– И как они выглядели? – спросила Лайра.
– Ну… я их плохо разглядел, – пробормотал Чарли и добавил. – Зато я видел их машину. Они приехали в белом грузовике, затащили туда мальчишку – и поминай как звали.
– Но почему их называют Глакожерами? – недоумевала Лайра.
– Потому что они поедают детей, – сказал первый бродяжий мальчик. – Кто-то из Нортгемптона нам рассказывал. Там они тоже побывали. Так вот, у этой девчонки из Нортгемптона утащили брата, и человек, который это сделал, сказал ей, что они собираются его съесть. Да это всем известно! Их просто пожирают.
Стоящая рядом бродяжья девчонка начала громко плакать.
– Билли ей двоюродный брат, – сказал Чарли.
Лайра спросила:
– Кто последним видел Билли?
– Я, – ответило сразу полдюжины голосов. – Я видел, он приглядывал за старой клячей Джонни Фьорелли … Я видел его у торговки леденцами… Я видел, как он катался на кране…
Выслушав все это, Лайра сделала вывод, что Билли в последний раз видели не меньше двух часов назад.
– Значит, – заключила она, – примерно в последние два часа здесь были Глакожеры.
Все сразу огляделись и поежились, несмотря на теплое солнце, толпу на пристани и привычные запахи смолы, лошадей и табака. Проблема была в том, что никто из них не знал, как эти самые Глакожеры выглядят, Глакожером мог оказаться любой, напомнила Лайра напуганной компании, которая уже поддалась ее влиянию – как ребята из колледжей, так и бродяжники.
– Они должны выглядеть как обычные люди, иначе их сразу раскроют, – объяснила она. – Если бы они нападали ночью, то могли бы выглядеть как угодно. Но раз уж они приходят и днем, они обязаны быть такими же, как все. И поэтому любой из этих людей может быть Глакожером…
– Эти – нет, – неуверенно сказал один из бродяжников. – Этих я всех знаю.
– Ну, не эти, так другие, – ответила Лайра. – Пойдемте их найдем! Вместе с их белым грузовиком!
И это повлекло за собой остальные их действия. К ним присоединялись и другие искатели, и вскоре не меньше тридцати бродяжьих ребят рыскали вдоль причалов, забегая в стойла, забираясь на подъемные краны и вышки в лодочных мастерских, перепрыгивая через изгороди на широкие луговины, раскачиваясь одновременно по пятнадцать человек на подвесном мосту над зеленой водой, и во весь дух носясь по узким улочкам Джерико, между маленькими кирпичными домами с крылечками, и забегая в просторную часовню святого Варнавы Химика с четырьмя башнями. Половина из них не знала, что они ищут на самом деле, и просто развлекалась, но те, кто был вместе с Лайрой, ощущали угнетающий страх всякий раз, когда видели одинокую фигуру в глубине аллеи или в полутьме часовни: может, это был Глакожер?
Но, разумеется, это были не Глакожеры. В конце концов, так ничего и не отыскав, и с нависшей над ними тенью настоящей пропажи Билли, они прекратили свои забавы. И когда в преддверии ужина Лайра и двое ребят из колледжей покидали Джерико, они увидели, что бродяжники собираются на причале, соседствующем с лодкой семейства Косты. Некоторые женщины в голос плакали, мужчины стояли грозными группами, их демоны нервно летали или сердито ворчали на любую тень.
– Я убедила их, что Глакожеры больше не осмелятся здесь появиться, – сказала Лайра Саймону Парслоу, когда они переступили порог просторного холла колледжа Джордан.
– Нет, – сказал он вдруг. – Но я знаю, что на рынке исчез еще одни ребенок.
– Кто? – спросила Лайра. Она знала почти всех детей с рынка, но этой новости еще не слыхала.
– Джесси Рейнольдс, дочка шорника. Когда вчера он закрывал лавку, ее еще не было, хотя она ушла всего лишь за рыбой для отца. Она так и не вернулась, и никто ее с тех пор не видел. Хотя искали по всему рынку, и не только.
– Почему я об этом до сих пор не знала?! – негодующе воскликнула Лайра. Она решила, что со стороны ее друзей просто непростительно не рассказывать ей всего сразу.
– Ну, это случилось только вчера. Возможно, сейчас она уже вернулась.
– Пойду спрошу, – сказала Лайра, поворачиваясь к выходу из холла.
Но не успела она выйти за ворота, как ее окликнул Носильщик.
– Эй, Лайра! Этим вечером тебе больше не следует уходить. Это приказ Мастера.
– Почему?
– Я же сказал, это приказ Мастера. Он велел, чтобы ты оставалась здесь, когда придешь.
