Под ногами шуршал толстый ковер павших листьев.
– Видите это окно, сир? – Джейме воспользовался мечом как указкой. – Это бывшая спальня Раймуна Дарри. Там спал король Роберт по возвращению из Винтерфелла. Ты помнишь, дочь Неда Старка сбежала после того, как ее волк укусил Джоффа. Моя сестра хотела, чтобы девчонке отрубили руку. Это древнее наказание, за покушение на особу королевской крови. Роберт ответил, что она чудовище и сумасшедшая. Они ругались полночи… правда, сражалась одна Серсея, а Роберт напивался. Уже за полночь королева позвала меня внутрь. Король вовсю храпел на мирийском ковре на полу. Я спросил свою сестру, не желает ли она, чтобы я уложил его в кровать. Она ответила, чтобы я уложил в кровать ее и сорвал с нее платье. Я овладел ею на постели Раймуна Дарри, переступив через спящего Роберта. Если б Его Величество проснулся, я бы убил его – там и тогда. И он стал бы не первым королем, павшим от моего меча… но ты знаешь эту историю не хуже меня, не так ли? – Он рубанул по ветке дерева, разрубив ее до половины. – Когда я трахал Серсею, она кричала: «Хочу!». Я думал, что она имеет в виду меня, но она хотела изуродовать или убить девчонку Старков. – «Все, что я делаю, я делаю ради любви». – Только благодаря случайности меня опередили люди Старка, и сами нашли девчонку. Если б я нашел ее первым…
В свете факела оспины на лице сира Илина казались черными дырами, почти как душа Джейме. Он издал клокочущий звук.
«Да он смеется надо мной!» – Понял Джейме Ланнистер. – Из того, что я знаю, ты тоже трахал мою сестру, ты – уродливый ублюдок! – Он сплюнул. – Что ж, заткнись и попробуй меня убить, если сможешь.
Бриенна
Монастырь стоял на возвышающемся из воды острове, находящемся в полумиле от берега там, где широкое устье Трезубца разливалось шире, сливаясь в поцелуе с Заливом Крабов. Даже с этого берега было очевидно, что остров процветает. Его склоны были покрыты террасами огородов, у подножия находились садки для рыбы, а на возвышенности находилась ветряная мельница. Ее крылья из дерева и парусины медленно вращались от морского бриза. Бриенна заметила пасущихся на пастбище на склонах холма овец и аистов на мелководье у пристани парома.
– Солеварни прямо напротив, – сказал септон Мерибальд, указывая через залив на север. – Братья переправят нас на тот берег с утренним приливом, хотя я боюсь того, что мы там увидим. Поэтому перед тем, что нам предстоит, лучше порадовать себя горячей пищей. У братьев всегда найдется сахарная косточка для Собаки. – Пес гавкнул и завилял хвостом.
Сейчас как раз было время отлива и вода быстро уходила. Пролив, разделявший берег с островом быстро мелел, открывая широкие блестящие влажные броды, разорванные озерцами воды, которые сверкали на вечернем солнце, словно забытые кем-то золотые монеты. Бриенна почесала шею, где ее укусил комар. Она заколола волосы, и теперь солнце приятно грело кожу.
– Почему этот остров называется Тихим? – Спросил Подрик.
– Живущие здесь – кающиеся грешники, ищущие отпущения своих грехов посредством самосозерцания, молитвы и молчания. Разговаривать имеют право только Старший Брат и его прокторы, но и им разрешено разговаривать только один день из семи.
– Молчаливые Сестры вообще не говорят. – Сказал Подрик. – Я слышал, что у них нет языка.
