– Уб-бить? – Глаза грандмейстера стали каждый размером с вареное яйцо. – Не верит же Ваше Величество в самом деле, что… это кашель, клянусь всеми богами, я… Ее Величество не стали бы… она не желала лорду Джильсу ничего дурного, с какой стати королеве Маргери захотелось бы его…
– …смерти? Зачем? Затем, чтобы посадить еще одну розу в совет Томмена. Ты просто слеп или подкуплен? Росби стоял у нее на пути, поэтому она свела его в могилу! При твоем попустительстве..
– Ваше Величество, клянусь вам, лорд Джильс скончался от кашля. – Его губы задрожали. – Я всегда был предан короне, королевству… д-дому Ланнистеров.
«Именно в таком порядке?» – Страх Пицелля был почти осязаем. – «Ну что ж, он дозрел. Пора сорвать плод и вкусить его сок».
– Раз ты клянешься, что так предан, то почему лжешь нам? Не пытайся этого отрицать. Ты начал бегать к девице Маргери задолго до того, как сир Лорас отправился на Драконий Камень, поэтому избавь меня от своих россказней о том, как пытался утешить нашу невестку в таком горе. С какой целью ты так часто навещал Девичью Башню? Определенно не ради скучных бесед с Маргери? Неужели ты волочился за ее рябой септой? Или пудрил мозги маленькой леди Балвер? Ты ее шпион, докладывающий ей о том, как продвигаются ее интриги?
– Я… я повинуюсь. Мейстер приносит клятву служить…
– Грандмейстер клянется служить королевству.
– Ваше Величество, она… она же королева…
– Я твоя королева!
– Я имел в виду… она супруга короля, и…
– Я знаю, кто она. Все что мне нужно знать, зачем ей ты? Разве моя невестка нездорова?
– Нездорова? – Старик схватился за ту штуку, которую называл бородой – тонкий клочок белых волос, торчавших из дряблого розового подбородка. – Н-не нездорова, Ваше Величество, это другое. Мои клятвы не позволяют мне разглашать…
– Твои клятвы мало тебе помогут в темнице, – предупредила она. – Я хочу слышать правду, иначе тебя ждут кандалы.
Пицелль рухнул на колени.
– Умоляю… я всегда был верным человеком вашего отца, и вашим сторонником в деле с лордом Арреном. Я не выживу в темнице, только не отправляйте меня туда снова…
– Зачем Маргери тебя звала?
– Ей было нужно… она… она…
– Говори!
Он съежился.
– Лунный чай, – прошептал он. – Лунный чай, чтобы…
– Я знаю, для чего нужен твой лунный чай. – «Вот оно!» – Что ж, отлично. Убирай свои дряблые коленки и постарайся вспомнить, что ты мужчина. – Пицелль попытался подняться, но так долго копался, что ей пришлось вновь приказать сиру Осмунду Кеттлблэку поставить его на ноги. – Что до лорда Джильса, то, не сомневаюсь, Небесный Отец рассудит его по справедливости. У него не осталось детей?
– Детей нет, но есть управляющий…
– …он ему не родственник. – Серсея отмахнулась от этого упоминания как от досадной помехи. – Джильс знал, как сильно мы нуждаемся в деньгах. Не сомневаюсь, он сообщил тебе свою последнюю волю передать все свои земли и собственность Томмену. – Золото Росби поможет пополнить сундуки казны, а его земли с замками можно будет преподнести кому-то из ее сторонников за верную службу. – «Может быть, лорду Вотерсу». – Ауран уже намекал на то, что ему не хватает собственного замка. Без него титул был всего лишь громкими словами. Серсея знала, что он положил глаз на Драконий Камень, но тут он слишком высоко замахнулся. Росби при его происхождении и положении подойдет куда больше.
– Лорд Джильс от всего сердца любил Его Величество, – ответил Пицелль. – Но… его управляющий…
– … без сомнения все поймет, едва услышит о последнем желании лорда Джильса. Отправляйся и присмотри, чтобы все было сделано.
– Как будет угодно Вашему Величеству. – Грандмейстер Пицелль так торопился уйти, что едва не наступил на собственные одежды.
Леди Мерривезер закрыла за ним дверь.
– Лунный чай, – произнесла она, оборачиваясь к королеве. – Как глупо с ее стороны. Почему она сделала это? Пошла на такой риск?
– У малютки такие аппетиты, какие Томмен еще не в состоянии удовлетворить по молодости лет. – В этом всегда была опасность, когда зрелая женщина выходила замуж за ребенка. – «А со вдовами опасность вдвойне больше. Может она и утверждает, что Ренли ее не касался, но я в это не верю». – Женщины пьют лунный чай только в одном случае. А девицам он и вовсе без надобности. – Моего сына предали. У Маргери есть любовник. Это ужасное преступление, карающееся смертью. – Она только надеялась, что старая карга – мамаша Мейса Тирелла – проживет достаточно, чтобы увидеть суд. Настаивая на немедленной свадьбе Томмена и Маргери, леди Оленна сама подставила свою драгоценную розу под топор палача.
