Пленники были важными персонами, иначе они просто были бы убиты. Они могли в один прекрасный день стать полезны для медведей, если бы политическая ситуация в их стране поменялась и они вернулись к власти, а потому не стоило относиться к ним с жестокостью или неуважением.
Так что лорд Азраэль попал на Свельбарде в условия, не лучшие, и не худшие, чем те, в которых находились сотни других изгнанников. Но многое заставляло тюремщиков относиться к нему иначе, чем к остальным пленникам. Была аура загадочности и непонятной опасности, что окружала всё, имеющее отношение к Пыли. Была очевидная паника тех, кто поместил сюда лорда Азраэля. И, кроме того, были личные контакты госпожи Коултер с Йофуром Ракнисоном.
Кроме того, медведи никогда не встречали человека, настолько надменного и властного, как лорд Азраэль. Энергично и изысканно добиваясь своего, он подавил даже Йофура Ракнисона, и убедил короля медведей позволить ему самому выбрать себе место для проживания.
Первое предложенное ему место находилось слишком низко, как он заявил. Ему нужно было высокое место, вдали от дыма и шума огненных шахт и кузниц. Он дал медведям план строения, которое он хотел, сказал им, где его построить, подкупил их золотом, лестью и угрозами добился своего от Йофура Ракнисона, и, удивлённые собственным согласием, медведи принялись за работу. Вскоре на глядящем на север холме вырос дом: крепкое, широкое здание, отапливаемое очагами, которые топились огромными блоками угля, добываемого и доставляемого медведями, с большими окнами, застеклёнными настоящим стеклом. Там он и обитал – пленник, который вёл себя, как король.
А затем он начал собирать оборудование для лаборатории.
С невероятным упорством он заказывал книги, приборы, химикаты, всевозможные инструменты и технику. И, каким-то образом, они прибывали, тем или иным способом, частью открыто, частью контрабандой с помощью посетителей, которых, как он утверждал, он имел право принимать. По земле, по воде и по воздуху, лорд Азраэль собрал всё требующееся ему оборудование, и, через шесть месяцев после начала его заключения, у него было всё.
И тогда он начал работу, размышляя, планируя и рассчитывая, в ожидании той последней вещи, которая требовалась ему для завершения его работы, что так пугала Комитет Жертвенников. Эта вещь приближалась к нему с каждой минутой.
Лайра впервые увидела тюрьму своего отца, когда Йорек Барнисон остановился у подножия хребта, чтобы дать детям возможность размяться – к тому моменту они слишком сильно замёрзли.
– Посмотри туда, – сказал он.
Широкий изломанный склон, покрытый камнями и льдом, через которые была расчищена тропинка, выводил наверх, на скалу, чётко очерченную в ночном небе. Северного Сияния не было, но звёзды сверкали ярко, как алмазы. Скала была чёрной и мрачной, но на её вершине стояло просторное здание, разбрасывавшее потоки света во все стороны: не дымное непостоянное свечение масляных ламп, и не резкий белый свет ямтарических фонарей, но мягкое, тёплое сияние горящей нафты.
Окна, из которых вырывался свет, были лучшим доказательством власти лорда Азраэля. Стекло было дорого, а большие листы стекла требовали в этих широтах постоянного обогрева, так что это зрелище было куда лучшей демонстрацией власти и богатства, чем вульгарный дворец Йофура Ракнисона.
В последний раз Лайра и Роджер оседлали своих медведей, и Йорек провёл их вверх по склону прямо к дому. Перед домом, окружённый низкой стеной, был дворик, погребённый глубоко под снегом, и, когда Йорек распахнул ворота, где-то внутри здания зазвонил колокольчик.
Лайра слезла с медведя. Она едва могла стоять. Она помогла Роджеру слезть, и, поддерживая друг друга, дети побрели к двери, проваливаясь в снег по пояс.
Наконец, тёплый дом! Наконец, долгожданный отдых!
Она потянулась к колокольчику, но, прежде, чем она успела дотронуться до него, дверь открылась. За дверью находилась маленькая, тускло освещённая прихожая, чтобы сохранять тепло внутри, а под лампой стояла знакомая фигура: слуга лорда Азраэля, Торольд, вместе с его демоном-пинчером Анфанг.
