Мол, медик допустил, и нечего придираться. Но, может быть, ты посмотришь, как он выглядит?.. - Старшим, он же первый пилот, вопросительно скосился на капитана. - Знаешь, когда летаешь с кем-нибудь месяц за месяцем, то перестаёшь цепляться к цвету лица и тому, как дёргаются глаза. В конце концов, допуск на пилотаж можешь отменить лишь ты; моё дело - доложить.
- Добро, я справлюсь у медика.
- Не хочу навязываться со своим мнением, но наглядней будет убедиться лично. По-моему, дело обстоит хуже, чем отмечено в медкарте.
- Ты полагаешь, он договорился с...
- Я этого не сказал, - поспешно возразил старпом. - А вот то, что человек готов отбыть вахту любой ценой, это факт. Кто угодно, купив дом в кредит, рвался бы налетать побольше часов на активной части траектории. Особенно на подходе к Экуне. Я похож на фантазёра?
- Нет, на инспектора страховой госкомпании, - недовольно бросил капитан.
- Я предупредил, а ты поступай как хочешь. Как-то не радует меня возможность вписаться во что-нибудь орбитальное. Вокруг Экуны целый рой вертится, знай уворачивайся.
- Не паникуй, Луган. Всё решаемо и будет решено. Иди спать. Ты сам выглядишь никак.
- Тем более есть смысл полюбоваться на того, кто имеет нулевой вид в начале вахты.
Они беседовали тише, чем вполголоса, чтобы разговор не долетел до третьего пилота - эйджи, навязанного компании по госразнарядке. Незачем делить с ним проблемы, касающиеся своих. Для чужака он вёл себя вполне терпимо, в друзья не набивался и не выставлял напоказ, как некоторые подлизы, свою восторженную любовь к великой ТуаТоу. Молчит и мастерит фигурки из отслуживших срок деталек - лучше и желать нечего. Он стал обычным для пилотского отсека, как общий стол или настенные часы - существо без неожиданных поступков.
- Я подожду, пока ты примешь решение. Уютнее спать без забот.
Поглядев вслед капитану, Луган сел напротив маленькой витрины с зеленью. Неподвижные, с мягкой подсветкой, растения давали отдых глазам. Надо ловить минуты рассеянного созерцания, чтобы сошло судорожное напряжение с мышц, регулирующих кривизну хрусталиков. Он не мог отделаться от цифровой ряби и изменчивых геометрических фигур, засоривших зрение за тринадцать часов вахты. Экранные знаки возникали на листьях, бежали по стеклу, потрескивали внутри черепа.
Не помешал бы четвёртый пилот. Но трое сменщиков - уже неплохо; эйджи заметно разгрузил напряжённость труда. Как не-гражданину, ему платили меньше, и на кошельке Лугана его участие почти не сказывалось. Должно быть, и в дирекции компании были довольны, принимая за полцены опытного сотрудника.
Нормативы. Ставки. Луган закрыл глаза; восьмислойные потоки цифр, искривляясь, поползли перед внутренним взором. «Хутла» густо наваривала оты на ближних перевозках, а тот, кто думал продать ей свои услуги, взвешивал в голове заработок и усталость. В госсекторе зарплаты пожиже, но твёрже гарантии. Хвала Небу, что воровской «Вела Акин» не удалось обвалить цену на пилотов!
- Как вахта? - спросил эйджи, не отрывая глаз от неторопливого мелкого монтажа.
- Прошла спокойно, - сдержанно отозвался Луган. - Но это Экуна, здесь легко не бывает.
Вместительный грузопассажирский сундук с прямо-таки библейским именем «Hoax», принадлежащий «Хутле», был занят на досветовых двухнедельных рейсах к Экуне, второй в системе; следующей была орбита ТуаТоу. Туанцы, как выяснил Форт по справочникам, упрямо осваивали ближайшую планету, стараясь посредством глобального плана «Атмосфера и вода» сделать её полностью пригодной для жизни. Начали этот труд ещё нидэ, и, несмотря на перерыв, связанный с Бурей, имперцы добились многого - население Экуны выросло до пятисот миллионов (после этого туа скрипят, что-де эйджи множатся как микробы!). Освоенный мир мог прокормить половину из них за счёт теплиц и синтезаторов, питавшихся солнечной энергией, - тепла от солнца Экуна получала чуть ли не вдвое больше метрополии. Но Экуна зависела от ТуаТоу, как плод, связанный пуповиной с матерью. Форт не встречал более ярых патриотов и имперских шовинистов, чем экунты. Наверное, случись кому-нибудь низложить Дом Гилаут и заявить о снижении расходов на главную колонию, весь флот Экуны очертя голову ринется на ТуаТоу восстанавливать династию кормильцев.
