- Ко мне!..
Суставчатая лапа паука взметнулась, из её «ступни» выросли тощие пальцы - и переломили браслет, разодрав кожу до лимфы; пальцы собрались, с треском сминая браслет. Щупальца туго, до хрипа сдавили горло, а другая лапа подняла на уровень глаз Толстого чёрный конус, сипящий язычком голубой плазмы.
- Больше так не делай, - без выражения, но внятно прожужжал паук. - Резка металла. Резка тебя. Эну, выходи из клетки.
Эну дышала так, будто душили её, а не Толстого. Изнутри подкатывал тошнотный комок, подёргивала боль, в глазах стоял туман слёз. Многоножка отца неслышно и быстро появилась из-за барьера, отделявшего клетку в углу от зальчика приёмной, поднялась - ростом с человека. Безоружный Толстый отшатнулся, робот обхватил ему шею железными верёвками - тогда Эну зарылась лицом в подстилку. Слышала возню, крик «Ко мне!..» и потом этот механический голос.
Робот Фойта напал на Толстого!
Но роботы не должны, не могут нападать! Так говорили в школе!
Готовая зареветь, Эну в ознобе свернулась клубочком, забилась в угол клетки. Толстый, задушенно кашляя, цапался руками за сжимающийся блестящий воротник, пробовал лягнуть многоножку, но напрасно. Зрительное устройство робота по-игрушечному вращалось на стебле; он покачивался на лапах вверх-вниз.
- Эну, не бойся, - жужжал голос. - Говорит Форт. Робот телеуправляется. Эну, отвечай.
- Что? - выдохнула Эну.
- Откуда Толстый говорил со звёздными. Ответь мне.
- Откуда? - смятённая Эну привстала, озираясь. - Он там сидел... вон там его кабинет...
Боком, волоча упиравшегося участкового, паук засеменил к комнате хозяина и, поджав лапы к бокам, ловко просочился внутрь; там что-то упало, зашуршало - стебель с глазами согнулся над столом, пара лап переворошила мелкие вещицы на столе, выдернула ящики.
- Толстый, хочешь жить. Отвечай.
Хватка ослабла. Толстый вдохнул поглубже, как в последний раз.
- Что... ххх... что вам надо?!
- Связь. Немедленно. Ты сейчас говорил с кем-то обо мне. Я слышал.
- Всё улажено, отец Фойт, - заговорил Толстый торопливо, пока хватало воздуха. - Сегодня вас вывезут. Клянусь Небом!
- Ты сказал «буду с товаром». Кому ты меня продал.
- Никому, чтоб мне судьбы не было! Честные комиссионные...
- Не верю, - щупальца стали свиваться плотней. - Где связь. Эну, Эну, иди сюда, - позвал паук. - Прочитай мне, что тут написано.
Одолевая страх, Эну выскользнула из решётчатого загона.
- Это. И вот это. Ты грамотная.
- Ну да...
- Читай.
- «Оружейный шкаф. Правила пользования оружейным шкафом...»
- Больше не надо. Читай здесь.
- «Огнетушитель».
- Не надо. Откуда Толстый говорил со звёздными,
- Отец, я не видела!
- Где его связь. Передатчик. Ищи. Что это.
- «Только для служебных переговоров», - прочла она замасленную пальцами наклейку. - «Зональная полицейская сеть».
- Здесь.
- Семь, четыре, сорок, восемнадцать, добавочный Шая. Милая, любимая...
- Это связь, - прохрипел Толстый, - код входа... Я соединю... Если вы меня отпустите... Мне надо семь-восемь минут...
- Отец, он врёт! - завизжала Эну. - Он вызвал солдат! они сейчас придут! Надо бежать, отец!!! Они друг с другом говорят через браслеты!
Паук щупальцами вздёрнул Толстого над полом; тот засучил ногами, пытаясь хоть на что-то опереться, лицо его посинело, кожу стало заливать чернильными пятнами, глаза выпучились и закатились вверх.
«Нельзя, - остановил себя Форт. - Нельзя! Мне за одного-то отвечать не знаю сколько; хватит на себя грехи навешивать. Остынь, парень...»
Встряхнув участкового пару раз, он опустил его ногами на пол.
«Буду с товаром» может означать многое, но слишком похоже на работорговлю. Наивно думать, что этот бизнес умер и похоронен в учебниках истории. Это - живое сегодня Галактики. Людей крадут и продают, и далеко не одних девушек. Обученный пилот дорого стоит, а пиратам достаётся дёшево; не раз приходилось слышать, что кое-какие корабли иномирян водят рабы-земляне.
- Ключ, - потребовал паук. - Ключ от клетки.
- Он в замке! - поспешно подсказала Эну.