– Тогда поймайте меня, – выпалила она и выскочила прежде, чем старик смог миновать дверной проем.
Она промчалась вдоль узкой улицы и по проходу, в котором стояли фургоны с неразгруженными товарами для крытого рынка. Настал час закрытия лавок, и оставалось всего несколько фургонов, но у главных ворот, напротив высокой каменной стены колледжа Святого Михаила стояла кучка курящих и болтающих молодых людей. Лайра знала одного из них, шестнадцатилетнего парня, который ей очень нравился, потому что мог плеваться дальше всех, кого она знала; она подошла и скромно подождала, пока он ее заметит.
– Ну? Чего тебе? – сказал он наконец.
– Это правда, что Джесси Рейнольдс исчезла?
– Да. А что?
– Потому что сегодня исчез ребенок бродяжников, и все такое.
– Эти бродяжники всегда исчезают. Они исчезают после каждой конной ярмарки.
– И лошади тоже, – добавил один из его друзей.
– Это совсем другое, – возразила Лайра. – Это же ребенок! Мы искали его весь день, а другие дети сказали, что его украли Глакожеры.
– Кто-кто украл?
– Глакожеры, – сказала она. – Вы что, не слышали о Глакожерах?
Для остальных ребят это тоже было новостью, и они заинтересованно выслушали все, что она сказала, за исключением некоторых глупых уточнений.
– Глакожеры, – сказал знакомый Лайры по имени Дик, – это полная чепуха. Бродяжники вечно разносят всякие глупые сплетни.
– Они сказали, что пару недель тому Глакожеры были в Бенбери, – настаивала Лайра, – и украли там пятерых детей. И теперь, наверное, добрались до Оксфорда, чтобы ловить детей среди нас. Это, должно быть, они поймали Джесси.
– Один ребенок потерялся по пути в Коули, – сказал один из парней. – Теперь я припоминаю. Моя тетушка была там вчера – она торгует рыбой и фруктами из фургона – она что-то слышала об этом… О каком-то маленьком мальчике, который… Хотя, про Глакожеров я ничего не знал. Они же ненастоящие! Это просто сказки.
– Нет, настоящие! – Сказала Лайра. – Бродяжники их видели. И они считают, что Глакожеры лопают детей, которых ловят, и…
Она остановилась на половине предложения: ей на ум внезапно кое-что пришло. В тот вечер, когда она пряталась в Комнате Уединения, лорд Азраэль показал слайд с мужчиной, у которого из руки исходили потоки света; а кроме него была еще одна маленькая фигура, вокруг которой было поменьше света; и он сказал, что это был ребенок; и кто-то еще спросил, был ли это особенный ребенок, но ее дядя сказал, что нет, и в этом все дело. Лайра вспомнила, что особенный означало “избранный”.
И вдруг у нее оборвалось сердце: где Роджер?
С утра она его не видела…
Она неожиданно почувствовала страх. Пантелеймон в форме миниатюрного льва прыгнул ей на руки и зарычал. Она попрощалась с парнями у ворот и поспешила назад на Тэл-стрит, а затем со всех ног помчалась в здание Джордана, влетев вовнутрь секундой раньше, чем ее демон в форме гепарда.
Носильщик был верен своему слову.
– Я позвонил Мастеру и все ему рассказал, – заявил он. – Ему это совсем не понравилось. Я не хотел бы оказаться на твоем месте ни за какие деньги.
– Где Роджер? – требовательно спросила она.
– Я его не видел. Но ему тоже достанется. Вот когда мистер Каусон его поймает…
Лайра помчалась на кухню и направилась в душную, лязгающую, исходящую паром шумиху.
– Где Роджер? – воскликнула она.
– Отстань, Лайра! Здесь все заняты!
– Но где он? Он уже вернулся или нет?
Казалось, никого это не волновало.
– Где же он? Вы должны были слышать! – Проорала Лайра шеф-повару, которая закрыла уши и отправила ее бушевать куда-нибудь в другое место.
Ее попытался успокоить кондитер Берни, но она не унималась.
– Они поймали его! Проклятые Глакожеры, они всех ловят и кровожадно убивают! Я их ненавижу! Вам наплевать на Роджера…
– Лайра, Роджер нам не безразличен…
– Нет, безразличен, иначе вы бы побросали свою работу и сейчас же отправились его искать! Ненавижу вас всех!