Форта успели утомить плакаты с ржаво-серыми пейзажами Экуны, огромным солнцем, запредельными просторами парников под надувным небом - и счастливый рекламный малёк в лёгком кислородном приборе, а рядом стишок: «Я маску с гордостью ношу, к экунтам я принадлежу!»
Пилотировать у Экуны было не проще, чем в кишащем станциями и кораблями пространстве близ ТуаТоу. То и дело пустота, изрезанная линиями маршрутов, взрывалась призрачным пламенем - сквозь пространственные бреши быстроходные суда достигали Экуны за минуты, но их водили особые импланты, чей мозг напрямую связан с управлением. Медлительный «Hoax» и иже с ним приходилось водить вручную, опираясь на помощь компьютеров.
Итог такого вождения сидел сейчас, слепо воззрившись на растения в прозрачном коробе вроде аквариума.
А что второй пилот?..
Вскоре капитан вернулся и вновь завёл приглушенный разговор с Луганом. Форт повысил чувствительность своей акустики. Неполные переборки делили узкую кают-компанию на подотсеки - столовую, она же зал, и сектор отдыха. Скрытые переборкой, старпом и капитан были уверены, что секретничают.
- Совсем никуда. Уверяет, что ничего не принимал. Велел ему готовиться к сдаче вахты, поведу сам.
- Поставь эйджи. У тебя перед посадкой дел будет невпроворот, а ты с вахты выйдешь измотанный.
- Он две подряд не выстоит. Или выстоит, но на второй пойдут ошибки. Мозг-то у него настоящий, значит - слабый. На последнем отрезке пилот обязан быть свеж, как только что раскрывшийся цветок.
Форт перешёл в подотсек отдыха, держа на ладони игрушечного робота, чем-то похожего на широко известного Келахота из мультфильмов.
- У нас всё благополучно?
- Да, Фольт.
- Я что-то услышал о втором пилоте...
- Он на вахте, работает.
- Не о работе - о здоровье.
- Не беспокойся.
- Возможно, это не предназначалось для моих ушей...
Луган и командир обменялись одноглазыми косыми взглядами.
- ...но я не хотел бы остаться в стороне, если могу помочь.
- Пока об этом речи нет.
- Я согласен взять вахту Нке в придачу к своей. Все доводы прозвучали - кроме моего.
- Это было бы уместно, Фольт, касайся дело перегонного участка, - капитан был тактичен, как принято в кают-компаниях. - Движение у Экуны плотное, мы должны выдержать график, а после двух смен внимание порой нарушается.
- То есть приказать вы не можете.
- И не прикажу.
- А разрешить?
«Вроде не рвач, - рассуждал гудящим умом Луган, - не автогонщик. Зачем так себя ломать? есть же приемлемый вариант...»
- Полноразмерные манёвры на внешней орбите, со включёнными гравиторами, - напомнил капитан. - И это после двадцати часов подхода.
- На Экуне сильная диспетчерская служба; они передают верную картину движения. Достаточно будет видеть её.
- Хорошо, - капитан разумно предположил, что эйджи будет класть аргумент за аргументом, пока не добьётся своего или не услышит: «Я не доверяю твоей квалификации и твоему мозгу, что питается кровезаменителем, а у нас полторы тысячи народа на борту». - Регулярно проверяй свою точность. Иди, смени Нке.
- Ты? - удивился Нке, вставая из кресла. - Я ожидал...
- Он изменил порядок, - вглядевшись, Форт согласился с Луганом. Нке осунулся, тепловой рисунок на лице был искажён и неровен. И ещё руки... Тремор можно скрыть в общении, жестикулируя или жёстко держась за что-нибудь, но от зрения в ином масштабе времени нервной дрожи не скроешь. - Поправляйся.
- Да... возможно, я в самом деле... думаю, скоро всё наладится, - Нке колебался между неприязнью к эйджи, отнявшему у него доходные часы, и страхом сорваться по-настоящему. - Он перевернул распорядок вахт?
- В точности не знаю. Сейчас моя очередь.
Под главным экраном все прикрепили свои картинки, что кому по душе. Капитан - свой дом среди клумб, Нке - чей-то профиль, похожий на египетскую фреску, Луган - дорогой художественный вензель из трав и тонких, ломких тел оливковых насекомых. Форт поставил с края планш-икону Мариана, которая теперь принадлежала ему. Лицо на открытке вызывало у туанцев внутренний протест - впрочем, они скрывали его, хотя вопросы вслух задавали. «Кто это?» «Оно единственное божество - или одно из многих?» «А почему на лице много волос?» Слово «бритьё» применительно к лицу им было неизвестно.
