А, так вот зачем мы отжимались, стоя на руках. Показывали мункэ нашу мощь. Но есть и другие способы освоиться в компании.
- Я помогу лучше.
- Бамиэ купит нам обед из ресторана? - Лье насмешливо сощурился. - Храмовый харч небогатый...
- Лье, перестань. - Лицо Уле подёрнулось узорами суровости, если не гнева; нечто в том же роде полыхало на лице Муа, подравшегося с Шуком. - Ты забываешься. Ни рас, ни каст; ни белых, ни красных.
- Прости, - Лье потупился.
Положив рюкзак, Форт присел рядом с Сихо, взял пучок полосок, присмотрелся.
- У шоферюг не те пальцы, - заметила мункэ.
Массивный нидэ промолчал; руки его задвигались, повторяя движения Сихо. Вскоре все глядели на них - даже Нию, одним ухом прислушиваясь к конференции по правовой безопасности офисных служащих.
Пальцы нидэ мелькали, словно стремительная нескончаемая драка десяти червей; бумажки свивались, будто в станке, кольца отлетали в сторону в ритме минут на часах - Лье невольно сверился с цифрами браслета.
- Сорок три в час, - сквозь зубы отозвался он на вопросительный взгляд Уле.
- Вернемся к Единству, - нидэ поднял глаза, не замедляя темпа. - Как оно может мной заняться?
- Это ты мне плетёшь?.. - зачарованно молвила Сихо.
- Да. Отдохни пока. Уле, поясни мне...
- Великое Небо... Слу-ушай, Нии, ты в самом деле неплод? Вечные просто люди так не могут.
- Как раз могут. Нас ничто не отвлекает.
Лье издал носом неопределённый (возможно, обиженный) звук.
- А где так выучился? научи меня, а?
- Я с детства всё плёл и вязал, - заунывным голосом протянул нидэ, не глядя на рукоделие. - Верёвочки, шнурочки, проволочки. Превзошёл всех в своей деревне. Это от Неба, нельзя научиться. Сейчас заработаю обед.
- Э, мы так до завтра прождём! - встрепенулся Лье. - Сихо, нажимай! Втроём как раз к ужину управимся.
- Единство помогает разрешать трудовые споры, - промолвил Уле, с радостью убедившись, что рознь в коллективе улеглась и всех победила идея вкусно поужиначь в выходной. - Если ты уточнишь, юрист какого профиля тебя устроит, я переговорю со своими, и на неделе мы пригласим сюда специалиста.
- Любой узел распутают, - прибавил Лье. - Наши законники головастые, можешь смело на них рассчитывать.
- Мне тоже обещали бумаги оформить, - не удержалась Сихо от того, чтобы похвалиться, с какими верными людьми сошлась.
Общая работа сближает; Форт ощутил, что принят в эту небольшую компанию. Но в том, что узел его проблемы по силам юристам Единства, он тяжко сомневался. Была только надежда разузнать, сколько стоят его проделки в глазах туанской юстиции и есть ли какие-нибудь законные лазейки, чтобы если не уйти из-под удара, то хоть уклониться от него.
- А ваш человек меня не сдаст? - спросил он Уле напрямик.
- Как можно! вы же в убежище. Я буду свидетельствовать в вашу пользу.
И здесь Форт - может быть, впервые за все дни, проведённые на ТуаТоу - понял, что он не одиночка в пустыне.
- А ты не пробовал лечиться? - увивалась вокруг Форта Сихо. - Может, тебя не взаправду обесплодили? Я читала, так бывает. Живёт-живёт просто человек и - бамс! - фаза пришла! А ты на индекс генов проверялся, сколько у тебя? триста из четырёхсот есть?
Тараторить о нескромном Сихо развезло после того, как келарь засчитал сплетённое Возчиком Нии рекордное число колец как малый подвиг благочестия и вручил ему карманный цитатник Пятикнижия для мирян.
- Вам, нидэ, ведом священный язык. Читайте и благоговейте, да осияет вас заря безоблачного Неба.
При келаре Сихо, понятно, тоже не молчала - твердила, какой Возчик молодец. Лье не нравилось, как мункэ смотрит на плечистого выродка. Воистину, фаза так ум туманит, что в фонарный столб влюбиться можно. Тем более она столько травилась, аж глаза опухли. А ведь дело шло на лад, к «плоду единодушного согласия» - так нет же, Возчик появился!..
- Нет, со мной безнадёжно, - отпирался Форт, в задумчивом отупении изучая книжицу. Священная азбука, вот оно что. Ни бельмеса не понять, кроме пары строк: «Компьютерный перевод фрагментов Пяти Книг на моторный язык ЗАПРЕЩЁН, Наказание - штраф 3200 отов и 2 года ссылки в суровую обитель с тяжкой епитимьей. Публичное чтение ТОЛЬКО в храме при небослужениях». Крепко завинчено; это вам не экуменизм Вселенской церкви, а культ что надо.