– Роджер мог до сих пор не вернуться по дюжине причин. Подумай сама. Меньше, чем через час мы должны приготовить ужин и накрыть на стол; Мастер принимает гостей в своих апартаментах, он будет ужинать прямо там, а это значит, что Шеф-повар должна позаботиться о том, чтобы блюда не остыли, пока их туда доставят; ведь что бы ни случилось, Лайра, мы должны выполнять свою работу. Я уверен, что Роджер вернется…
Лайра развернулась и вылетела из кухни, опрокинув стопку серебряных крышек и не обращая внимания на поднявшиеся гневные крики. Она скатилась по ступеням, пересекла четырехугольный двор между часовней и Башней Палмера и попала в Четырехугольник Йексли, где стояли самые старые здания колледжа.
Пантелеймон несся впереди нее, взлетая по ступеням на самый верх лестницы, где была ее комната. Лайра толчком открыла дверь, подтянула к окну свой расшатанный стул, широко распахнула оконные створки и вылезла наружу. Как раз под окном был покрытый металлом каменный выступ около фута шириной, и, встав на него, она вскарабкалась по ухабистой черепице на самый верх крыши. Тогда она открыла рот и пронзительно закричала. Пантелеймон, который на крыше всегда превращался в птицу, грачом летал вокруг нее и издавал такие же крики.
Вечернее небо было разукрашено абрикосовым, персиковым и кремовым цветами: в необъятном оранжевом небе висели похожие на мороженное маленькие нежные облачка. Среди них, но не выше, высились шпили и башни Оксфорда; с обеих сторон – на востоке и западе – зеленели леса Шато-Верта и Уайт Хэма. Где-то каркали грачи, звонили колокола, а доносящийся со стороны аэропричала равномерный звук газового двигателя знаменовал отправление в Лондон королевского почтового дирижабля. Лайра наблюдала, как он удаляется за шпиль церкви Святого Михаила, сначала величиной с кончик ее мизинца на вытянутой руке, а потом становящийся все меньше и меньше, пока не превратился в маленькую точку на перламутровом небе.
Она опустила голову и посмотрела на темнеющую внизу четырехугольную площадку, по которой по одному или по двое уже шли в направлении столовой одетые в черные мантии Мудрецы, а рядом важно шествовали, порхали, или спокойно восседали на их плечах демоны. В Зале зажигались огни; она наблюдала, как понемногу начинают сиять запятнанные чем-то окна – это слуги зажигали нафтовые лампы, передвигая столы. Зазвонил колокольчик Дворецкого, извещая, что до ужина осталось полчаса.
Это был ее мир. Она хотела, чтобы он всегда оставался таким, но все вокруг менялось – кто-то чужой начал похищать детей. Она села на край крыши, подперев руками подбородок.
– Мы сами спасем его, Пантелеймон, – сказала она. Его ответ донесся из дымохода.
– Это будет опасно, – сказал он своим грачиным голосом.
– Конечно! Я понимаю.
– Помнишь, что было сказано в КомнатеОтдыха?
– Что?
– Что-то о ребенке в Арктике. Ребенке, который не привлекал Пыль.
– Говорили, что это полноценный ребенок… что это означает?
– Возможно, они собираются сделать с Роджером, ребенком бродяжников и остальными именно это?
– Что – это?
– Ну, а что значит “полноценный”?
– Не знаю. Может быть, они разрежут их на кусочки? Я думаю, они собираются сделать из них рабов. Это принесет побольше толку. А может быть, там шахты. Урановые рудники. Да, думаю, так и есть. И если они пошлют на рудники взрослых, те погибнут, и поэтому они решили, что использовать вместо них детей будет дешевле. Вот что они с ним сделают.
– Думаю…
Но дальнейшие рассуждения Пантелеймона пришлось отложить, потому что снизу кто-то начал кричать.
– Лайра! Лайра! Немедленно возвращайся в комнату!
Донеслось хлопанье оконной рамы. Лайра знала этот нетерпеливый голос: он принадлежал миссис Лонсдейл, экономке. Спрятаться от нее было нереально.
Лайра с непроницаемым лицом соскользнула с крыши на уступ и снова пробралась внутрь через окно. Миссис Лонсдейл наливала воду в небольшой облупленный тазик под аккомпанемент треска и грохота, доносившегося из водопроводных труб.
– Сколько раз тебе говорилось об этих вылазках… Взгляни на себя! Только полюбуйся на свою юбку – она же вся выпачкана! Сейчас же сними все и вымойся, пока я подыщу что-нибудь пристойное и непорванное. И почему ты не можешь быть чистой и аккуратной…
Лайра была настолько угрюма, что даже не поинтересовалась, зачем ей потребовалось умывание и переодевание, в то время, как ни один из взрослых не давал ей повода для одобрения. Она через голову стянула платье, бросила его на узкую кровать и начала беспорядочно мыться, пока Пантелеймон, превратившись в канарейку, подскакивал все ближе и ближе к демону миссис Лонсдейл, невозмутимому ретриверу, безуспешно пытаясь его расшевелить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51