Септон Мерибальд улыбнулся услышанному:
– Матери пугали этими сказками своих дочек еще в те времена, когда я был ребенком. В них не было ни капли правды тогда, а сейчас и подавно. Обет молчания – это акт доброй воли, жертва, которую мы приносим Семерым. А для немого обет молчания все равно, что для безногого отказаться от танцев. – Он повел осла вниз по склону, махнув остальным рукой, чтобы они не отставали. – Если хотите сегодня спать под крышей, то идите по илу вслед за мной. Мы зовем это Путем Веры. Только истинно верующий может по нему пройти безопасно. Нечестивцев поглотят зыбучие пески или он утонет в приливной волне. Никто из вас не является таковым, я полагаю? И все равно, даже я смотрю, куда шагаю. Ступайте прямо след в след за мной, и вы доберетесь до противоположного берега.
Путь Веры оказался весьма извилист, не могла не отметить Бриенна. Несмотря на то, что остров возвышался к северо-востоку от того места, где они сошли с берега, септон Мерибальд не пошел прямо к нему. Вместо этого он повернул сперва на восток в направлении к мерцающим серебром и лазурью водам залива. Под его босыми ногами громко хлюпал ил. Иногда он ненадолго останавливался и проверял тропу перед собой своим посохом. Собака все время держалась у его ног, обнюхивая каждый встречный камень, ракушку и клубок водорослей. Пес ни разу не попытался выйти вперед или убежать.
Следом шла Бриенна, стараясь держаться ближе к следам собаки, ослика и священника. За ней шел Подрик, и замыкал их отряд сир Хайл. Пройдя сотню ярдов, Мерибальд внезапно повернул на юг, прямо спиной к островному монастырю. В этом направлении он шел еще сотню ярдов, проведя их отряд между двумя мелкими озерцами. Собака сунула свой нос в одно из них и взвизгнула, схваченная клешней краба. Разразилась короткая, но отчаянная схватка, и пес вернулся мокрый, покрытый илом, но с крабом в зубах.
– Разве мы должны идти не в том направлении? – Крикнул из-за спины сир Хайл, указывая на остров. – Похоже, мы идем куда угодно, только не в ту сторону.
– Вера! – Напомнил септон Мерибальд. – Верь, терпи и следуй, и обретешь покой, которого страждешь.
Впереди, влажно блестя, находились широкие пустоши, переливаясь сотнями оттенков. Коричневая глина была настолько темной, что казалась черной, но она перемежевывалась широкими полосами золотистого песка, ила, обнаженных серых и красных камней, и кустов черных и зеленых водорослей. В обмелевших запрудах бродили аисты, повсюду оставляя свои следы. Крабы быстро перебегали по обмелевшей воде, стараясь найти озерцо поглубже. Воздух был наполнен запахом соли и гниющих водорослей. Ил и глина налипла на ноги, отчего движения стали замедленными с чмоканьем и хлюпаньем. Септон Мерибальд все поворачивал и поворачивал, и поворачивал. Его следы, едва он уходил, немедленно заполнялись водой. К тому времени, когда земля под ногами стала прочнее и медленно стала подниматься, они прошли не меньше полутора миль.
На другой стороне, когда они взбирались по обломкам камней, заполнявшим берег острова, их ожидали трое людей. Они были облачены в коричневые рясы братства с широкими рукавами и остроконечными капюшонами. У двоих из них нижняя часть лица была замотана широкой шерстяной лентой, так что оставались видными только глаза. Третий брат имел право говорить.
– Септон Мерибальд, – поприветствовал он священника. – Прошел почти год. Добро пожаловать. И вашим спутникам тоже.
Собака завиляла хвостом, а Мерибальд отер грязь с ног.
– Можем мы рассчитывать на ваше гостеприимство на эту ночь?
– Да, конечно. Сегодня вечером на ужин у нас тушеная рыба. Вам нужен будет утром паром?
– Если только мы не требуем слишком многого. – Мерибальд повернулся к своим спутникам. – Брат Нарберт – проктор ордена, поэтому он может говорить раз в семь дней. Брат, эти добрые люди помогали мне в дороге. Сир Хайл Хант – рыцарь из Раздолья. Паренька звать Подрик Пейн. Он – западник. А это – леди Бриенна, известная как Дева Тарта.
Брат Нарберт выпрямился:
– Женщина.