Лайра устало откинула капюшон.
– Кто... – начал было Торольд, но, заметив, кто перед ним стоит, продолжил, – Лайра? Маленькая Лайра? Я что, заснул?
Он повернулся и открыл внутреннюю дверь.
Зал, с огромным камином, в котором полыхали угольные брикеты, тёплый свет нафтовых ламп на коврах, кожаные кресла, полированное дерево... Лайра не видела ничего подобного с того момента, как она покинула колледж Джордан, и это зрелище вызвало горький комок в её горле.
Демон лорда Азраэля, снежная леопардиха, зарычала.
Отец Лайры стоял перед ней, с темноглазым лицом, вначале гордым, триумфальным и нетерпеливым, но затем цвет схлынул с него, и его глаза широко раскрылись в ужасе, когда он увидел свою дочь.
– Нет! Нет!
Он отшатнулся назад и ухватился за каминную доску. Лайра не могла пошевельнуться.
– Убирайся! – закричал лорд Азраэль. – Уходи, убирайся вон! Я не посылал за тобой!
Она не могла говорить. Она открыла род два раза, три, и, наконец, с трудом выдавила:
– Нет, нет, я пришла, чтобы...
Он выглядел потрясённым, он продолжал мотать головой, он поднял руки, как бы пытаясь отгородиться от неё, в ужасе, который она не могла понять.
Она сделала шаг вперёд, чтобы успокоить его, и из-за её спины вышел испуганный Роджер. Их демоны радостно влетели в тепло комнаты, а через секунду лорд Азраэль вытер лоб ладонью, и, казалось, немного успокоился. Цвет начал возвращаться к его щекам, пока он глядел на них обоих.
– Лайра, – сказал он. – Это ведь Лайра?
– Да, дядя Азраэль, – сказала она, решив, что сейчас не лучшее время объявлять о своей осведомлённости об их истинных отношениях. – Я пришла принести вам алетиометр от Мастера колледжа Джордан.
– О да, разумеется, – сказал он. – Кто это?
– Это Роджер Парслоу, – ответила она. – Поварёнок из колледжа Джордан. Но...
– Как вы сюда попали?
– Я как раз собиралась сказать, там снаружи ждёт Йорек Барнисон, он привёз нас сюда. Он пришёл с нами из Троллесанда, и мы обманули Йофура...
– Кто такой Йорек Барнисон?
– Бронированный медведь. Он привёл нас сюда.
– Торольд, – позвал он, – приготовь для этих детей горячую ванну, и приготовь еду. Затем им следует поспать. Их одежда грязная – подбери им что-нибудь из одежды. Сделай это сейчас, пока я поговорю с этим медведем.
Лайра чувствовала, что мир вокруг неё плывёт. Возможно, виновата была жара, возможно, облегчение. Она отстранённо наблюдала, как слуга поклонился и покинул зал, а лорд Азраэль вышел в прихожую и закрыл дверь, а затем она наполовину уселась, наполовину упала в ближайшее кресло.
Казалось, всего через мгновение, с ней заговорил Торольд.
– Следуйте за мной, мисс, – сказал он, и она заставила себя встать и пойти вместе с Роджером в тёплую ванную, где с горячих батарей свисали мягкие полотенца, и где в нафтовом свете стояла бадья горячей воды.
– Ты первый, – сказала Лайра. – Я посижу снаружи, и мы поговорим.
Роджер, морщась и задыхаясь от жары, зашёл внутрь и залез в бадью. Они достаточно часто плавали нагишом в каналах Изис или Черуэлл, вместе с другими детьми, но это было совсем другим.
– Я боюсь твоего дядю, – сказал Роджер через открытую дверь, – Я имею в виду, твоего отца.
– Лучше продолжай называть его моим дядей. Я его тоже иногда побаиваюсь.
– Когда мы только вошли, он меня не видел. Он смотрел только на тебя. И он был перепуган, пока не заметил меня. Затем он сразу успокоился.
