– Он терпеть не мог насмешек. Это он ненавидел больше всего на свете.
– Кто ты? – Он должен был услышать ответ из ее уст.
– Вопрос в том, кто ты?
– Это сон.
– Правда? – Она грустно улыбнулась. – Пересчитай руки, дитя.
«Одна». – Одна рука, изо всех сил сжавшая рукоять меча. Только одна.
– В моих снах у меня всегда две руки, – он поднял правую, и, непонимающе, уставился на уродливый обрубок.
– Мы всегда мечтаем о том, чего не в силах получить. Тайвин мечтал, что его сын станет великим рыцарем, а дочь будет королевой. Он мечтал, что они будут такими сильными, храбрыми и красивыми, что никто не станет над ними насмехаться.
– Я – рыцарь! – Сказал он ей. – А Серсея – королева.
По ее щеке скатилась слеза. Женщина вновь подняла капюшон и повернулась к нему спиной. Джейме звал ее, но она все удалялась, а ее юбка, влачась по полу, шептала колыбельные. – «Не оставляй меня!» – хотел крикнуть он, но она все равно оставила их давным-давно.
Он проснулся в темноте дрожащий. В комнате стало холодно, как в могиле. Джейме отбросил одеяло обрубком десницы. Он видел, что огонь в очаге потух, а порыв ветра распахнул окно. Он пересек угольно-черную комнату, чтобы закрыть ставни, но, добравшись до окна, наступил босой ногой на что-то мокрое. Он отпрыгал и мгновение соображал. Первая его мысль была о крови, но она не бывает такой холодной.
Это был снег, влетевший в окно.
Вместо того чтобы закрыть ставни, он распахнул их пошире. Двор внизу был покрыт тонким белым покрывалом, на глазах становившимся плотнее. Зубцы укреплений оделись в белые шапки. Снежинки медленно падали вниз, несколько из них, влетев в окно, растаяли на его лице. Он увидел пар своего дыхания.
«В речных землях снег». – Если уж здесь пошел снег, то в Ланниспорте и Королевской Гавани и подавно должно быть снежно. – «Зима наступает на юг, а половина амбаров пуста». – Все оставшиеся в поле посевы теперь вымерзнут. Всходов не будет, как не будет позднего урожая. Он поймал себя на мысли, что бы предпринял отец, чтобы накормить королевство, но вспомнил, что Тайвин Ланнистер мертв.
Когда пришло утро, снега оказалось по щиколотку, а в богороще, где ветер наметал его на стволы деревьев, даже больше. И оруженосцы, и конюхи, и пажи, по мановению какого-то снежного заклинания, снова превратились в сущих детей, и повсюду играли в снежки – во дворе и на всех стенах. До Джейме доносился их веселый смех. Было время, не так давно, когда бы он бросился играть в снежки вместе с ними, метнул бы один другой в ковыляющего мимо Тириона или засунул за шиворот Серсее. – «Но чтобы сделать нормальный снежок требуется две руки».
В дверь раздался легкий стук.
– Посмотри, кто там, Пек.
Это был древний мейстер Риверрана с посланием, зажатым в иссохшей, морщинистой руке. Лицо Вимана было белым словно первый снег.
– Я знаю, – сказал Джейме. – Из Цитадели прилетел белый ворон. Зима пришла.
– Нет, милорд. Прилетела птица из Королевской Гавани. Я взял на себя смелость… я не знал… – Он протянул ему письмо.
Джейме прочел его в кресле у окна, омываемый белым холодным утренним светом. Послание Квиберна было кратким и четким, Серсеи – лихорадочным и пылким:
Возвращайся немедленно, – писала она. – Помоги. Спаси меня. Ты нужен мне, как никогда прежде. Люблю тебя. Люблю. Люблю. Немедленно возвращайся!
Виман, ожидая, топтался у двери, и Джейме чувствовал, что Пек тоже за ним наблюдает.
– Милорд желает написать ответ? – После долгого молчания спросил мейстер.
На письмо опустилась снежинка. На том месте, где она растаяла, под ней расплылись чернила. Джейме обратно свернул пергамент так плотно, как только сумел одной рукой, и отдал его Пеку.
– Нет, – ответил он. – Брось его в огонь.