– Да, брат. – Бриена распустила волосы и позволила им упасть на плечи.
– У вас здесь нет женщин?
– Сейчас нет. – Ответил Нарберт. – Те женщины, что приходят сюда либо больны, либо пострадали, либо носят дитя. Семеро благословили нашего Старшего Брата исцеляющим прикосновением. Он вернул здоровье уже множеству мужчин и женщин тоже, причем лечить некоторые недуги не брались даже мейстеры.
– Я не больна, не пострадала, и не ношу ребенка.
– Леди Бриенна – воинствующая дева. – Пояснил септон Мерибальд. – Она охотится за Псом.
– Правда? – Нарберт выглядел шокированным. – С какой целью?
Бриенна тронула рукоять Верного Клятве.
– С этой. – Ответила она.
Проктор некоторое время ее изучал.
– Вы… сильная для женщины, это верно, но… возможно, я должен проводить вас к Старшему Брату. Он видел, как вы проходили брод. Идемте.
Нарберт провел их по посыпанной галькой дорожке, потом через яблоневый сад к побеленным стенам конюшни с острой, крытой соломой крышей.
– Можете оставить своих животных здесь. Брат Джиллиам присмотрит за ними, накормит и напоит.
Конюшни на три четверти пустовали. С одного конца стояла дюжина мулов, за которыми присматривал кривоногий низкорослый брат, которого Бриенна приняла за Джиллиама. В дальнем конце, подальше от остальных животных стоял огромный вороной жеребец, взревевший при звуке их голосов и лягнувший дверцу своего стойла.
Отдав поводья брату Джиллиаму, Сир Хайл смерил огромное животное взглядом.
– Великолепная тварь.
Брат Нарберт вздохнул.
– Семеро посылают нам свое благословение, и те же Семеро насылают на нас свои испытания. Возможно, оно и прекрасно, но Плавник определенно рожден и попал к нам из ада. Когда мы пытались пристроить его к плугу, он лягнул брата Роуни и сломал ему берцовую кость в двух местах. Мы думали, что кастрация смерит его скверный нрав, но… брат Джиллиам, не покажете нам?
Брат Джиллиам опустил капюшон. Под ним оказалась спутанная светлая шевелюра с тонзурой, и окровавленная повязка на том месте, где должно быть ухо.
Подрик охнул.
– Лошадь откусила вам ухо?
Джиллиам кивнул и вновь поднял капюшон.
– Простите меня, брат, – сказал сир Хайл. – Если б вы приблизились ко мне с ножницами, я бы откусил и второе.
Шутка не пришлась по нраву брату Нарберту.
– Вы рыцарь, сир. Плавник – это тяжкое наказание. Кузнец дал людям лошадей, чтобы они помогали им в их трудах. – Он повернулся. – Если позволите. Старший Брат уже наверняка ожидает.
Склон оказался круче, чем выглядел с той стороны реки. Чтобы облегчить с него спуск, братья соорудили несколько пролетов деревянной лестницы, которая проходила мимо всех строений по склону холма. После длительного пути в седле Бриенна была рада возможности размять ноги.
По пути они прошли мимо нескольких братьев ордена в коричневых рясах, бросавших на них заинтересованные взгляды, но ни один из них не обмолвился ни единым приветливым словом. Один вел пару молочных коров в низкий сарай, крытый дерном, другой взбивал масло. На склоне, расположенном выше них, они увидели трех мальчишек, пасущих овец. Далее прошли мимо кладбища, на котором копал могилу один из братьев, который оказался крупнее Бриенны. Судя по тому, как он двигался, она догадалась, что он хромой. Одна из брошенных им лопат земли очутилась как раз у ног путников.
– Будьте внимательны, – предостерег их брат Нарберт. – А не то, септон Мерибальд, вы наедитесь тут земли.
Гробовщик опустил голову. Когда Собака подошла к нему, чтобы обнюхать, он бросил лопату и почесал пса за ухом.
– Он новенький. – Пояснил Нарберт.