- Вахту принял пилот Фортунат Кермак.
- Гала, связь и телеметрия - вас понял.
- Маэкилиута, навигация - вас понял.
Туанское судовое управление не нравилось Форту. Оно основывалось на физиологии зрения и мозга создателей, и адаптировать его под чужаков туа не собирались. Выход данных в объёме экрана рисовался несколькими фазами бегущих числовых данных, часто несинхронных там, где решались перспективные задачи - скажем, предстоящие реакции гравиторов на смену линейного и углового ускорений. В идеале, когда корабль совершал манёвры, массивные штучные грузы в трюмах «Ноаха» даже не вздрагивали, а пассажиры не испытывали толчков, наблюдая смещение звёзд в окнах обзора. Но помимо цифр, сменяющихся на бегу, в экране шевелились трёхмерные фигуры-хамелеоны, чьи цвет, формы и фактура трансформировались со скоростью пульса. Пара дополнительных экранов (глазки врозь, пилот!) лишь ненамного облегчала слежение. Предполагалось, что унитарное управление судном призвано сосредоточить внимание пилота, но на деле превращалось в игру с расплывчатыми правилами. Форту приходилось слышать брань тех, кому выпало работать с неприспособленной туанской или ньягонской техникой: «Они нарочно поставляют это, чтобы нас ума лишить». Неправда. Туа и сами сдвигались умом, просиживая смены у экранов. Взять хотя бы Нке...
Наконец, Форт как машина был сделан для иного типа пилотирования, и переход к ручной схеме дался ему в своё время не легче хождения на руках. Счастье, что он был способным учеником, быстро схватывал и накрепко запоминал навыки.
Летать же на «Ноахе» - всё равно, что ходить по глине в ластах, вдобавок надетых задом наперёд.
Смена цифр - Гала и Маэкилиута вбросили в экран изменения, возникшие за минуту отсутствия Нке в кресле. Мерцающие строки понеслись слоистым светящимся бураном, в котором изгибались алые, голубые, серебряные жгуты и сгустки. Плотность сигналов много выше, чем на пассивных участках рейса. Форт приспособился к ним, поставив отдельное наблюдение на внешне постоянные слои 5 и 7.
Шнур вздулся, вспыхнул зеленью, и утолщение метнулось сквозь слои, как пуля, пущенная из экрана. Встречный корабль, дистанция допустимая. Трассы мигали, пробивая кипящую цифровую воду.
Сколько переменных может удержать мозг? до двухсот. Здесь больше. Действительно, в пилоты отбирают не по знатности. Сознание раскладывалось на уровни и эшелоны, время потеряло смысл и стало скоростью смены сигналов. Слаженная работа нескольких разнонаправленных гравиторов дезориентировала чувство тяготения; контроль сужен на зрение, а оно в наборе пилотских свойств Форта главным не было. Конструкторы делали ставку на непосредственное восприятие эволюций корабля с его датчиков, а без подключения к ним Форт терял до шести десятых необходимого объёма сведений. Зрением и разумом, зрением и разумом, немного руками.
Время двигалось снаружи, вне его, вне связи глаз с экраном, а пальцев - со средствами регулировки траектории. Нет, не усталость - постепенно нарастающее несоответствие возможностей глаз и требований системы. Он находил и открывал новые резервы для анализа и удержания. Скажем, ускорение индивидуально текущего времени. Обычное свойство киборгов... Пределы перегрузки были далеко впереди, но мало-помалу приближались. Какова паспортная скорость чтения у глаз? а у глаз туанцев?.. Со всем можно свыкнуться, кроме усталости и боли. Вспомним Лугана. Уже рухнул в сон, наверное. Два встречных на разных курсах.
- Фольт, Центральная Экуны принимает нас на дальнее наблюдение.
- Спасибо, Гала.
К вертящемуся в экране вареву импульсов прибавились круги, расходящиеся от белой точки. Жгуты траекторий переплелись еще гуще, их прорезали лучи планетарных корректировщиков.
- Центральная Экуны предупреждает о сближении с объектами 21038, 47415, 11891, 02746, 00228, их координаты...
- Принял, Гала.
- Центральная Экуны передает нас Полярной 1. Новый расчёт подхода.
- Что у них стряслось?
- Подходит вне расписания правительский скорый. Мы пройдём через выброс от его скачка.
Новый шнур сверкнул разрядом, взметнулись цифры ионизации. «Hoax», блистая бронёй корпуса, миновал облако частиц, извергнутых виртуальным порталом - в пустоте зазияла дыра запредельной тьмы и вмиг сомкнулась, оставив тающие лучи ледяного пламени.
Смещения цифр и фигур установились на границе возможностей восприятия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54