Лапы стремительно обыскали Толстого, выбрасывая всё из карманов. Плазменный резак сменился роликом призрачной клейкой ленты; полминуты не прошло, как обмотанный участковый, мыча залепленным ртом, оказался на месте Эну.
- Их двое, Шук сказал, - паук перебирал ногами, подыскивая себе место за барьерами. Открытое пространство у двери ограничивали три загородки - одна, до потолка, заслоняла от входящих клетку, другая - вход в кабинет и какую-то дверь, третья - стол дежурного.
- Солдат - двое, - Эну залегла между барьером и клеткой, прикрывая голову руками; она была убеждена, что вот-вот начнётся пальба. - Но есть помощники, они форму не носят. Семеро. Они с дубинками, даже без хлыстов.
«Девять. Лишь бы не одновременно, - подумал Форт. - И, если не повезёт, против меня два лучемёта. Скверная история. Помолимся, чтобы их браслеты не дозванивались до центра, где живёт спецназ».
- Молись, - велел он Эну. - Погромче.
- Ааа... зачем?! - приподнялась она на локтях.
- Для разнообразия, - скрипнул паук. - Делай, что говорю.
- По-красному или по-белому?
- По-быстрому, - Форт через сейсмический датчик автомата отследил шаги снаружи здания, и эти сотрясения приближались.
- О Небо, единственное и необъятное, воззри на мир людской глазом светоча Своего... - запричитала Эну «покаянную» с плаксивыми нотками, и Канэ Тэинии, вошедший по старшинству первым, в недоумении остановился, перейдя порог - что за нелепица? за барьером молится мункэ и доносятся мученические звуки, словно кто-то куском подавился...
«Конечно, лучше бы ей сплясать на середине, это зрелищнее, - размышлял Форт, готовя автомат к броску, - но подставлять её не следует».
- Командир?.. - озираясь, Канэ прошёл глубже в приёмную; за ним заглянул в участок и молодой Муа.
Толстый с горечью понял, что не довёл пуговицу до второго деления - «вызов всего состава».
Тяжёлый удар подошв робота и вопль Канэ означал, что многоногое страшилище выпрыгнуло из укрытия.
Той ночью на ТуаТоу отнюдь не во всех отделениях полиции бесчинствовали роботы.
Ночная сторона планеты почти на двадцать часов погрузилась в элуэ-мои, «тёмную жизнь». Огромное большинство жителей с облегчением сбросило груз дневных забот и предалось сну в надежде, что утром дробь будильника застанет их посвежевшими и готовыми к новым мытарствам. Многим элуэ-мои присудила находиться при исполнении служебных обязанностей - благодать сна не простиралась на полицию, ОЭС, ночные смены на заводах и энергостанциях, умви, официантов и вышибал в местах увеселения, бригады неотложной медицинской помощи и срочного ремонта, валютные рынки и ряд правительских ведомств.
Иных лишили сна недуги, иные сами отказались от него. Выходили на промысел искатели чужого добра; мууны дарили любовь и ласки своим мункэ; затянулись далеко в ночь чьи-то споры и ссоры; сановные белодворцы и богобоязненные миряне искали в сводах Веры ответы Неба на вопросы смертных. В автономии Таомона продолжались захватывающие гонки машин трёх классов - отборочные перед всетуанскими - и фанаты прямой трансляции бесновались у стенных экранов, забыв о праве своих домашних выспаться по-человечески; полулегальный видеоцентр «Пряности Элуэ-Мои» предлагал эротическую программу «Цветок + Цветок», тоже находившую своих ценителей.
Не спали и в скромном храме Облачный Чертог, что на окраине города Гигуэлэ в автономии Хинко.
Храм - белостенное каре келий, молитвенных залов и трапезных - был возведён давным-давно и отличался скромной простотой убранства. Чистота побелки в нём не нарушалась плакатами или лозунгами, что ныне обычно для храмов Белой Веры. Здесь было малолюдно и тихо - заняты едва ли две кельи из каждых десяти, и настоятель велел для экономии не отапливать храм ночью. Если получивший убежище озябнет, он может взять у келаря напольную жаровню.
Облачный Чертог служил убежищем. Об этом свидетельствовали надпись над вратами и белодворские милиционеры в сторожке у врат; их сменщики коротали время в дежурке - по уставу полагалось укреплять Веру в душе молитвами, они же сосредоточенно резались в мак-сэк.
Жаровня в двенадцатой келье бездействовала, и Уле Эмэнии набросил на плечи одеяло. Заметив это, Чахлый Нию прервал монолог, чтобы спросить:
- Затопим?
- Зачем тратиться на эту роскошь? - ответил Уле. - Посидим и так.
- Посидим, - согласился Пономарь Оуа.
- Ты дальше говори, Чахлый, - подбодрил Нию Расстрига Лье, жующий зубочистку. - Языком согреешься.