– А для кого могила? – Поинтересовался сир Хайл, когда они продолжили путь по деревянным ступеням.
– Для брата Клемента, пусть Отец Небесный на своем суде рассудит его по справедливости.
– Он был стар? – спросил Подрик.
– Если считать, что сорок восемь лет уже старость, то да, он был стар. Но не старость его убила. Он умер от ран, полученных в Солеварнях. Он отвез немного нашего меда, который мы варим здесь, на продажу на городской рынок как раз в тот день, когда на город напали разбойники.
– Это был Пес? – спросила Бриенна.
– Нет, другой, но столь же свирепый разбойник. Он отрезал бедному Клементу язык, когда тот отказался с ним говорить. Разбойник заявил, что раз он дал обет молчания, то и язык ему ни к чему. Но Старший Брат знает больше подробностей. Он оберегает нас от худших мирских новостей, чтобы не тревожить покой монастыря. Многие из наших братьев бежали сюда в поисках покоя от ужасов, творящихся в мире, и не желают больше ничего о них слышать. Брат Клемент был не единственный раненный из нашего братства, но некоторые раны невозможно показать. – Брат Нарберт махнул рукой вправо. – Там находится наша летняя роща. Виноград мелкий и кислый, но из него получается сносное вино. Мы варим собственный эль, а наши мед и сидр славятся по всей округе.
– Война сюда не добралась? – спросила Бриенна.
– Слава Семерым, не эта война. Нас уберегли наши молитвы.
– А так же протоки. – Добавил Мерибальд. Собака гавкнула, соглашаясь.
Верхушка холма была огорожена низким забором из неотесанного камня. Ограда окружала несколько больших домов, ветряную мельницу, чьи крылья вращались со скрипом, кельи, где спали монахи, деревянную септу и монастырскую столовую, в которой братья принимали пищу. У септы были окошка в свинцовом переплете, широкие резные двери с образами Небесных Отца и Матери, и семигранная крыша с лестницей, ведущей на самый верх. За строениями располагался огород, на котором работали на прополке пожилые монастырские братья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130
– Видите это окно, сир? – Джейме воспользовался мечом как указкой. – Это бывшая спальня Раймуна Дарри. Там спал король Роберт по возвращению из Винтерфелла. Ты помнишь, дочь Неда Старка сбежала после того, как ее волк укусил Джоффа. Моя сестра хотела, чтобы девчонке отрубили руку. Это древнее наказание, за покушение на особу королевской крови. Роберт ответил, что она чудовище и сумасшедшая. Они ругались полночи… правда, сражалась одна Серсея, а Роберт напивался. Уже за полночь королева позвала меня внутрь. Король вовсю храпел на мирийском ковре на полу. Я спросил свою сестру, не желает ли она, чтобы я уложил его в кровать. Она ответила, чтобы я уложил в кровать ее и сорвал с нее платье. Я овладел ею на постели Раймуна Дарри, переступив через спящего Роберта. Если б Его Величество проснулся, я бы убил его – там и тогда. И он стал бы не первым королем, павшим от моего меча… но ты знаешь эту историю не хуже меня, не так ли? – Он рубанул по ветке дерева, разрубив ее до половины. – Когда я трахал Серсею, она кричала: «Хочу!». Я думал, что она имеет в виду меня, но она хотела изуродовать или убить девчонку Старков. – «Все, что я делаю, я делаю ради любви». – Только благодаря случайности меня опередили люди Старка, и сами нашли девчонку. Если б я нашел ее первым…
В свете факела оспины на лице сира Илина казались черными дырами, почти как душа Джейме. Он издал клокочущий звук.
«Да он смеется надо мной!» – Понял Джейме Ланнистер. – Из того, что я знаю, ты тоже трахал мою сестру, ты – уродливый ублюдок! – Он сплюнул. – Что ж, заткнись и попробуй меня убить, если сможешь.
