– спохватился Эмери.
Ренье быстро подошел к связанному созданию и перерезал ремни.
– Прости, – сказал он негромко, – нужно было сделать это чуть раньше.
– А я знала, господин Эмери, что ты придешь, – сообщило существо, отбрасывая волосы с лица. – Я им так и сказала.
Ренье не выдержал – ахнул: Генувейфа!
Дочка гробовщика смотрела на него ясно, бесстрашно. Она как будто совершенно не была испугана случившимся.
– Меня зовут Ренье, – быстро сказал молодой человек. – Ренье. Ты запомнила?
– Как не запомнить! Я же всегда говорила, что твое имя не Эмери! – обрадовалась она. И вдруг разрыдалась: – Они такие злые, такие страшные! Зачем они меня связали? Они показывали мне дубинки и все объясняли, как будут бить меня и в конце концов убьют. И вообще – что они со мной сделают. Почему они это хотели? Тебя так долго не было... Где ты был?
Ренье обнял ее и прижал к себе.
– Не плачь, Генувейфа, – прошептал он.– Сам не знаю, почему я так долго не приходил. Идем.
Он подвел ее к костру. Девушка шла с трудом, спотыкаясь, и с облегчением улеглась на землю.
– Глупые мужланы приняли за эльфийку самую обычную девушку, – объяснил Ренье. – Она говорит, что живет в Коммарши. Кстати, познакомьтесь: ее зовут Генувейфа. Да, милая? Так ты назвалась? – Ренье наклонился к девушке.
По мнению Эмери, он весьма неудачно изображал, что видит это создание впервые в жизни, однако Гальен и Аббана, кажется, совершенно не замечали фальши.
Ренье чуть понизил голос и добавил:
– Мне показалось, что она немного... не в себе.
– В Коммарши считают, что я дура, – сообщила Генувейфа. – Прямо так и говорят! Прямо в лицо! Но это совершено не так. Я очень умная. Я вижу такие вещи! Вам бы никогда такого не увидеть.
Она приподняла лицо. При свете костра она действительно выглядела диковато, и кое-кто мог бы принять ее за нечеловеческое существо.
Эмери оглянулся.
– Несколько... этих... – он брезгливо покривил губы, – они еще живы. Что будем с ними делать?
– Ничего, – ответил Ренье. – Я вообще не хочу о них больше думать. Помрут – туда и дорога, а выживут – жаль, но ничего не поделаешь.
– Сбежавшие не вернутся, как думаешь? – настаивал Эмери.
– Вряд ли, – ответил ему Гальен, – мы их здорово напугали. Лично я покалечил двоих или троих.
– Здорово, – пожал плечами Эмери. – Еще одна чудесная история для Академии. Мало студентам дуэли со смертельным исходом – они еще увечат мирных поселян.
– Думаешь, в Академии об этом станет известно?
– Да, – сказал Эмери.
Он встал и сделал несколько шагов в темноту. До сидевших возле костра донеслось сопение, потом какая-то возня и приглушенная ругань, завершившаяся звонкой затрещиной. Затем Эмери вновь показался в круге света. Он тащил за собой человека, лицо которого наполовину было залито кровью.
– Я знаю его, – сказал Эмери, брезгливо выпуская своего пленника. – Узнаешь, Гальен?
– Экзекутор Коммарши! – удивленно вымолвил Гальен. – Жертва Маргофрона!
Чиновник смотрел на него с неприкрытой злобой, и Эмери вдруг поразился тому, каким тщедушным, неказистым был этот человек. «Как странно, – подумал Эмери. – Всегда хочется, чтобы убийца был, по крайней мерее, рослым, мощным мужчиной. Чтобы подлец обладал породистым лицом, красиво изъеденным печатью порока…
– Можно, я поговорю с ним? – обратился Эмери к своим друзьям.
– Тебе охота? – удивился Гальен.
– Да. – И наклонился к экзекутору. – Послушайте, я хочу понять одну вещь. Вы живете в городе, мэрия дала вам работу – может быть, не слишком почетную, но необходимую. Вы могли бы даже стать уважаемым человеком. Зачем вы связались с...
– Почему бы и нет? – перебил его пленник. – Чем они хуже вас? Эти люди любят свою землю. Они не желают ее осквернения.
– Я допускаю, что вы – больший патриот, чем я или мои друзья-студенты, – начал Эмери.
Пленник обнажил зубы и тихо зашипел. Слюна выступила в углах его рта и стала пениться. Эмери опустил веки и замолчал.
Ренье пришел ему на выручку.
– Если вы жили в городе, то наверняка знали, что девушка – вовсе не эльфийка. И все-таки допустили, чтобы ее схватили. За что ее должны были забить до смерти? Неужели этого требовал ваш патриотизм?
– Ничего я не знаю! – закричал экзекутор. – Да, я живу в городе! А мой родной брат живет в деревне! Я знаю мои корни! Я знаю, что наша почва... что эльфы... они все захватили... И где-то есть тайные эльфы.
