- Средне. Всё тает.
- Я раньше не видела зиму. Первый раз.
Прежде Форт не замечал, чтобы она пользовалась пальто и выходила из здания. По совести сказать, он и саму её встречал с десяток раз, не больше.
- И как впечатление?
- Неприятно. Я немного болела от холода. На меня кашлянул инструктор, и я заразилась, а ему хоть бы что. А ты совсем не болеешь?
Форт пропустил вопрос мимо ушей. Ему вспомнился недавний разговор с военюристом. На экране тот был в лёгкой светло-синей рубашке, за спиной его золотом и зеленью светилось окно, затканное какими-то вьюнками. Непринуждённый и раскованный, изысканный и витиеватый в речах. Ни тени озабоченности на лице, служба ему не в тягость. Наверняка на откровенность о том, что сидеть в квадрате стен и ждать судебного решения, означающего переход из неволи в неволю, для нормального человека равносильно пытке, юрист ответил бы дежурным утешением. Поэтому Форт не стал выкладываться перед ним. С имплантом он тоже не собирался толковать о гнетущем душу. Хоть ненадолго отрешиться и читать причудливые пути снежинок в воздухе - такие разные, так щедро насыщающие скудный мир ощущений робота... Даже насморка не схватишь! Здоров, как надмогильный камень. Порой становится как-то неловко морочить медиков базы, регулярно выдающих ему пищу киборгов и ёмкости подзарядки жидкостной системы.
Мир монотонного коловращения, как маховик в закрытом кожухе. Скрываться с Шуком и Эну было не в пример занятнее. Впору ради разнообразия сбежать и, пока не поймают - ощутить себя подвижным, быстрым, вёртким, выбирающим дорогу в сложно меняющейся ситуации. Где-то там, за землисто-рыжими горами, за безднами перелётов - свобода. Где она живёт, кто скажет?
- Я скоро уезжаю.
- Вот как? И куда?
- Мне разрешили поселиться в землях Дома. Условно, на полтора года. Армейская полиция... - она осмелилась вынуть руку из муфты и поймать снежинку, - ... расследовала, не воруха ли я.
- Спросили бы у душеньки Луи Маколя.
- Он пропал куда-то, вроде как улетел. Я работала у него законно! - с вызовом повысила она голос.
- Без комментариев.
- Я никого не убивала.
- Просто училась, как это делать.
- Ты не знаешь всего... - отвела она взгляд.
«Ты тоже, - подумал Форт. - Может быть, у нас одна история. Ведь и меня обучали, обрубив все выходы».
- Мне предложили готовиться на солдата.
- Значит, сменят узел в голове на свой.
- Удалять нити встанет дороже. А так я почти гожусь.
- В лазутчики?
- Мне не велели говорить, в какие войска.
- Ну прощай, - отпустил Форт от себя родственную душу, чтобы та шла на новый виток подчинения.
- Вот, - положив ему в руку высохший, расплющенный в книге цветок, она повернулась и исчезла в галерее.
Форт прикрыл подарок от снежинок, погладил пальцем - тонок, шелковист, кожа просвечивает сквозь лиловые лепестки.
На южных широтах «сезон небесных слёз» выдался светлым и тёплым; ждали восточных ветров с пылью из Буолиа, но прогноз не сбылся - зимние урожаи не пострадали, цены на продукты питания снизились. Приютская каша шла за полтиота миска, и Шук прямо-таки обжирался, чувствуя, что там, где без проблем прощупывались рёбра, появились вполне человеческие бока из мяса. Он побирался и поворовывал у храмов; кроме того, его подкармливала Эну, устроенная от приюта в квартальную столовку - правда, прочистив лимфу и заметно потеряв краски желания, она стала другой: задирала нос, оттопыривала пальчики и наряжалась как городская, даже говор начала перенимать.
- Не зови меня «ты» при владельцах, понял?
- У! а как - «госпожой посудомойкой», что ли?!
- И при поварах зови на «вы», а то жрать не вынесу. Стой за крыльцом и жди, как все стоят, в положенное время. Не заявляйся мне сюда когда попало.
- Чего это ты важная стала?! - возмутился Шук. - Ты же моя крысочка, Энуну... - полез он с лаской, чтобы вернуть былое, но хлёстко получил тряпкой по лапам.
- Ц! будешь ты мне напоминать! Крысочку ему - а крысеняточек не хошь? - подразнила Эну противной гримасой. - От всяких лишайных мне мальков не надо. Баста, я в просто люди выхожу. Ты тест по алфавиту сдал?
Чтобы не отвечать, Шук стал насвистывать и пританцовывать на месте, по-модному выпятив губу.
- Гольтепа безграмотная, - Эну вдруг понравилось называть вещи своими именами. - Тебя обратно вышлют за пустую голову. Ты по помойным бакам лазить разучился? или больше по карманам шаришь? Ещё и приговор на лоб наклеят.