Бриенна
Монастырь стоял на возвышающемся из воды острове, находящемся в полумиле от берега там, где широкое устье Трезубца разливалось шире, сливаясь в поцелуе с Заливом Крабов. Даже с этого берега было очевидно, что остров процветает. Его склоны были покрыты террасами огородов, у подножия находились садки для рыбы, а на возвышенности находилась ветряная мельница. Ее крылья из дерева и парусины медленно вращались от морского бриза. Бриенна заметила пасущихся на пастбище на склонах холма овец и аистов на мелководье у пристани парома.
– Солеварни прямо напротив, – сказал септон Мерибальд, указывая через залив на север. – Братья переправят нас на тот берег с утренним приливом, хотя я боюсь того, что мы там увидим. Поэтому перед тем, что нам предстоит, лучше порадовать себя горячей пищей. У братьев всегда найдется сахарная косточка для Собаки. – Пес гавкнул и завилял хвостом.
Сейчас как раз было время отлива и вода быстро уходила. Пролив, разделявший берег с островом быстро мелел, открывая широкие блестящие влажные броды, разорванные озерцами воды, которые сверкали на вечернем солнце, словно забытые кем-то золотые монеты. Бриенна почесала шею, где ее укусил комар. Она заколола волосы, и теперь солнце приятно грело кожу.
– Почему этот остров называется Тихим? – Спросил Подрик.
– Живущие здесь – кающиеся грешники, ищущие отпущения своих грехов посредством самосозерцания, молитвы и молчания. Разговаривать имеют право только Старший Брат и его прокторы, но и им разрешено разговаривать только один день из семи.
– Молчаливые Сестры вообще не говорят. – Сказал Подрик. – Я слышал, что у них нет языка.
Септон Мерибальд улыбнулся услышанному:
– Матери пугали этими сказками своих дочек еще в те времена, когда я был ребенком. В них не было ни капли правды тогда, а сейчас и подавно. Обет молчания – это акт доброй воли, жертва, которую мы приносим Семерым. А для немого обет молчания все равно, что для безногого отказаться от танцев. – Он повел осла вниз по склону, махнув остальным рукой, чтобы они не отставали. – Если хотите сегодня спать под крышей, то идите по илу вслед за мной. Мы зовем это Путем Веры. Только истинно верующий может по нему пройти безопасно. Нечестивцев поглотят зыбучие пески или он утонет в приливной волне. Никто из вас не является таковым, я полагаю? И все равно, даже я смотрю, куда шагаю. Ступайте прямо след в след за мной, и вы доберетесь до противоположного берега.
Путь Веры оказался весьма извилист, не могла не отметить Бриенна. Несмотря на то, что остров возвышался к северо-востоку от того места, где они сошли с берега, септон Мерибальд не пошел прямо к нему. Вместо этого он повернул сперва на восток в направлении к мерцающим серебром и лазурью водам залива. Под его босыми ногами громко хлюпал ил. Иногда он ненадолго останавливался и проверял тропу перед собой своим посохом. Собака все время держалась у его ног, обнюхивая каждый встречный камень, ракушку и клубок водорослей. Пес ни разу не попытался выйти вперед или убежать.
Следом шла Бриенна, стараясь держаться ближе к следам собаки, ослика и священника. За ней шел Подрик, и замыкал их отряд сир Хайл. Пройдя сотню ярдов, Мерибальд внезапно повернул на юг, прямо спиной к островному монастырю. В этом направлении он шел еще сотню ярдов, проведя их отряд между двумя мелкими озерцами. Собака сунула свой нос в одно из них и взвизгнула, схваченная клешней краба. Разразилась короткая, но отчаянная схватка, и пес вернулся мокрый, покрытый илом, но с крабом в зубах.
– Разве мы должны идти не в том направлении? – Крикнул из-за спины сир Хайл, указывая на остров. – Похоже, мы идем куда угодно, только не в ту сторону.
– Вера! – Напомнил септон Мерибальд. – Верь, терпи и следуй, и обретешь покой, которого страждешь.
