Наконец Адобекк остановился перед тяжелой деревянной дверью с вычурной медной ручкой. Ренье заметил, дядя совершенно не запыхался.
Адобекк поднял руку, но постучать не успел – дверь распахнулась сама, и на пороге показалась высокая женщина в серебристо-сером платье. Она была красивой и холодной, как зеркало.
– Я видела тебя в окно, – сказала она Адобекку, не здороваясь. – Входите, быстро.
Она впустила своих гостей и сама закрыла за ними створки.
Упал тяжелый бархатный занавес, и братья оказались в темной прихожей. Насколько все внизу было открыто, обнажено, настолько здесь все пряталось и таилось в темных углах, за шторами.
Оглушительно шумя платьем, женщина прошла по комнате, рванула в сторону еще одну портьеру, и неожиданно перед братьями предстал просторный покой с низенькими угловыми диванами, крохотным фонтаном на стене и десятками столиков, где находились светильники, вазы с фруктами, книги, рукоделие, музыкальные инструменты – виола, арфа, дудочка.
Адобекк вполголоса сказал своим спутникам:
– Снимите плащи и оставьте их в прихожей.
Они так и поступили.
Ее величество королева стояла посреди своей интимной гостиной и со спокойной доброжелательной улыбкой смотрела на обоих юношей. Братья молча преклонили колени.
– Хорошо, – помедлив, сказала королева. – Теперь поднимитесь и встаньте лицом к свету. Я хочу рассмотреть вас.
Они повиновались. И, пока королева разглядывала их, братья разглядывали королеву. Она была такой же, как в их детском воспоминании: величественной, нежной, беззащитной.
Королева повернулась к Адобекку.
– Итак, их все-таки двое – твоих племянников.
Адобекк промолчал. Королева пробежалась пальцами по его щеке:
– Рассказывай все, негодник!
– Один из них – бастард, – сказал Адобекк. – Таково было решение моей сестры – скрыть сам факт его появления на свет.
Королева обернулась к юношам.
– Ну, и который же из вас – дитя незаконной любви?
Эмери смутился и опустил голову, а Ренье сделал маленький шажок вперед.
– Бастард – это я, – сказал он.
И тут ее величество правящая королева посмотрела на него так, словно они были сообщниками в каком-то крохотном, смешном преступлении – вроде кражи печенья из нянькиного буфета. В первое мгновение Ренье не поверил собственным глазам, но она незаметно кивнула ему, как бы подтверждая свое соучастие в этом несуществующем заговоре.
Затем она отвела взгляд.
– О чем вы думаете? – внезапно спросила королева.
Вопрос был адресован обоим молодым людям.
Ренье тотчас покраснел, а Эмери сделался бледным, как сметана.
Старший брат ответил первым.
– О вашей крови, ваше величество.
Королева чуть шевельнула атласными бровями.
– Вас это возбуждает, не правда ли? – спросила она.
Эмери понял, что сейчас упадет в обморок.
Дядя Адобекк поглядывал на него сбоку и безжалостно ухмылялся.
– Кровь Эльсион Лакар многих возбуждает, – сказала королева спокойно. – В этом нет ничего постыдного.
Она протянула руки к обоим братьям и улыбнулась им от всей души. Они молча склонились над этими тонкими руками с белой гладкой кожей и прикоснулись к ним губами. И когда Эмери выпрямился – а он поднял голову на мгновение раньше брата, – то увидел, что на щеках королевы чуть заметно проступили узоры, похожие на изображение роз.
– Адобекк – мой старый друг, – продолжала королева как ни в чем не бывало. – Садитесь-ка, дети, ешьте и пейте. Я хочу посмотреть, как вы это делаете. Глядя, как мужчина ест, всегда можно понять, хороший ли он любовник... А пока я расскажу вам кое-что.
Они осторожно присели на диванчики и взяли по яблоку. Ренье смотрел на свое с легкой укоризной, как бы вопрошая: «Как тебя, бродягу, кусать – после таких откровений ее величества?»
– Принцу Талиессину шестнадцать лет, – заговорила королева. – Вам будет предоставлена возможность незаметно понаблюдать за ним. Мне нужен человек, верный и мужественный, который станет принцу настоящим другом и защитит его от опасности... когда в этом возникнет необходимость.
Эмери шевельнул губами.
Королева мгновенно заметила это.