– Он просто был удивлён, – сказала Лайра. – Любой бы удивился, увидев кого-то, кого он не ожидал увидеть. Он в последний раз видел меня в Комнате Отдыха. Это, должно быть, было шоком.
– Нет, – сказал Роджер, – это что-то другое. Он на меня смотрел как волк, или что ещё.
– Ты это сам себе вообразил.
– Не-а. Я боюсь его больше, чем я боялся госпожи Коултер, вот в чём дело.
Он плеснул водой. Лайра достала алетиометр.
– Хочешь, я спрошу про это символьный анализатор? – сказала она.
– Ну, не думаю. Есть вещи, которые я лучше не буду знать. Похоже, что всё, что я слышал с того времени, когда Глакожеры заявились в Оксфорд, всё было плохим. Не было ничего хорошего, кроме ближайших пяти минут. Ну, вот как сейчас, это классная ванная, и там висит хорошее тёплое полотенце, всё в ближайшие пять минут. А когда я высохну, может, будет какая-нибудь вкусная еда. А когда я поем, может, удастся покемарить в мягкой кровати. Но что дальше, я не знаю, Лайра. Мы ведь видели страшные вещи, правда? И, скорее всего, увидим ещё немало. Так что я думаю, не хочу я знать будущее. Я уж лучше останусь в настоящем.
– Да, – устало сказала Лайра, – Бывает время, когда я и сама так думаю.
Так что, хотя она ещё некоторое время держала алетиометр в руках, она не поворачивала колёсики, и вращение стрелки проходило мимо её сознания. Пантелеймон молча наблюдал за алетиометром.
После того, как они оба вымылись, поели немного хлеба с сыром, и выпили немного вина и горячей воды, Торольд сказал: – Мальчику пора идти в постель. Я покажу ему, где она. Мисс Лайра, его светлость интересуется, не присоединитесь ли вы к нему в библиотеке.
Лайра нашла лорда Азраэля в комнате, окна которой выходили на замёрзшее море далеко внизу. В широком камине светились угли, а нафтовая лампа была почти потушена, так что нечему было отбрасывать тени от людей, находящихся в комнате, на мрачный пейзаж, что простирался снаружи. Лорд Азраэль, сидевший в большом кресле около камина, указал ей на второе кресло, стоявшее напротив него.
– Твой друг, Йорек Барнисон, отдыхает снаружи, – сказал он. – Он предпочитает холод.
– Он рассказал вам про его бой с Йофуром Ракнисоном?
– Без особых деталей. Но, как я понял, он теперь король Свельбарда. Это правда?
– Разумеется, правда. Йорек никогда не лжёт.
– Он, похоже, назначил себя твоим охранником.
– Нет. Джон Фаа приказал ему присматривать за мной, потому он это и делает. Он лишь исполняет приказ Джона Фаа.
– А при чём здесь Джон Фаа?
– Я тебе скажу, если ты мне кое-что расскажешь, – ответила она. – Ты ведь мой отец, так?
– Да. Ну и что?
– А то, что тебе следовало сказать мне раньше, вот что. Нельзя утаивать такие вещи от людей, потому что, когда они их узнают, они чувствуют себя идиотами. Это жестоко. Какая разница, если бы я знала, что я твоя дочь? Ты бы мог сказать мне годы назад. Ты бы мог сказать мне и попросить держать это в тайне, и я бы сохранила эту тайну, чего бы мне это ни стоило, если бы ты только попросил. Я была бы так горда, что никто бы не вытянул из меня этого, если бы ты только попросил меня. Но ты никогда мне ничего не говорил. Другим людям можно было знать, а мне – нет.
– Кто рассказал тебе?
– Джон Фаа.
– Он рассказал тебе про твою мать?
– Да.
– Тогда мне осталось рассказать тебе совсем немного. Не думаю, что мне хотелось бы, чтобы меня допрашивала и осуждала нахальная девчонка. Я хотел бы услышать, что ты видела и сделала на пути сюда.