– Джейме забрал сира Илина Пейна с собой. Полагаю, чтобы срубить ей голову, нам нужно подыскать нового палача.
– Я сам это сделаю, – с легкой улыбкой предложил сир Осмунд Кеттлблэк. – У Маргери замечательная маленькая шейка. Хорошо наточенный меч срубит ее с первого удара.
– Да, – согласилась Таэна. – Но в Штормовом Пределе стоит армия Тирелла, а другая находится в Девичьем Пруду. У них тоже есть мечи.
«Я просто купаюсь в розах». – Это было обидно. Ей нужен был Мейс Тирелл, но не его дочь. – «По крайней мере, до тех пор, пока не покончено со Станнисом. После этого мне никто будет не нужен». – Но как избавиться от дочки, не потеряв при этом отца?
– Измена есть измена, – повторила она. – Но у нас должны быть веские доказательства, и что-нибудь понадежнее чая. Если ее неверность будет доказана, то даже ее собственный отец будет вынужден ее осудить, иначе ее позор падет и на него.
Кеттлблэк пожевал ус.
– Нам нужно их застать врасплох.
– Как? Квиберн следит за ними денно и нощно. Ее слуги получают мои деньги, но взамен приносят одну мелочь. И никто в глаза не видел этого любовника. За ее дверьми слышны пение, смех, болтовня, но ничего похожего на иное.
– Маргери слишком хитра, чтобы оказаться пойманной так просто. – сказала леди Мерривезер. – Ее стены – это ее придворные дамы. Они спят с ней рядом, одевают ее, с ней молятся, читают и вместе вышивают. Когда она не на соколиной охоте, она ездит верхом или играет «приходи в мой замок» с малюткой Алисанной Балвер. Если рядом оказываются мужчины, с ней всегда будет либо ее септа, либо кузины.
– Но когда-то же она избавляется от своего курятника! – Настаивала на своем королева. Но внезапно ее пронзила мысль. – Если только ее кузины не являются частью общей схемы… все, или, возможно, некоторые.
– Кузины? – Даже голос Таэны прозвучал неуверенно. – Все трое младше королевы, и гораздо невиннее.
– Распутницы, притворяющиеся невинными девицами. Это только делает их грех еще более шокирующим. Их имена навсегда покроются позором. – Королева внезапно почти почувствовала, как это будет. – Таэна! Твой муж – мой судья. Вы оба сегодня же должны ужинать со мной. – Она хотела провернуть все быстро, прежде, чем Маргери взбредет в ее маленькую головку вернуться в Хайгарден или отправиться на Драконий Камень, чтобы проводить своего дорогого раненного братца в последний путь. – Я прикажу поварам зажарить для нас кабана. И, конечно же, нам потребуется музыка, чтобы пища усваивалась лучше.
Таэна быстро все уловила.
– Музыка. Точно.
– Отправляйся, пригласи своего мужа, и устрой все с певцом. – приказала Серсея. – Сир Осмунд, вы можете остаться. У нас есть, что обсудить. Но мне еще понадобится Квиберн.
К большому сожалению, на кухне не оказалось дикого кабана, а времени отправлять за ним охотников, не было. Поэтому вместо кабана повара приготовили свинью с гвоздикой, медом и сушеными вишнями. Это было несколько не то, чего хотелось Серсее, но тоже сгодилось. Кроме того, для нее приготовили запеченные яблоки с острым белым сыром. Леди Таэна смаковала каждый кусочек. Чего нельзя было сказать про Ортона Мерривезера, чье круглое лицо от похлебки до сыра оставалось бледным и покрытым пятнами. Он много пил и бросал косые взгляды в сторону певца.
– Очень жаль лорда Джильса, – наконец произнесла Серсея. – Хотя должна сказать, никто из нас не будет скучать по его кашлю.
– Нет-нет. Я так не думаю.
– Нам понадобится новый лорд-казначей. Если б в Долине Арен не было так неспокойно, я бы вызвала Петира Бейлиша, но… я хочу испробовать на этой службе сира Хариса. Он справится не хуже Джильса, и еще он не кашляет.
– Сир Харис Королевский Десница. – Напомнила Таэна.
«Сир Харис – заложник, и не справляется даже с этой ролью».
– Пришло время подыскать для Томмена более могущественную Десницу.
Лорд Ортон оторвал свой взгляд от дна кубка.
– Могущественную. Конечно. – Он замешкался. – А… кого?