– Да, такая необходимость возникнет! – резковато повторила она. – Слушайте, дети. Один из вас останется при его высочестве. Он должен всегда быть на виду. Понятно? Внучатый племянник моего преданного конюшего, лучший друг принца Талиессина, гуляка и любимец женщин. С соответствующей репутацией. А второй тем временем отправится на поиски подходящей жены для наследника трона. И о нем никто не будет знать. Потому что никто не знает, что такой человек вообще когда-то был рожден на свет.
И она посмотрела на братьев своим изумительным лучистым взором, обласкав их с головы до ног, словно согревая. Ее взгляд они ощущали на себе физически, как прикосновение нежных пальцев.
Ренье решился:
– Можно вопрос, ваше величество? – заговорил он.
Адобекк сморщил нос, словно готовясь рассмеяться.
– Говори. – Королева чуть склонила голову.
– Все ли эльфийские женщины таковы? – спросил Ренье нахально.
– Что ты имеешь в виду, мальчик? – Королева приняла надменный вид, но Адобекк отлично видел, что она польщена.
– Дядя Адобекк немного рассказал нам, в чем дело, – сказал Ренье. – Принцу Талиессину необходима эльфийская девушка. Кровь Эльсион Лакар оскудевает в жилах правящей семьи.
– Это так, – признала королева. В ее глазах прыгали искорки.
– Вот я и подумал, что найти девушку древней расы будет несложно – если все эльфийки так смотрят...
– Как? – в упор спросила королева.
Ренье побагровел, но встал и громко, отчетливо произнес:
– Как будто целуют...
И в этот миг яркие, резко очерченные розы проступили на щеках и скулах ее величества – такие определенные, как будто их нарисовали кистью.
Ренье качнулся и упал к ее ногам. Золотистый туман, в котором шевелились плотные благоуханные лепестки, сомкнулся над его бедной головой.
– Встань, встань, – услышал он над собой нежный голос. – Вот уж не думала, что ты такой трепетный...
Адобекк поднял племянника за шиворот, едва не повредив драгоценный ворот кружевной рубашки, и силком усадил на низенький диван.
– Отдохни, – бросил он, – хватит на первый раз с тебя эльфов.
Королева устроилась на тахте возле фонтана. Она чуть выставила из-под подола крошечные, изящные ножки в плетеных шелковых туфельках, скрестила их и взяла со столика печенье.
– Они сейчас оба испустят дух, – полушутя-полусердясь сказал ей Адобекк. – Прекратите это.
– Почему? – Королева чуть прищурилась. – Они ведь сами хотели знать, как распознать эльфийку среди обычных людей. – Ее глаза, источающие медовый свет, устремились на Эмери. – Разговаривая с твоим братом, я позволила себе проявить чувства. Обычно мы умеем скрывать их. Глупые люди полагают, что самый простой способ вызвать эмоции у другого – это разозлить его. Разозлить эльфа почти невозможно, хотя со стороны может показаться, будто мы гневаемся. Однако все это не затрагивает нашей души. Истинные наши чувства – сострадание и сластолюбие. Постарайся сделать так, чтобы девушка в тебя влюбилась, и тогда ты сразу распознаешь ее эльфийскую душу.
– Вряд ли такое возможно, ваше величество, – невозмутимо отозвался Эмери. – Я... э... не слишком красив.
– В тебе достаточно притягательности, чтобы вызвать интерес женщины, – возразила королева. – Помнится, Адобекк говорил, один из вас музыкант.
– Это я, – признал Эмери.
– Вот и превосходно. Музыка – грозное и великолепное оружие в борьбе за женское сердце. Мои враги внимательно следят за тем, чтобы Талиессин не нашел себе подходящей супруги, – продолжала королева. – Мне доносили, что несколько лет назад в северных областях страны были выслежены и убиты несколько эльфов. Поэтому Эльсион Лакар, если они и остались в Королевстве, тщательно скрывают свое происхождение.
Братья обменялись быстрыми взглядами. Встреча с громилами в черном на дороге из Коммарши в Изиохон была еще достаточно свежа в их памяти.
– Один из вас будет представлен принцу и останется при нем, – сказала королева. – Второй отправится на поиски эльфийской девушки, которая станет матерью нового наследника.
Королева ласково улыбнулась, и Эмери ощутил, как по всему его естеству разливается тепло, готовое претвориться в сладкую музыку. Усилием воли он сдержал свои чувства.
Королева сказала:
– Я могла бы отправить человека на поиски невесты тайно – но рано или поздно его бы выследили. Имея дело с вами, я получаю возможность использовать человека несуществующего. Никому и в голову не придет выслеживать его, поскольку вот он – находится при дворе, у всех на виду и никак не может разъезжать по стране с моим поручением.