– Я притащила тебе этот чёртов алетиометр, разве нет? – взорвалась Лайра. Она была на грани слёз. – Я хранила его всё время, начиная с Джордана, я прятала его, что бы с нами не происходило, я научилась пользоваться им, я протащила его через весь этот чёртов кровавый путь, хотя и могла просто бросить всё и быть в безопасности, а ты даже не поблагодарил меня, даже не показал, что обрадовался, увидев меня. Не знаю, зачем я это сделала. Но я сделала это, я шла вперёд, даже в вонючем дворце Йофура Ракнисона я шла только вперёд, совсем одна, а затем я обманула его, чтобы он подрался с Йореком, чтобы я только могла прийти сюда, для тебя... А когда ты увидел меня, ты чуть в обморок не упал, как будто я была какой-то мерзкой тварью, которую ты хотел бы никогда больше не увидеть. Ты не человек, лорд Азраэль. Ты не мой отец. Мой папа никогда бы не сделал такого. Отцы ведь должны любить дочерей, разве нет? А ты не любишь меня, и я не люблю тебя, вот что. Я люблю Фардера Корама, и я люблю Йорека Барнисона, я люблю бронированного медведя больше, чем отца. И, спорю, что Йорек Барнисон любит меня больше, чем ты.
– Ты ведь сказала, что он всего лишь исполняет приказ Джона Фаа. Если ты собираешься устраивать концерты, я не буду тратить время на разговоры с тобой.
– Забирай тогда свой чёртов алетиометр, а я возвращаюсь обратно с Йореком.
– Куда?
– Обратно во дворец. Он будет сражаться с госпожой Коултер и с Комитетом Жертвенников, когда они сюда заявятся. Если он проиграет, я тоже умру, мне неважно. Если он победит, мы найдём Ли Скорсби и я улечу в его шаре, и...
– Кто такой Ли Скорсби?
– Аэронавт. Он привёз нас сюда, а затем мы вывалились из шара. Вот, держи свой алетиометр. Он в порядке.
Он не сделал ни единого движения, чтобы взять его, и она положила его на каминную полку.
– И думаю, что я должна сказать тебе, что госпожа Коултер направляется на Свельбард, и, как только она узнает, что случилось с Йофуром Ракнисоном, она отправится сюда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
Так что лорд Азраэль попал на Свельбарде в условия, не лучшие, и не худшие, чем те, в которых находились сотни других изгнанников. Но многое заставляло тюремщиков относиться к нему иначе, чем к остальным пленникам. Была аура загадочности и непонятной опасности, что окружала всё, имеющее отношение к Пыли. Была очевидная паника тех, кто поместил сюда лорда Азраэля. И, кроме того, были личные контакты госпожи Коултер с Йофуром Ракнисоном.
Кроме того, медведи никогда не встречали человека, настолько надменного и властного, как лорд Азраэль. Энергично и изысканно добиваясь своего, он подавил даже Йофура Ракнисона, и убедил короля медведей позволить ему самому выбрать себе место для проживания.
Первое предложенное ему место находилось слишком низко, как он заявил. Ему нужно было высокое место, вдали от дыма и шума огненных шахт и кузниц. Он дал медведям план строения, которое он хотел, сказал им, где его построить, подкупил их золотом, лестью и угрозами добился своего от Йофура Ракнисона, и, удивлённые собственным согласием, медведи принялись за работу. Вскоре на глядящем на север холме вырос дом: крепкое, широкое здание, отапливаемое очагами, которые топились огромными блоками угля, добываемого и доставляемого медведями, с большими окнами, застеклёнными настоящим стеклом. Там он и обитал – пленник, который вёл себя, как король.
А затем он начал собирать оборудование для лаборатории.
С невероятным упорством он заказывал книги, приборы, химикаты, всевозможные инструменты и технику. И, каким-то образом, они прибывали, тем или иным способом, частью открыто, частью контрабандой с помощью посетителей, которых, как он утверждал, он имел право принимать. По земле, по воде и по воздуху, лорд Азраэль собрал всё требующееся ему оборудование, и, через шесть месяцев после начала его заключения, у него было всё.