Лье потеплел - ха, Возчику не по нутру ухлёстывания Сихо! За славным ужином, почти совсем простив ему рост, мясистую мощь, плоскорылость и четырёхкратно клятую приманчивость нидэ для остроносеньких, он принялся воспитывать Сихо.
- Да он пахнет, как бельё из прачечной! - нашёптывал он ей на ухо. - Стиральным порошком, понюхай! Его цветы не распустятся. Брось, не мечтай. Цветку нужен цветок... Гляди, у него руки не гнутся. И ноги как палки.
- Ты ешь, Нии, - советовал подобревший Нию. - Совсем ничего не скушал!
- И ест по крошке, - рассеянно вздохнула Сихо, любуясь строгим поведением Возчика. Какой он бескорыстный, какой здоровенный! Но с неплодами браки не заключают - разве что по контракту, понарошку...
Позже предстояло выдавить туанский корм из реактора и уминать свой брикет ночью под одеялом, как мамины гостинцы в общей спальне пансиона. Люди за трапезным столиком подобрались куда образованней льешей из Цементных выселок и могли заподозрить неладное при виде скользкой замазки, которой питался Форт.
- У нас в колонии забыта грамота, - с притворным сожалением поведал он Уле. - Кто бы мне почитал?
- Бедный ваш край! - Уле воздел руки, бегло утерев салфеткой рот. - Я готов почитать.
- Что за колония такая? - мгновенно придвинулся Лье, чуткий на слух, как голодная крыса.
- Очень-очень отдалённая, - ответил Уле скорбной миной, но бровями приказал: «Брысь!» - Идём к тебе в келью, душа моя Нии, поговорим о Небе.
- Я не отдарилась, - дёрнула локтем Сихо, чтобы Лье не удерживал. - За угощение следует вручить подарок! Вот, душенька Возчик, прими. Что успела захватить, не погнушайся.
«Уже и „душенька"!.. Вымрет р-народ, жди - через нас размножатся», - Лье вспомнил, сколько довелось ему видеть лиц, чья чистокровная острота сглажена смешением крови.
- Парень сердится, - заметил Форт, когда они с Уле уединились в комнатке, отведённой Возчику. - На лице написано.
- Это мой телохранитель. Не ссорьтесь с ним, пожалуйста.
- Что, серьёзный боец?
- При случае он может пробежать по потолку.
- Кажется, я ему путь не заступал...
- Сихо нездорова, её сердце мается. Ей надо стать просто человеком, а тело пропитано гормонами. Назначили семь сеансов перегонки лимфы, пока прошла всего один...
«Цветистость лика», - листал Форт подаренный блокнот, где пестрели рисованные лица и схематичные фигуры в узорах. «Цветистость корпуса и конечностей». «Фасоны конца дня», «фасон законченного хулигана», «фасон неприступной мужественности». Последние страницы были плоскими обоймами - в кармашки вложены полоски, оставлявшие на пальцах разноцветные следы. «Соответствуйте модной красе в любом состоянии!»
- Я вижу, вам неудобно, - сокрушался Уле. - Вы не просто так поспешили уйти от стола. Уверяю, вы всем здесь понравились.
- С моей-то походкой и физиономией?..
- В этом нет вины. Но те, кто пострадал до рождения, часто ведут себя иначе. Льготы развращают их. А у вас есть профессия, вы умелец. По сравнению с Сихо вы добились гораздо большего.
- Понравилось, что нидэ угощает туа? - Форт уже разобрался с разницей в тональности и долготе звука, отличавшей название расы от просто людей.
- Да, - Уле сел на коврик. - Мне горько, если вы столкнулись с расовыми предрассудками. Это трудно побороть. Боюсь, так будет всегда. Но вы сделали шаг навстречу, вызвались помочь - как мы в Единстве.
- Ваши могут спрятать человека? незаметно вывезти?
- Ах, не могу вам лгать! Мы действуем в рамках закона, легально.
- Всегда?
На лице Уле выступила слабая, но явственная маска стыдливости.
- Иногда дело решается на уровне дружеских связей, по личной договорённости. Как бы частным образом. Но ваш случай особый - вы открыто обратились к белым. Нельзя подставлять их.
- Ясно. Завтра пойду покупать телефон. Кстати, для подключения надо что-нибудь предъявить? водительские права, страховой полис?
- Зачем? - Уле заморгал с неподдельным любопытством.
- Чтобы зарегистрировать мой номер.
- Не понимаю. Его просто аннулируют, когда вы перестанете платить.
До въезда в автономии Форт был уверен, что родился, жил и умер в самом свободном и демократичном из обществ. Он с детства затвердил, что Федерация - светоч свободы, и благодать её демократии - предмет зависти всех иномирян, особенно тоталитарных и имперских. Правда, в Федерации систематически случались мелкие и крупные свинства, кто-то мёр с голоду, кого-то убивали, всюду проверяли документы, происходили облавы, иногда бомбили жилые кварталы, обыскивали на улице и молотили дубинками, перлюстрировали бумажную и электронную почту, составляли горы досье на неблагонадёжных - но с этим федералы как-то свыклись, и гордиться свободой оно не мешало.
