поможет его освобождению, и они построят мост вместе, и будет первыми, кто пройдет по нему…
Должно быть ночью Джон Фаа принес Лайру в постель, потому что она проснулась именно в своей постели. Блеклое солнце стояло так высоко, как только могло подняться – лишь немногим выше горизонта – должно быть, уже почти полдень, подумала она. Скоро, когда они отправятся дальше на север, солнца вовсе не будет.
Она быстро оделась и побежала на палубу, только чтобы обнаружить, что ничего особенного там не происходит. Все трюмы были разгружены, нанятые сани и собачьи упряжки готовы двинуться в путь; все было готовы, и ничто не двигалось. Большинство бродяжников сидели в задымленном кафе, выходящим к воде, поедали пироги с приправами и пили крепкий сладкий кофе за длинными деревянными столами под жужжание и треск древних ямтарических светильников.
– Где Лорд Фаа? – спросила она, подсаживаясь к Тони Коста и его друзьям. – А Фардер Корам? Они пытаются вернуть броню медведю?
– Они разговаривают с городским главой. Так они называют губернатора. Ты видела этого медведя, Лайра?
– Да, – сказала она, и всё о нём объяснила. Пока она говорила, ещё кто-то пододвинул стул и присоединился к компании за столом.
– Так, ты говорила со стариной Йореком? – спросил он.
Она удивлённо посмотрела на подошедшего. Это был высокий худой мужчина с тонкими чёрными усами и узкими голубыми глазами; на лице его было постоянное выражение отдалённого веселья. Она сразу же ощутила сильное чувство к нему, но она совсем не была уверена, нравился ли он ей, или совсем наоборот. Его демоном был потрёпанный заяц, такой же тощий и крепкий на вид, как и он.
Он протянул руку, и она осторожно пожала её.
– Ли Скорсби, – представился он.
– Аэронавт! – воскликнула она. – Где ваш воздушный шар? Можно мне подняться на нём?
– Он сложен сейчас, мисс. А ты должно быть, знаменитая Лайра. Ну и как ты поладила с Йореком Барнисоном?
– Вы знакомы?
– Я сражался с ним рядом в Тунгусскую компанию. Чёрт, я знаю Йорека всю жизнь. Медведи – упрямые твари несмотря ни на что, но он действительно проблема, в этом нет сомнения. Ну, кто-нибудь из вас, джентльмены, в настроение для рискованной игры?
Ниоткуда в его руках возникла колода карт. Он шумно перетасовал карты.
– Я наслышан о чудесах, которые ваш народ творит с картами, – говорил Ли Скорсби, снимая и складывая карты одной рукой, в то время как другая шарила по нагрудному карману в поисках сигары, – и я подумал, что вы не будете против того, чтобы дать простому техасскому путешественнику шанс вступить в схватку с вашим талантом и дерзнуть на поприще карточных игр. Что вы скажете, джентльмены?
Бродяжники всегда гордились своим карточным талантом, и некоторые заинтересовавшись предложением, придвинули стулья. Пока они договаривались с Ли Скорсби во что играть и на какие ставки, его демон дернула ушками в сторону Пантелеймона, который понял и легко, как белка, прыгнул к ней.
Конечно, то, что она говорила, предназначалась и для ушей Лайры, так как она слышала тихий голос демона: «Пойди прямо к медведю и поговори с медведем в открытую. Как только они узнают, что происходит, они тут же перенесут броню в другое место».
Лайра встала, взяв свой пирог, и никто не заметил; Ли Скорсби уже сдавал карты, и все подозрительные взгляды скрестились на его руках.
В тусклом свете, блекнувшем в течение бесконечного полдня, она добралась до санной станции. Она знала, что делала то, что должна сделать, но она чувствовала себя неловко, и к тому же ей было страшно.
Снаружи самого большого бетонного навеса работал огромный медведь, и Лайра остановилась у открытых ворот, чтобы посмотреть. Йорек Барнисон разбирал попавший в аварию трактор на бензиновом двигателе; металл, закрывающий мотор был весь мятый и гнутый, а один из роторов прогнут. Медведь поднял металл, как будто это был простой картон, и поворачивал его туда-сюда в своих мощных лапах, будто на что-то его проверяя, перед тем, как положить лапу на угол, а затем, согнуть весь лист таким образом, что вмятины выпрямились, и форма была восстановлена. Прислонив её к стене, он приподнял огромный вес трактора одной лапой, и положил его на бок, затем наклонился, чтобы посмотреть искорёженный ротор.
В этот момент он увидел Лайру. Она почувствовала, как её ударило холодным шаром страха, потому что он был таким огромным и таким чужим. Она смотрела через проволочный забор где-то в сорока ярдах от него. Она подумала, как он может пересечь это расстояние в один или два прыжка, разорвать проволоку как паутину, она чуть не повернулась и не убежала; но Пантелеймон сказал: «Подожди! Дай мне поговорить с ним».
Он был в обличье крачки; и до того, как она смогла ответить, слетел с забора на замёрзшую землю. Немного дальше находились открытые ворота, и Лайра могла бы пойти за ним, но она остановилась в нерешительности. Пантелеймон посмотрел на нее и стал барсуком.
Она знала, что он делает. Демоны могут отдаляться от своих людей не далее нескольких ярдов. И если бы она осталась у забора, а он бы был птицей, он бы не подобрался к медведю, поэтому он решил подождать.
Она злилась и чувствовала себя несчастной. Его барсучьи когти вонзились в землю, и он пошел вперед. Это было такое странное мучительное чувство, когда демон тянул связь, соединявшую их; частично физическая боль глубоко в груди, частично сильная печаль и любовь. Она знала, что он чувствует то же самое. Все это пробовали в детстве: посмотрим, как далеко мы можем разойтись, воссоединение вызывало чувство глубокого облегчения.
Он потянул немного сильнее.
– Не делай этого, Пан!
Но он не остановился. Медведь смотрел, не двигаясь. Боль в сердце Лайры становилась все более мучительной, от немыслимой тоски на глаза наворачивались слёзы.
– Пан…
Потом она была уже за воротами, скользя по замерзшей грязи к нему, а он превратился в дикого кота и прыгнул ей в объятья, они крепко прижимались друг к другу, и от обоих исходили дрожащие звуки печали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51