Впереди, влажно блестя, находились широкие пустоши, переливаясь сотнями оттенков. Коричневая глина была настолько темной, что казалась черной, но она перемежевывалась широкими полосами золотистого песка, ила, обнаженных серых и красных камней, и кустов черных и зеленых водорослей. В обмелевших запрудах бродили аисты, повсюду оставляя свои следы. Крабы быстро перебегали по обмелевшей воде, стараясь найти озерцо поглубже. Воздух был наполнен запахом соли и гниющих водорослей. Ил и глина налипла на ноги, отчего движения стали замедленными с чмоканьем и хлюпаньем. Септон Мерибальд все поворачивал и поворачивал, и поворачивал. Его следы, едва он уходил, немедленно заполнялись водой. К тому времени, когда земля под ногами стала прочнее и медленно стала подниматься, они прошли не меньше полутора миль.
На другой стороне, когда они взбирались по обломкам камней, заполнявшим берег острова, их ожидали трое людей. Они были облачены в коричневые рясы братства с широкими рукавами и остроконечными капюшонами. У двоих из них нижняя часть лица была замотана широкой шерстяной лентой, так что оставались видными только глаза. Третий брат имел право говорить.
– Септон Мерибальд, – поприветствовал он священника. – Прошел почти год. Добро пожаловать. И вашим спутникам тоже.
Собака завиляла хвостом, а Мерибальд отер грязь с ног.
– Можем мы рассчитывать на ваше гостеприимство на эту ночь?
– Да, конечно. Сегодня вечером на ужин у нас тушеная рыба. Вам нужен будет утром паром?
– Если только мы не требуем слишком многого. – Мерибальд повернулся к своим спутникам. – Брат Нарберт – проктор ордена, поэтому он может говорить раз в семь дней. Брат, эти добрые люди помогали мне в дороге. Сир Хайл Хант – рыцарь из Раздолья. Паренька звать Подрик Пейн. Он – западник. А это – леди Бриенна, известная как Дева Тарта.
Брат Нарберт выпрямился:
– Женщина.
– Да, брат. – Бриена распустила волосы и позволила им упасть на плечи.
– У вас здесь нет женщин?
– Сейчас нет. – Ответил Нарберт. – Те женщины, что приходят сюда либо больны, либо пострадали, либо носят дитя. Семеро благословили нашего Старшего Брата исцеляющим прикосновением. Он вернул здоровье уже множеству мужчин и женщин тоже, причем лечить некоторые недуги не брались даже мейстеры.
– Я не больна, не пострадала, и не ношу ребенка.
– Леди Бриенна – воинствующая дева. – Пояснил септон Мерибальд. – Она охотится за Псом.
– Правда? – Нарберт выглядел шокированным. – С какой целью?
Бриенна тронула рукоять Верного Клятве.
– С этой. – Ответила она.
Проктор некоторое время ее изучал.
– Вы… сильная для женщины, это верно, но… возможно, я должен проводить вас к Старшему Брату. Он видел, как вы проходили брод. Идемте.
Нарберт провел их по посыпанной галькой дорожке, потом через яблоневый сад к побеленным стенам конюшни с острой, крытой соломой крышей.
– Можете оставить своих животных здесь. Брат Джиллиам присмотрит за ними, накормит и напоит.
Конюшни на три четверти пустовали. С одного конца стояла дюжина мулов, за которыми присматривал кривоногий низкорослый брат, которого Бриенна приняла за Джиллиама. В дальнем конце, подальше от остальных животных стоял огромный вороной жеребец, взревевший при звуке их голосов и лягнувший дверцу своего стойла.
Отдав поводья брату Джиллиаму, Сир Хайл смерил огромное животное взглядом.
– Великолепная тварь.
Брат Нарберт вздохнул.
– Семеро посылают нам свое благословение, и те же Семеро насылают на нас свои испытания. Возможно, оно и прекрасно, но Плавник определенно рожден и попал к нам из ада. Когда мы пытались пристроить его к плугу, он лягнул брата Роуни и сломал ему берцовую кость в двух местах. Мы думали, что кастрация смерит его скверный нрав, но… брат Джиллиам, не покажете нам?