И тогда он начал работу, размышляя, планируя и рассчитывая, в ожидании той последней вещи, которая требовалась ему для завершения его работы, что так пугала Комитет Жертвенников. Эта вещь приближалась к нему с каждой минутой.
Лайра впервые увидела тюрьму своего отца, когда Йорек Барнисон остановился у подножия хребта, чтобы дать детям возможность размяться – к тому моменту они слишком сильно замёрзли.
– Посмотри туда, – сказал он.
Широкий изломанный склон, покрытый камнями и льдом, через которые была расчищена тропинка, выводил наверх, на скалу, чётко очерченную в ночном небе. Северного Сияния не было, но звёзды сверкали ярко, как алмазы. Скала была чёрной и мрачной, но на её вершине стояло просторное здание, разбрасывавшее потоки света во все стороны: не дымное непостоянное свечение масляных ламп, и не резкий белый свет ямтарических фонарей, но мягкое, тёплое сияние горящей нафты.
Окна, из которых вырывался свет, были лучшим доказательством власти лорда Азраэля. Стекло было дорого, а большие листы стекла требовали в этих широтах постоянного обогрева, так что это зрелище было куда лучшей демонстрацией власти и богатства, чем вульгарный дворец Йофура Ракнисона.
В последний раз Лайра и Роджер оседлали своих медведей, и Йорек провёл их вверх по склону прямо к дому. Перед домом, окружённый низкой стеной, был дворик, погребённый глубоко под снегом, и, когда Йорек распахнул ворота, где-то внутри здания зазвонил колокольчик.
Лайра слезла с медведя. Она едва могла стоять. Она помогла Роджеру слезть, и, поддерживая друг друга, дети побрели к двери, проваливаясь в снег по пояс.
Наконец, тёплый дом! Наконец, долгожданный отдых!
Она потянулась к колокольчику, но, прежде, чем она успела дотронуться до него, дверь открылась. За дверью находилась маленькая, тускло освещённая прихожая, чтобы сохранять тепло внутри, а под лампой стояла знакомая фигура: слуга лорда Азраэля, Торольд, вместе с его демоном-пинчером Анфанг.
Лайра устало откинула капюшон.
– Кто... – начал было Торольд, но, заметив, кто перед ним стоит, продолжил, – Лайра? Маленькая Лайра? Я что, заснул?
Он повернулся и открыл внутреннюю дверь.
Зал, с огромным камином, в котором полыхали угольные брикеты, тёплый свет нафтовых ламп на коврах, кожаные кресла, полированное дерево... Лайра не видела ничего подобного с того момента, как она покинула колледж Джордан, и это зрелище вызвало горький комок в её горле.
Демон лорда Азраэля, снежная леопардиха, зарычала.
Отец Лайры стоял перед ней, с темноглазым лицом, вначале гордым, триумфальным и нетерпеливым, но затем цвет схлынул с него, и его глаза широко раскрылись в ужасе, когда он увидел свою дочь.
– Нет! Нет!
Он отшатнулся назад и ухватился за каминную доску. Лайра не могла пошевельнуться.
– Убирайся! – закричал лорд Азраэль. – Уходи, убирайся вон! Я не посылал за тобой!
Она не могла говорить. Она открыла род два раза, три, и, наконец, с трудом выдавила:
– Нет, нет, я пришла, чтобы...
Он выглядел потрясённым, он продолжал мотать головой, он поднял руки, как бы пытаясь отгородиться от неё, в ужасе, который она не могла понять.
Она сделала шаг вперёд, чтобы успокоить его, и из-за её спины вышел испуганный Роджер. Их демоны радостно влетели в тепло комнаты, а через секунду лорд Азраэль вытер лоб ладонью, и, казалось, немного успокоился. Цвет начал возвращаться к его щекам, пока он глядел на них обоих.
– Лайра, – сказал он. – Это ведь Лайра?
– Да, дядя Азраэль, – сказала она, решив, что сейчас не лучшее время объявлять о своей осведомлённости об их истинных отношениях. – Я пришла принести вам алетиометр от Мастера колледжа Джордан.
– О да, разумеется, – сказал он. – Кто это?