– В таком случае, речь идет обо мне, – сказал Ренье. – Ведь это меня не существует!
– Нет, – возразил Эмери. – На поиски отправлюсь я. А ты останешься здесь и будешь защищать принца.
Дофин Талиессин занимал несколько башен, пристроенных к левому крылу дворца. Там имелся отдельный двор, окруженный колоннадой и деревьями. При особе принца находилось некоторое количество молодых людей, которые служили наследнику и преимущественно составляли его общество.
При «малом дворе» наследника почти не было женщин. Здесь не принято было заводить романы. Если подобное и происходило, то где-нибудь на стороне и так, чтобы принц не знал о случившемся. Наследник сторонился женщин, и ее величество находила такое поведение весьма осмотрительным. По ее мнению, сын поступал разумно, храня свое сердце для той, что принесет в качестве драгоценного приданого кровь Эльсион Лакар. Слишком долго представители правящей династии позволяли себе роскошь браков по любви.
Адобекк провел Ренье и Эмери на галерею одной из башен, откуда можно было скрытно наблюдать за происходящим во дворе Талиессина, где и остался с племянниками, чтобы комментировать увиденное.
Сразу бросалось в глаза, что кусты в «малом дворе» не подстрижены, дорожки хоть и присыпаны желтым песком, но растоптаны, как будто по ним недавно проскакало целое стадо молодых кентавров. Вообще, дворику была свойственна нарочитая неухоженность, в которой Эмери распознал вызов, пусть и слабый.
– Сейчас у его высочества урок грамматики и поэзии, – сообщил королевский конюший, поглядывая на солнце. – Но скоро он выйдет сюда для прогулки. Его высочество не слишком жалует поэзию.
– А музыку? – поинтересовался Эмери.
– Он ее слушает, – ответил дядя, – иногда.
Тем временем внизу началось движение. Ренье свесился, перегибаясь через перила, чтобы лучше видеть происходящее. Он хотел не столько усвоить факты и обстоятельства, сколько уловить самую атмосферу этого места – места, где ему предстояло служить.
В некоторых случаях Ренье завидовал брату. В любом самом ничтожном событии Эмери мог уловить музыку, которая говорила ему куда больше, чем слова и наблюдения. А Ренье был такой возможности лишен. У него даже интуиция была развита плохо. Во всяком случае, так он считал.
Эмери словно прочитал мысли брата.
– Чуть позже я сыграю тебе маленькую арию, – прошептал он на ухо Ренье. – Запомни ее и напевай, если почувствуешь, что плохо понимаешь происходящее. И еще, Ренье. Если напевая мою мелодию, ты уловишь некий диссонанс, несоответствие, то просто поверь: что-то творится неправильное.
– Смотрите! – шепнул Адобекк, указывая вниз.
Шептать не было никакой необходимости – они находились достаточно далеко, чтобы снизу их не услышали, но Адобекк полагал, что они находятся в засаде и потому следует приглушать голос.
Внизу показались трое молодых людей, одетых в черно-серебряное, – видимо, цвета принца. Они переговаривались между собой и время от времени разражались громким злым смехом.
Затем соглядатаи увидели, что у молодых людей с собой большая кукла, которую они принялись подбрасывать на покрывале.
У куклы были фарфоровая голова и тряпичное тело. Взлетая, она откидывала голову вниз и беспомощно болтала руками. Ее пышные юбки раздувало ветром, и виднелись маленькие фарфоровые туфельки, приклеенные к ножкам. Прическа куклы растрепалась. Длинные нитяные локоны свисали как попало, и ветром их лохматило все больше.
– Ну как тебе, тряпичная дура – нравится? – обратился к безмолвной кукле один из молодых людей.
– Между прочим, принц побил тебя в поединке! – заметил ему другой, который тем не менее участвовал в злой забаве наравне с прочими.
– Это не дает ему право издеваться над нами, – сказал третий из молодых людей и отпустил свой угол покрывала. – Мало того что о принце ходят разные дурные толки, так теперь еще начнут судачить о нас...
– Ему хорошо, – сказал первый из молодых людей, который подбрасывал несчастную игрушку с особенным ожесточением, – он не человек! Носитель крови Эльсион Лакар! Наследник! Он может хоть на голове ходить! Хоть на кукле жениться! Ему все равно, что о нем болтают. А мне – нет!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61