- А что можно сказать? по-моему, яснее некуда. Профсоюз пилотов продержится месяц-другой, но выплаты из профкассы покрывают разве что треть их расходов. Это высококлассные спецы, жить впроголодь им непривычно, а у многих семьи, учёба детей стоит недёшево. Когда они прекратят забастовку - вопрос времени, а дело, считайте, уже решённое.
- Не думаю, - по слогам, немного нараспев, возразил Уле.
- Тебе ещё раз прокрутить отчёт юристов? - показал ему Чахлый кассету с записью.
- Что такое - позавчерашний отчёт? материал устарел. Тогда не было известно подробностей об аварии судна, нанятого «Вела Акин»...
При упоминании звёздных негодяев Расстрига переломил зубочистку надвое, затем на четыре части, шепча старинное проклятие - что-то из серии «... и век не знай фазы, скрючься и не разогнись». Уле показалось, что заклинания Лье могут оказаться действеннее, чем усилия законников. Скандал с упавшим кораблём на руку забастовщикам, но неделя, две - и эта новость отомрёт. Тем более если фирма докажет, что всему виной военные.
- ...до сих пор неизвестно, почему балкер попал под обстрел, - Уле постарался вернуть себе уверенность. Не хватало ему, активисту Единства, присоединяться к Нию и вносить пораженческий дух в совещание. Не затем он вырвался из Буолиа, чтобы плакаться о пережитом и стонать в изнеможении: «О, я так измучен! о, не надо больше никаких конфликтов!» Он вернулся в рабочую обстановку, смог быстро войти в курс дела и заняться тем, от чего был так долго оторван. Это лучше «пшика» лечило от затяжной тюремной депрессии.
- ...версия юристов о ненадёжности кораблей эйджи кажется мне подходящей. По крайней мере, это веский довод в пользу проверки всех нанятых судов. А «Вела Акин» проверки не хочет. Мало того, что будут задержки в портах и простой, обязательно найдётся что-нибудь такое, разглашения чего фирма боится.
- В ясновидцы метишь?
- Отнюдь. Я просчитываю обстановку... а-ах, - Уле зевнул. - Наши господа, занятые грузовыми перевозками, всегда озабочены одним - удлинить смену, нормативы повысить, а расценки снизить. Профсоюз встаёт им поперёк дороги - и они, чтобы не нарушать законов, поручают звёздным нанять эйджи. Контуанцы арендуют что-то эдакое, по минимуму расходов - лишь бы кое-как летало и вмещало груз. Исправными такие суда быть не могут.
- Можно подумать, у эйджи нет службы технадзора и страховых агентств, - засомневался Оуа. - Торговый флот у них едва ли не больше нашего...
- Ну и что? У дикарей лодчонок всегда больше, чем танкеров у цивилизованной нации.
- Я не про то. Допустили же наши контролёры эти эйджинские консервные банки к посадке на Иколе-2!
- Вопрос - как допустили? И заметь - только на Иколе-2. Нигде в других местах они сесть не могли - по стандартам не проходят. Это к вопросу об их пригодности...
- Весь профсоюз диспетчеров перевешать на вонючих верёвках, - с нажимом высказался Лье. - Зажравшаяся сволота. Им зарплаты хватает, а остальные хоть сдохни. Порядочные выступили бы заодно с пилотами! будто не на одной службе состоят... Давайте проголосуем моё предложение.
- О верёвках? - скосился Уле.
- Нет, послать к диспетчерам наших, чтобы подключить их к забастовке.
- Душа моя, ты сперва думай, что сказать, и лишь подумав - говори. Свои карательные настроения оставь в отхожем месте. Вспомни, как диспетчеры добились повышения зарплаты... трудно винить их в себялюбии.
Лье дерзко хмыкнул, но смирился. По совести, ему не полагалось выдвигать что-либо на голосование, поскольку в келье он присутствовал не как участник совещания, а от службы физической зашиты Единства. Раньше его можно было видеть в охране диспетчерских пикетов - разумеется, в дешёвой жёсткой маске выродка и капюшоне, надвинутом до ноздрей. Были драчки, что говорить. Победа диспетчерам досталась не без крови. Белодворская милиция тогда хорошо помогла: давала хлысты, прятала в храмах. Лозунг у Белого Двора с Единством общий: «Здоровье подданных - величие державы». Вот и епарх Таомоны выступил с проповедью о сложном труде пилотов и обязанности нанимателей соблюдать биологические нормы; постращал тем, какие ужасы могут случиться от усталости пилотов. «А лучше бы, - упрямо мыслил Лье, - он призвал к всеобщей забастовке в их поддержку! Эх, и супчик бы заварился!.. Семь автономий можно разом вскипятить, плюс соседние правительские земли... И чего он так мягко проповедовал?!»
- ...и чтобы не звучало здесь: «Тот профсоюз хороший, а этот - плохой».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54