– Это Роджер Парслоу, – ответила она. – Поварёнок из колледжа Джордан. Но...
– Как вы сюда попали?
– Я как раз собиралась сказать, там снаружи ждёт Йорек Барнисон, он привёз нас сюда. Он пришёл с нами из Троллесанда, и мы обманули Йофура...
– Кто такой Йорек Барнисон?
– Бронированный медведь. Он привёл нас сюда.
– Торольд, – позвал он, – приготовь для этих детей горячую ванну, и приготовь еду. Затем им следует поспать. Их одежда грязная – подбери им что-нибудь из одежды. Сделай это сейчас, пока я поговорю с этим медведем.
Лайра чувствовала, что мир вокруг неё плывёт. Возможно, виновата была жара, возможно, облегчение. Она отстранённо наблюдала, как слуга поклонился и покинул зал, а лорд Азраэль вышел в прихожую и закрыл дверь, а затем она наполовину уселась, наполовину упала в ближайшее кресло.
Казалось, всего через мгновение, с ней заговорил Торольд.
– Следуйте за мной, мисс, – сказал он, и она заставила себя встать и пойти вместе с Роджером в тёплую ванную, где с горячих батарей свисали мягкие полотенца, и где в нафтовом свете стояла бадья горячей воды.
– Ты первый, – сказала Лайра. – Я посижу снаружи, и мы поговорим.
Роджер, морщась и задыхаясь от жары, зашёл внутрь и залез в бадью. Они достаточно часто плавали нагишом в каналах Изис или Черуэлл, вместе с другими детьми, но это было совсем другим.
– Я боюсь твоего дядю, – сказал Роджер через открытую дверь, – Я имею в виду, твоего отца.
– Лучше продолжай называть его моим дядей. Я его тоже иногда побаиваюсь.
– Когда мы только вошли, он меня не видел. Он смотрел только на тебя. И он был перепуган, пока не заметил меня. Затем он сразу успокоился.
– Он просто был удивлён, – сказала Лайра. – Любой бы удивился, увидев кого-то, кого он не ожидал увидеть. Он в последний раз видел меня в Комнате Отдыха. Это, должно быть, было шоком.
– Нет, – сказал Роджер, – это что-то другое. Он на меня смотрел как волк, или что ещё.
– Ты это сам себе вообразил.
– Не-а. Я боюсь его больше, чем я боялся госпожи Коултер, вот в чём дело.
Он плеснул водой. Лайра достала алетиометр.
– Хочешь, я спрошу про это символьный анализатор? – сказала она.
– Ну, не думаю. Есть вещи, которые я лучше не буду знать. Похоже, что всё, что я слышал с того времени, когда Глакожеры заявились в Оксфорд, всё было плохим. Не было ничего хорошего, кроме ближайших пяти минут. Ну, вот как сейчас, это классная ванная, и там висит хорошее тёплое полотенце, всё в ближайшие пять минут. А когда я высохну, может, будет какая-нибудь вкусная еда. А когда я поем, может, удастся покемарить в мягкой кровати. Но что дальше, я не знаю, Лайра. Мы ведь видели страшные вещи, правда? И, скорее всего, увидим ещё немало. Так что я думаю, не хочу я знать будущее. Я уж лучше останусь в настоящем.
– Да, – устало сказала Лайра, – Бывает время, когда я и сама так думаю.
Так что, хотя она ещё некоторое время держала алетиометр в руках, она не поворачивала колёсики, и вращение стрелки проходило мимо её сознания. Пантелеймон молча наблюдал за алетиометром.
После того, как они оба вымылись, поели немного хлеба с сыром, и выпили немного вина и горячей воды, Торольд сказал: – Мальчику пора идти в постель. Я покажу ему, где она. Мисс Лайра, его светлость интересуется, не присоединитесь ли вы к нему в библиотеке.
Лайра нашла лорда Азраэля в комнате, окна которой выходили на замёрзшее море далеко внизу. В широком камине светились угли, а нафтовая лампа была почти потушена, так что нечему было отбрасывать тени от людей, находящихся в комнате, на мрачный пейзаж, что простирался снаружи. Лорд Азраэль, сидевший в большом кресле около камина, указал ей на второе кресло, стоявшее напротив него.