- Ну, вышлют - и чего такого? - отбивал Шук чечётку. - Нам по зонам жить не привыкать. А-ля-ля, постановление мне зачитали, а-ля-ля. В зону, мама, я поеду, меня поезд повезёт...
- Назад, в седьмую, на Цементные? - всё-таки ей было любопытно, куда отправят милого-постылого.
- Не, я туда ни ногой. Там теперь хозяин - Муа! Толстого и Канэ распатронили и засадили в колонию с усиленным режимом. Муа меня до верёвки доведёт, начнёт каждый день хлыстать. А-ля-ля! А я им трепет закатил, как настоящий! Себя, сказал, порешу, а в седьмую ни за что. Так и написали - в пятую. Там курорт...
- Говорила тебе - учись! - в Эну напоследок разыгралась сердитая горечь. - Я помогла бы. Здесь неучёных не держат. Ты сам не захотел, а то билет бы дали, чтобы тут жить.
- Подтирка твой билет, - язвительно бросил Шук, пряча досаду. - Не угодишь - и отнимут. Просись тогда ко мне!
- Вот уж куда не собираюсь! Я, - Эну горделиво пригладила хорошо причёсанные волосы, - сдала на должность, па другой неделе перейду в раздатчицы. Позовёшь посудомойку, я не выйду. Ты меня в зоне не дождёшься, я теперь буду гражданка автономии. Могу и в кулинарное училище...
- Это когда ещё! сколько годов пороги обивать, документ выклянчивать...
- Ты-то получил уже! Наверняка в сводку опознания внесли: «крадун карманный».
- Ага, а с тобой рядом записали: «умви-красноверка», - огрызнулся Шук - и тряпка влепилась ему в физиономию.
- Эну, долго милостыню раздаёшь, - выглянул ладный полукровка, повар по салатам, и нахмурился: на щеке побирушки горел свежий удар. - Это еще что?
- Хамло, - дёрнула Эну плечиком. - А ещё ленту приютскую носит!
Не дожидаясь выволочки, Шук пошёл по проулку от столовой, поняв, что больше Эну его не накормит.

Суббота, 7 августа 6242 года
Имперское время - тайхэ, 9 алга 1298 года
Форт ожидал приговора без охраны. У него был пропуск судебного присутствия, с ним он сюда вошёл, с ним мог и выйти в любой момент, но идти ему было некуда - параметры его лица и тела хранились в базе биометрического контроля, и на ближайшем транспортном узле его деликатно задержали бы и передали армейской полиции.
Свобода перемещения в землях Дома, как и в автономиях, на поверку оказалась иллюзией, скрывающей глубоко потаённую службу глобального наблюдения. Как и в Сэнтрал-Сити, учёту и поголовному включению в реестр подлежали честные граждане, которые до такой степени не замечали слежки, что забывали о её существовании, а крадуны и воры ловчились проскользнуть между липких нитей вездесущей паутины телеглаз и датчиков. Отчасти могла выручить маска, но гостям с иных планет - наравне с льешами и умви - масок носить не разрешалось. Никаких сомнений, что где-то уже старательно записано: «Склонен обманно выдавать себя за нидского урода» и приложена сканограмма в трёх проекциях.
Неподконвойный и мнимо свободный, он постоянно ощущал на себе нашивку «Подсудимый» и что-то похожее на кандалы. Судебные приставы, худощавые туа в неяркой униформе, безучастно похаживали по зальчику без мебели, где на стенах красовались щиты с изречениями и портреты выдающихся судей. Маски знаменитых туанских законников напоминали забрала хоккейных вратарей; у ныне здравствующих они скрывали лица, подчёркивая беспристрастность, у воспаривших к Небу лежали рядом на подушечках. Некоторые особо неподкупные выделялись масками с отверстиями только для уст и носа, а вместо глаз - ничего. Форт насчитал семерых местных Фемид обоего пола; меч и весы им заменяли булавовидный жезл и отвес с грузиком и полукруглой градуированной линейкой.
Нестерпимо ждать, зная, что твоя судьба решается за стенкой толщиной меньше ладони, а ты не слышишь ни звука из судьбоносных речей. Форт измерял зальчик шагами, от томительной скуки считая и перемножая одинаковые досочки паркета, затем стал рассчитывать износ древесины по истиранию лакового слоя. Бесплодно, зато отвлекает.
Наконец из высокой двери вышли военюрист и Акиа, ради почтения к суду облачённые в шикарные мундиры с выпушками и кружевами; Форт живо свернул к ним с протоптанного пути.
- Кермак, ваше дело закончено, - просиял военюрист. - Фактически суд согласился со всеми нашими доводами. В подобных случаях, когда обвинение уступает оправданию, полагается послать цветы и обвинителю, и защитнику, и судьям.