– И их надо истребить? – подхватил Ренье.
– Да! – сказал экзекутор устало. – Именно. Потому что их женщины проникают...
Его глаза рыскали по сторонам, но не в поисках спасения, а словно бы высматривая – не притаились ли поблизости нелюди. Тщедушное тело била мелкая дрожь, зубы постукивали. Потом экзекутор застыл, как неживой, и даже перестал дышать. Наконец он медленно выпустил воздух через ноздри и опустил голову на грудь.
Ренье подтолкнул его кулаком.
– Да, да, кругом тайные эльфы. Это мы уже слышали. И вы верите в такую чушь?
– Да, – сказал пленник и поднял лицо. Утомленное, но вполне обычное, ничем не примечательное лицо, каких в толпе тысячи. – Я в этом убежден.
– И городская дурочка, по-вашему, является такой вот тайной эльфийской девой, которая вознамерилась похитить семя ваших сыновей? – спросил Эмери, кривя губы.
– Я не дурочка! – возмутилась Генувейфа.
– Вы знали ее. – Эмери схватил экзекутора за горло. – Наверняка весь Коммарши знает, что дочка могильщика – самая обыкновенная женщина. Не эльфийка. И все же вы ни слова не сказали в ее защиту. Ее забили бы дубинками у вас на глазах... А может, вам просто нравится смотреть, как умирают люди?
– А может, она не родная дочь? – проговорил экзекутор, и Эмери стало очевидно: этот человек абсолютно уверен в своей правоте.
– Давайте наконец перережем ему горло и уедем отсюда, – предложил Ренье. – Меня до крайности утомил этот человек. К тому же он представляет опасность.
Пленник вдруг улыбнулся – широко и радостно. Он выпрямился и неспешно потянулся к Эмери – так, словно хотел обнять его. Он смотрел так невинно, с такой дружеской простотой, что Эмери в первое мгновение ничего не понял.
– Берегись! – крикнула Аббана. Клинок блеснул в ее руке.
Улыбка пленника сделалась еще шире, рот начал сползать на сторону и растекаться по подбородку. Эмери ошеломленно смотрел на него. Потом он понял, что из губ экзекутора льется кровь. Аббана вытащила шпагу из тела и аккуратно положила ее себе на колени. Девушка начала тихо смеяться, одним горлом.
Из мертвой руки пленника выпал нож. Генувейфа, не обращая внимания на кровь, взяла этот нож и стала играть, бросая его в ямку. Случившееся как будто осталось вне ее внимания.
Неожиданно Аббана вскочила, уронив с колен свою шпагу, и отчаянно завизжала.
– Опять! Софена! Опять! Опять! Смерть!
Гальен схватил ее за плечи и прижал к себе. Она принялась биться и вырываться, а после затихла, длинно, печально всхлипывая.
– Нет, эдак я больше не выдержу, – сказал Эмери. – Я хотел писать научную работу по кафедре эстетики, у меня чувствительная душа. Знаете что, братцы вы мои? Грузитесь на телегу. Поедете с нами в Изиохон. За вещами пришлете потом. Садитесь и едем, немедленно. Я не могу находиться на этой поляне ни минуты дольше.
Гальен выпустил Аббану и глянул на приятеля:
– Эмери, голубчик, возможно, для тебя это прозвучит странно... но у нас нет денег, чтобы снять новое жилье в другом городе.
– За все заплачу я, – сказал Эмери. – Даже не думай о деньгах. Средства есть. Сажай ее в телегу. Там есть вино, выпейте хоть все, только успокойтесь. Ренье, возьмешь лошадей. Верни их в конюшню. И отвези домой Генувейфу, ладно?
– Ей нужно переодеться, – сказал Ренье. – Она вся в крови.
– Проклятье! – Эмери подбежал к телеге.
Возле нее он обнаружил еще двоих в черном – видимо, это были из тех, кого потоптал конь Гальена. Обнявшись, они сидели на земле и стонали.
– Вон! – заревел Эмери.
Сильно толкнув одного из них ногой, Эмери приблизился к телеге, забрался под навес и откинул крышку своего сундука. Рубаха, штаны, длинный кафтан вылетели наружу и упали на траву, медленно паря в воздухе, точно ночные бабочки. Под конец Эмери прихватил немного мелких денег.
Все. Бегом назад.
– Долго еще ждать, господин хороший? – невозмутимо спросил возница.
– Сейчас едем, – ответил Эмери.
– У, выдры! – Возница погрозил в темноту кнутом. – Непременно надо напасть и задержать людей! Все им неймется. Эльфы какие-то. Кто их видел, этих эльфов? Эльфов нет. До них не доберешься, даже если захочешь, а уж среди нас они точно жить не станут. Деликатный народ. И злой, говорят.
Он все бубнил и бормотал, развлекая сам себя.
Эмери подбежал к брату, сунул ему вещи и кошелек.