Брат Джиллиам опустил капюшон. Под ним оказалась спутанная светлая шевелюра с тонзурой, и окровавленная повязка на том месте, где должно быть ухо.
Подрик охнул.
– Лошадь откусила вам ухо?
Джиллиам кивнул и вновь поднял капюшон.
– Простите меня, брат, – сказал сир Хайл. – Если б вы приблизились ко мне с ножницами, я бы откусил и второе.
Шутка не пришлась по нраву брату Нарберту.
– Вы рыцарь, сир. Плавник – это тяжкое наказание. Кузнец дал людям лошадей, чтобы они помогали им в их трудах. – Он повернулся. – Если позволите. Старший Брат уже наверняка ожидает.
Склон оказался круче, чем выглядел с той стороны реки. Чтобы облегчить с него спуск, братья соорудили несколько пролетов деревянной лестницы, которая проходила мимо всех строений по склону холма. После длительного пути в седле Бриенна была рада возможности размять ноги.
По пути они прошли мимо нескольких братьев ордена в коричневых рясах, бросавших на них заинтересованные взгляды, но ни один из них не обмолвился ни единым приветливым словом. Один вел пару молочных коров в низкий сарай, крытый дерном, другой взбивал масло. На склоне, расположенном выше них, они увидели трех мальчишек, пасущих овец. Далее прошли мимо кладбища, на котором копал могилу один из братьев, который оказался крупнее Бриенны. Судя по тому, как он двигался, она догадалась, что он хромой. Одна из брошенных им лопат земли очутилась как раз у ног путников.
– Будьте внимательны, – предостерег их брат Нарберт. – А не то, септон Мерибальд, вы наедитесь тут земли.
Гробовщик опустил голову. Когда Собака подошла к нему, чтобы обнюхать, он бросил лопату и почесал пса за ухом.
– Он новенький. – Пояснил Нарберт.
– А для кого могила? – Поинтересовался сир Хайл, когда они продолжили путь по деревянным ступеням.
– Для брата Клемента, пусть Отец Небесный на своем суде рассудит его по справедливости.
– Он был стар? – спросил Подрик.
– Если считать, что сорок восемь лет уже старость, то да, он был стар. Но не старость его убила. Он умер от ран, полученных в Солеварнях. Он отвез немного нашего меда, который мы варим здесь, на продажу на городской рынок как раз в тот день, когда на город напали разбойники.
– Это был Пес? – спросила Бриенна.
– Нет, другой, но столь же свирепый разбойник. Он отрезал бедному Клементу язык, когда тот отказался с ним говорить. Разбойник заявил, что раз он дал обет молчания, то и язык ему ни к чему. Но Старший Брат знает больше подробностей. Он оберегает нас от худших мирских новостей, чтобы не тревожить покой монастыря. Многие из наших братьев бежали сюда в поисках покоя от ужасов, творящихся в мире, и не желают больше ничего о них слышать. Брат Клемент был не единственный раненный из нашего братства, но некоторые раны невозможно показать. – Брат Нарберт махнул рукой вправо. – Там находится наша летняя роща. Виноград мелкий и кислый, но из него получается сносное вино. Мы варим собственный эль, а наши мед и сидр славятся по всей округе.
– Война сюда не добралась? – спросила Бриенна.
– Слава Семерым, не эта война. Нас уберегли наши молитвы.
– А так же протоки. – Добавил Мерибальд. Собака гавкнула, соглашаясь.
Верхушка холма была огорожена низким забором из неотесанного камня. Ограда окружала несколько больших домов, ветряную мельницу, чьи крылья вращались со скрипом, кельи, где спали монахи, деревянную септу и монастырскую столовую, в которой братья принимали пищу. У септы были окошка в свинцовом переплете, широкие резные двери с образами Небесных Отца и Матери, и семигранная крыша с лестницей, ведущей на самый верх. За строениями располагался огород, на котором работали на прополке пожилые монастырские братья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130