– Твой друг, Йорек Барнисон, отдыхает снаружи, – сказал он. – Он предпочитает холод.
– Он рассказал вам про его бой с Йофуром Ракнисоном?
– Без особых деталей. Но, как я понял, он теперь король Свельбарда. Это правда?
– Разумеется, правда. Йорек никогда не лжёт.
– Он, похоже, назначил себя твоим охранником.
– Нет. Джон Фаа приказал ему присматривать за мной, потому он это и делает. Он лишь исполняет приказ Джона Фаа.
– А при чём здесь Джон Фаа?
– Я тебе скажу, если ты мне кое-что расскажешь, – ответила она. – Ты ведь мой отец, так?
– Да. Ну и что?
– А то, что тебе следовало сказать мне раньше, вот что. Нельзя утаивать такие вещи от людей, потому что, когда они их узнают, они чувствуют себя идиотами. Это жестоко. Какая разница, если бы я знала, что я твоя дочь? Ты бы мог сказать мне годы назад. Ты бы мог сказать мне и попросить держать это в тайне, и я бы сохранила эту тайну, чего бы мне это ни стоило, если бы ты только попросил. Я была бы так горда, что никто бы не вытянул из меня этого, если бы ты только попросил меня. Но ты никогда мне ничего не говорил. Другим людям можно было знать, а мне – нет.
– Кто рассказал тебе?
– Джон Фаа.
– Он рассказал тебе про твою мать?
– Да.
– Тогда мне осталось рассказать тебе совсем немного. Не думаю, что мне хотелось бы, чтобы меня допрашивала и осуждала нахальная девчонка. Я хотел бы услышать, что ты видела и сделала на пути сюда.
– Я притащила тебе этот чёртов алетиометр, разве нет? – взорвалась Лайра. Она была на грани слёз. – Я хранила его всё время, начиная с Джордана, я прятала его, что бы с нами не происходило, я научилась пользоваться им, я протащила его через весь этот чёртов кровавый путь, хотя и могла просто бросить всё и быть в безопасности, а ты даже не поблагодарил меня, даже не показал, что обрадовался, увидев меня. Не знаю, зачем я это сделала. Но я сделала это, я шла вперёд, даже в вонючем дворце Йофура Ракнисона я шла только вперёд, совсем одна, а затем я обманула его, чтобы он подрался с Йореком, чтобы я только могла прийти сюда, для тебя... А когда ты увидел меня, ты чуть в обморок не упал, как будто я была какой-то мерзкой тварью, которую ты хотел бы никогда больше не увидеть. Ты не человек, лорд Азраэль. Ты не мой отец. Мой папа никогда бы не сделал такого. Отцы ведь должны любить дочерей, разве нет? А ты не любишь меня, и я не люблю тебя, вот что. Я люблю Фардера Корама, и я люблю Йорека Барнисона, я люблю бронированного медведя больше, чем отца. И, спорю, что Йорек Барнисон любит меня больше, чем ты.
– Ты ведь сказала, что он всего лишь исполняет приказ Джона Фаа. Если ты собираешься устраивать концерты, я не буду тратить время на разговоры с тобой.
– Забирай тогда свой чёртов алетиометр, а я возвращаюсь обратно с Йореком.
– Куда?
– Обратно во дворец. Он будет сражаться с госпожой Коултер и с Комитетом Жертвенников, когда они сюда заявятся. Если он проиграет, я тоже умру, мне неважно. Если он победит, мы найдём Ли Скорсби и я улечу в его шаре, и...
– Кто такой Ли Скорсби?
– Аэронавт. Он привёз нас сюда, а затем мы вывалились из шара. Вот, держи свой алетиометр. Он в порядке.
Он не сделал ни единого движения, чтобы взять его, и она положила его на каминную полку.
– И думаю, что я должна сказать тебе, что госпожа Коултер направляется на Свельбард, и, как только она узнает, что случилось с Йофуром Ракнисоном, она отправится сюда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51