– Займись девочкой. Купи для себя верховую лошадь, договорись в конюшне. Догонишь нас в Изиохоне завтра. Все, мы едем!
И Ренье остался с Генувейфой.
Она смотрела на него лукаво. Луны опять разошлись на небе: Ассэ продолжала стоять в зените, Стексэ клонилась к горизонту. Спектр света изменился, и Генувейфа внезапно взмыла над поляной. Она проплыла несколько шагов над головой Ренье. Ее босые ноги задели его макушку. Он поднял голову, и разорванная одежда мазнула его по лицу. Девушка изогнулась в воздухе и, нависая над Ренье, обняла его за шею.
– Ты уверена, что не эльфийка?
– Мой отец не был эльфом.
– А был ли он твоим отцом?
– Разумеется, – сказала Генувейфа. – Это все знают.
Ренье взял ее за руки и притянул к себе.
– Я могу тебя поцеловать, – проговорила Генувейфа. – А Эмери – твой брат? Вы очень похожи. Сразу видно, что родные. А почему ты назвался именем брата?
Ренье поймал глазами луч, шагнул туда, где смешивались голубое и золотистое, и тоже приподнялся над землей. Он обхватил девушку за талию. Она была горячей, как зверек. Глаза Генувейфы горели.
– Я красивая? – спросила она.
– Очень, – искренне ответил Ренье.
– Я дурочка?
– Как ты попалась к ним в руки?
Она сморщилась.
– Это неинтересно.
– Мне – очень интересно.
– Правда? Тогда ладно. Я шла по лесу и пела. Разные песни. Про раковины, про кувшины с женским голосом – все такое.
– То, что тот парень говорил слепой девушке?
Генувейфа закивала. «Пиндаровы бредни, – подумал Ренье, – и снова они сослужили плохую службу. Странно. Стихи вроде бы были приличные, а сколько от них неприятностей!»
– В общем, я пела, а они как выскочат! Схватили меня, связали. Целый день мучили, пугали. Я пить хотела... К вечеру их стало много. Все с дубинами. Этот пришел, из Коммарши. Я ему говорю: ты меня помнишь, я ведь дочка гробовщика и сама теперь гробовщица, кстати. А он только отворачивается. Да ну их! Тебя вот долго не было.
– Ты знала, что я приду? – удивился Ренье.
– Если бы ты не пришел, я бы умерла, – просто ответила девушка. – Конечно, я знала, что ты придешь. Я ведь не могу умереть, правда?
Стексэ скрылась за горизонтом, и они плавно опустились на землю. «Генувейфа не может умереть, – подумал Ренье. – Как все просто».
– Ты умеешь ездить верхом? – спросил он у девушки.
Она опасливо посмотрела на лошадей и не ответила. Ренье сел в седло, наклонился и поднял к себе Генувейфу. Она была довольно тяжелой. «Надо было раньше это делать, пока мы еще летали», – подумал Ренье, усмехаясь.
Медленно он развернул коня и поехал прочь с поляны.
Глава двадцать первая
ЧИЛЬБАРРОЭС
Огонь здесь казался бледно-синим, а руки, подкладывающие в костер тоненькие прутики, выглядели совсем прозрачными. Элизахар смотрел на них с удивлением. Неужели это его собственные руки? Неужели эти самые пальцы сжимали рукоять меча, вытаскивали из ножен метательные кинжалы, сплетали петли, хватали за узду лошадь, сжимались в кулак? Сейчас они выглядели так, словно едва в состоянии были приподнять с земли даже хрупкую веточку.
Мир вокруг него не казался больше реальным. Самым живым был здесь тот прозрачный старик, что дважды являлся Элизахару: сперва на пути в Коммарши, а затем – в «Ослином колодце».
«Береги госпожу».
Элизахар застонал сквозь зубы и свесил голову на грудь. Тотчас старик быстро ударил его по щекам – обеими ладонями сразу.
– Не спи! Не спи!
Элизахар умученно поднял взгляд.
– Ты умрешь, если заснешь.
– Но я хочу... – пробормотал Элизахар.
– Здесь не спят, – резко сказал старик. – Ты помнишь мое имя?
– Чильбарроэс.
– Повторяй его, пока не проснешься.
– Чильбарроэс...
– Расскажи, что случилось.
– Я уже рассказывал.
– Повторяй это, пока не поймешь всего.
– Ладно.
Их окружал густой туман. Казалось, этого места вовсе не существует – какая-то остановка на пути из небытия в небытие. Королевство осталось позади, но пустыня, что возникла на границе, вдруг исчезла. Ее съел туман.
Элизахар сунул руку в костер и не ощутил жара.
Все, наверное, до сих пор считают, что Фейнне попросту уехала. Пришла в голову богатой девице такая фантазия – бросить учебу, вот она и отбыла в неизвестном направлении. Ее ведь даже искать не будут. Никто не спохватится до конца семестра, когда начнутся каникулы и Фейнне не приедет к родителям, домой – отдыхать, как и положено добропорядочной студентке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61