Но тут он неожиданно осознал, что до сих пор жил, как в Буолиа на выселках, и лишь сейчас узнал, что такое настоящая свобода.
Он мог назваться любым именем и даже огрызком вместо имени, и никто не требовал от него удостоверить свою личность. Он мог разгуливать в карнавальной маске, и никто не заставлял её снять. Он, совершенно чуждый туанцам, непринуждённо разъезжал и расхаживал по их планете, и если им слегка пренебрегали, то лишь по сходству с расой, в незапамятные времена спалившей мир, а в остальном не чинили никаких препятствий.
- Расскажи, что разрешено вашим... в рамках закона, - попросил он Уле.
На завтрак Сихо грела остатки ужина. Всем хватит поклевать, даже тяжёлому Возчику; он неедяка, словно постится.
Сихо думала о Расстриге. С началом суток, едва солнце зашло, Лье плавно свернул ухаживания, и его вынесло из кельи - побалагурить с милицейскими охранниками, узнать, кто поступил за день в Лазурную Ограду. Оч-чень непростой муун этот Расстрига. Притворяется бездельником - а всё примечает, всё на ум берёт. И той ночью... Сихо подёрнуло по телу холодком - двоих ухлопал, как конфету съел! Теперь обхаживает, улещает, чтобы, значит, полюбила и не выдала. Ишь, хитрый! О цветах поёт. Она вздохнула над вкусно дымящим судком и недовольно скосила глаз на затёртые крем-пудрой женские пятна, расползшиеся по тылу кисти. Любовный яд, хуже нет! И в храмовую больницу топать неохота - лежать, ждать, пока насосы прогоняют через себя лимфу...
- К чему ты испытываешь тяготение? - нудил Нию, по немощи способный толковать лишь о законах и профессиональном образовании. - Я бы, поверь опыту, советовал учиться на строителя.
Сихо открыла рот, желая ответить, что скреплять стенные панели ей не по плечу, пусть этим верзилы-нидэ занимаются. Но тут вошёл Возчик - и рот Сихо замер нараспашку.
Не нуждаясь во сне, Форт за ночь обстоятельно изучил её подарок, перечитал все рекомендации визажистов, сделал выводы и подобрал подходящий, на его взгляд, макияж, чтобы вполне соответствовать стандартам ТуаТоу.
Когда он явился компании в полной боевой размалёвке совершенного мужчины, эффект превзошёл все ожидания. Лье издал стон: «Ооо, не могу!!» - и повалился на лежак, стуча руками, как в агонии. Нию так громко сглотнул слюну, словно подавился собственным языком, а Уле в панике вскочил, крича:
- Салфетки! Воды! Какой ужас!
- Что-то не так? - заворочал Возчик головой.
- Не трожь термос!!! - Лье метнулся наперехват, чтобы Уле впопыхах не умыл Возчика кипятком.
Сихо захохотала, потом завизжала со всхлипами, смущённо сунув лицо в ладони.
- Нии, кто тебя надоумил?!
- Прошу, - как положено смехачу-затейнику, Возчик хранил ледяную невозмутимость, - объясните мне, что неправильно.
- Цветистый! - изнемогал Лье, корчась на ложе. - Сухостой в цвету!..
- Нии, так нельзя, - Уле подступал с намоченной салфеткой. - Ты же неплод. Люди засмеют. На, сотри.
- Странно. Я действовал по инструкции, - взяв влажный листок, Возчик стал снимать грим. - Написано: «Между фазами приемлемы фасоны...»
- Где у тебя между? ты же без индекса! - у Лье от смеха выступил наливной румянец. - А... не сердись, хорошо? я только спрошу. У вас, может, свой обычай? ну, в колонии?
- В нашей колонии красятся только мункэ, - Форт избавился от полос и растушевок узора, очистил руки и смял салфетку. Свойство блокировать мимику показалось ему даром Неба. Спасибо, что не вышел так на улицу. В общем, дёшево отделался - всего-то четверых насмешил. Правда, в галерее слышалось со стороны: «Ой, ой!», - но он не догадывался, к чему это относится.
- Возчик, не принимай за обиду! - Лье примиряюще замахал гибкими руками. - Слишком неожиданно это всё выглядело! Ну, ошибся ты, с кем не случается. Колонисты так чудят порой... очень давно вы от людей оторвались!
- Я не думала, - каялась Сихо, - я от чистой души подарила... Хочешь, Возчик, я наложу тебе краски, как надо? Очень тоненько, чуть-чуть.
После, когда Возчик ушёл по делам в город, она призналась Лье:
- Кожа у него как неживая, задубелая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54