– Вас, милорд. У вас это в крови. Ваш дед занял место моего отца на службе Десницы у Эйериса. – Конечно, замена Тайвина Ланнистера на Оувена Мерривезера выглядела заменой боевого коня ослом, но Оувен, когда его назначил Эйерис, уже был глубоким стариком, приятным, но беспомощным. Его внук был моложе, и… – «Что ж, за то у него сильная жена». – Как жаль, что Таэна не может стать Десницей. Она была втрое мужественнее своего супруга, и гораздо веселее. Однако, она была мирийкой по рождению и женщиной, поэтому достаточно Ортона. – Не сомневаюсь, что вы гораздо способнее сира Хариса. – «Даже содержимое моего ночного горшка куда способнее Хариса». – Вы согласны на эту службу?
– Я… да, конечно. Ваше Величество оказывает мне великую честь.
«Куда большую, чем ты заслуживаешь».
– Вы отлично служили мне судьей, милорд. И продолжите служить в этом качестве, в эти… тяжелые времена. – Когда она заметила, что Мерривезер уловил ее намек, королева повернулась к певцу. – Нужно наградить и тебя тоже. За все сладкие песни, что ты исполнял во время нашей трапезы. Боги наделили тебя великим талантом.
Певец поклонился.
– Ваше Величество очень добры.
– Доброта тут ни при чем. – Ответила Серсея. – Одна правда. Таэна сказала мне, что тебя зовут Голубым Бардом.
– Это так, Ваше Величество. – Сапоги певца были из мягкой голубой телячьей кожи, его штаны из прекрасной голубой шерсти. Шелковая туника была бледно-голубого цвета с вставками из переливчатого голубого атласа. Он зашел даже настолько, что выкрасил волосы в голубой цвет на манер тирошийцев. Его длинные вьющиеся волосы спадали до плеч, и пахло от них так, словно он с головой выкупался в розовой воде. – «Без сомнения, в воде из голубых роз. По крайней мере, зубы у него белые». Зубы были отличные, и нисколько не кривые.
– У тебя есть другое имя?
На его щеках выступил намек на румянец.
– Мальчишкой меня звали Ватом. Отличное имя для пахаря, но не подходит для артиста.
Глаза Голубого Барда были того же оттенка, что и у Роберта. За одно это она его возненавидела.
– Теперь мне понятно, почему ты стал любимчиком леди Маргери.
– Ее Величество очень добра ко мне. Она говорит, что я дарю ей наслаждение.
– О, нисколько не сомневаюсь. Можно взглянуть на твою лютню?
– Как будет угодно Вашему Величеству. – За любезностью он скрывал легкий намек на беспокойство, но все равно отдал свою лютню. Он не посмел отказать королеве.
Серсея дернула струну и, услышав звук, улыбнулась.
– Сладко и печально, как сама любовь. Скажи мне, Ват… когда ты впервые переспал с Маргери – до ее свадьбы с моим сыном или после?
Какое-то мгновение он не мог понять, что происходит. Но когда уловил смысл происходящего, у него глаза вылезли на лоб:
– Ваше Величество ошибается. Клянусь вам, я никогда…
– Лжец! – Серсея ударила лютней по лицу певца с такой силой, что во все стороны полетели куски и щепки крашенного дерева. – Лорд Ортон, позовите стражу. Пусть эту тварь уведут в темницу.
Лицо лорда Мерривезера от страха покрылось испариной.
– Эта… ох, эта подлость, что… он соблазнил королеву?
– Боюсь, все вышло с точностью до наоборот, но это не меняет сути. Он все равно преступник. Пусть споет для лорда Квиберна.
Голубой Бард весь побелел.
– Нет, – на его губах, в том месте, где пришелся удар лютни, лопнул кровавый пузырь. – Я никогда…
Когда Мерривезер взял его за руку, он закричал:
– Мать всевышняя, будь милостива! Нет!
– Я не твоя мать, – откликнулась Серсея.
Даже в темнице все, чего они добились, были отрицания, молитвы и просьбы о пощаде. Уже скоро меж выбитых зубов по подбородку текла кровь, и он многократно обмочил свои голубые штаны, но по-прежнему цеплялся за свою ложь.
– Может статься так, что мы взяли не того певца? – Спросила Серсея.
– Все возможно, Ваше Величество. Но не бойтесь. Еще до рассвета он во всем сознается. – Внизу, в темнице, Квиберн носил потрепанную одежду из шерсти и кожаный фартук, какие используют кузнецы. Обернувшись к Голубому Барду он произнес:
– Извини, если стражники были с тобой грубы. Они не обучены хорошим манерам, – его голос прозвучал с заботой и добротой. – Все, что нам от тебя требуется, это правда.
– Я и рассказал вам правду, – захныкал певец. Он был накрепко прикован железными кандалами к холодной стене.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130