- Букеты шести оттенков, непременно свежие, не менее двадцати цветков в букете, - пояснил Акиа. - Дизайн вам подскажут в любом флористическом магазине.
- Мне присылать сюда, - военюрист подал визитную ленточку.
- И что в итоге? что решили-то? - переводил Форт глаза с одного на другого.
- Мы приложили все усилия. Приговор очень милостивый, снисходительный.
- Сколько лет мне дали?
- И на линго отпечатано, - кружевной юрист взмахнул листком, вынутым из файл-папки. - Знак уважительного отношения к вам.
- Сколько?
- Два года.
- Без зачёта месяцев, прожитых на базе, - Акиа, поискав на плече отсутствующую крысу, провёл ладонью по воротнику, и без того безупречно лежащему. Волосы его были убраны в четыре пучка, стекающих на спину.
Форт не успел осмыслить срок, как военюрист прибавил:
- Форма отбытия наказания - каторжный труд на рабочем месте с обязательным государственным трудоустройством по основной специальности.
- Что?! - вырвалось у Форта. - Как это?!..
- Нерационально посылать вас, скажем, на каменоломню, - растолковал юрист. - В качестве пилота вы принесёте обществу больше пользы. Опять-таки у пилотов зарплата намного выше, и вам легче будет выплатить штраф за...
Форт лишился дара речи, даже счётную функцию в мозгу вышибло. Работа в роли каторги!!! Круг замкнулся - сбежав из федеральной неволи, он прямым попаданием угодил в кресло пилота-каторжника на туанском корабле. Дьявол, Небо пресвятое, да неужели никак не вырваться из этого кольца рабства?!
Он думал - а порой и опасался, - что чувства его атрофировались. Какое там! все живёхоньки! Такой водоворот в груди образовался - не хватит ни зла, ни ругани на всех известных языках, чтобы его из себя выплеснуть.
- Что за издевательство! - заорал он, наступая на светло-синюю парочку. - Я не согласен!! отменяйте! Лучше камни молотком колоть!
Готовые вмешаться приставы замерли, взявшись за рукояти хлыстов. Судя по накалу страстей, эйджи не менее как собирался швырнуть офицеров на паркет и часа три топтать их бездыханные тела.
- Я не понимаю, - захлопал глазами военюрист. - Вы стремились к минимальному наказанию - но дальнейшее сокращение срока невозможно. По убийству стражника не амнистируют, тем более при ваших обстоятельствах. А каменщики зарабатывают мало!
- Штраф, - остановился Форт. - Что за штраф?
- Я не дочитал приговор, а вы ругаетесь. Возмещение семье стражника.
- Не берите в голову, - вмешался Акиа. - Страховая премия за катастрофу велика, она покроет вам часть компенсации.
- Что, и страховка туда уйдёт?!
- Целиком.
- Выходит, я останусь без гроша?!
- Простите, Кермак, этот вопрос вам следовало задать себе при встрече со стражником, до выстрела.
- Интересно знать, что мне всё-таки перепадёт?.. - Тёмное отчаяние нахлынуло на Форта, смолой заливая все гневные порывы.
- Часть жалованья пилота. Именно поэтому решение суда обязывает принять вас на корабль по специальности.
- А лингвоук? Я должен получить с тех, кто его смастерил!
- Печально, но получать не с кого. Вы не сохранили товарный чек, а автоперевозчик, как выяснилось, изготовлен по-пиратски какой-то - очевидно, контуанской - мастерской. Розыск в этом направлении ничего не дал.
- Каторжный труд, - повторил Форт. - Каторжный труд... Поганое ворьё... чтоб им передохнуть...
- Разделяю ваше пожелание, - уловив момент, Акиа слабо притронулся к его запястью. - Поверьте, в день нашего свидания я сожалел, что не могу в полной мере применить власть к... некоторому известному вам человеку.
- Ладно. Ничего не вернёшь и не изменишь, - Форт вскинул лицо. - Но если я когда-нибудь встречу Луи Маколя, ему придётся долго лечиться.
- Пусть ваша встреча произойдёт не на туанской территории, включая корабли, - быстро уточнил Акиа. - Но я бы советовал не акцентировать внимание на его особе. Луи Маколей - множество, и в вашем мире, полагаю, тоже.
- Моих рук не хватит намять морду всем, кому следует.
- Обратитесь к опыту полиции. Воров можно обуздать, лишь действуя вместе и согласованно.
- Да - в единстве.
- Я от вас этого слова не слышал, - прикрыл агатовые глаза Акиа. - Будьте счастливы.
Кожа его ладони была нежна, как лепестки цветка, лежащего у Форта в записной книжке.
Блок 13
- Он утверждает, что мне показалось, и с ним всё в порядке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54