Сэмвелл
Самая опасная часть путешествия была позади. Воды Пролива Редвин кишели кораблями железных людей, как их и предупреждали в Тироше. Пользуясь тем, что главные силы флотилии Арбора находятся на другой стороне Вестероса, железные люди разграбили Райамспорт, захватили Винную лозу и Гавань Морской Звезды, используя их в качестве баз для охоты на торговые суда, направляющиеся в Старомест.
Трижды из вороньего гнезда замечали ладьи железных людей. Дважды они были далеко за кормой, и «Прияный Ветер» быстро оставил их позади. Третья появилась перед закатом, отсекая их от Шепчущего Канала. Когда они заметили, как хлещут медно-красную воду и взметают белые буруны весла, Коджи Мо отправила по местам своих лучников с большими луками из золотого древа, которые посылали стрелы дальше и вернее, чем даже луки из дорнийского тиса. Она подождала, пока корабль подойдет на двести ярдов, а затем скомандовала спустить тетиву. Сэм стрелял вместе со всеми, и на этот раз, как ему показалось, стрела долетела до корабля. Хватило одного залпа, чтобы боевая ладья взяла курс к югу в поисках более смирной добычи.
Когда они вошли в Шепчущий Канал, пали густые синие сумерки. Джилли стояла на носу с ребенком, оглядывая замок на утесах.
– Три Башни, – пояснил ей Сэм, – вотчина лордов Костэйнов. – Со сверкающими светом факелов окнами, яркими по сравнению с вечерними звездами, замок представлял собой величественное зрелище, но ему было больно смотреть на него. Их путешествие подходило к концу.
– Какой высокий, – заметила Джилли.
– Подожди, вот увидишь замок Хайтауэров.
Ребенок Даллы начал плакать. Джилли спустила тунику и дала мальчику грудь. Она улыбалась, пока он сосал, и гладила его мягкие каштановые волосы. – «Она полюбила его так же, как и того, которого оставила», – понял вдруг Сэм. Он надеялся, что боги будут добры к обоим мальчикам.
Железные люди проникали даже в защищенные воды Шепчущего Канала. Утром, когда «Прияный Ветер» продолжил путь к Староместу, он стал натыкаться на плывущие по воде трупы. Некоторые несли на себе экипажи ворон, которые с громким карканьем взлетали в воздух, когда лебединый корабль тревожил их уродливо раздувшиеся плоты. На берегу стали встречаться сожженные поля и деревни, перекаты и отмели были усыпаны разбитыми судами. Большей частью это были торговые корабли и рыбацкие лодки, но иногда встречались и ладьи, были обломки двух дромондов. Один был сожжен почти до ватерлинии, у другого в борту, в месте, где его протаранили, зияла рваная дыра.
– Здесь была битва, – сказал Ксондо, – и не так давно.
– Кто же этот сумасшедший, что разбойничает в такой близи от Староместа?
Ксондо показал на полузатопленную боевую ладью на отмели. С комы свисали остатки рваного и запачканного гарью флага. Эмблему Сэм видел впервые: красный глаз с черным зрачком, под короной, которую держали две вороны.
– Чье это знамя? – спросил Сэм, но Ксондо только пожал плечами.
Следующий день выдался холодным и туманным. Когда Ветер проплывал мимо очередной разоренной рыбацкой деревушки, из тумана выскользнула боевая галера и медленно заскользила к ним. Ее имя было «Охотница», на носу красовалась стройная дева, одетая в листву и потрясающая копьем. Спустя мгновение по оба ее борта появились две меньшие галеры, словно пара борзых вышагивающих подле хозяина. К облегчению Сэма, на них развевались знамена короля Томмена с оленем и львом над ступенчатой башней Староместа с огненной короной.
Капитан Охотницы был высоким мужчиной, одетым в дымчато-серый плащ, окаймленный языками пламени из красного атласа. Он подвел свою галеру к «Пряному Ветру», поднял весла и прокричал, что поднимается к ним на борт. Пока его арбалетчики и лучники Коджи Мо смотрели друг на друга через узкий промежуток воды, он с полудюжиной рыцарей поднялся на борт, кивнул Кухуру Мо и спросил разрешения на осмотр трюма. После короткого совещания отец с дочерью согласились.
– Прошу прощения, – извинился капитан, завершив осмотр, – Огорчительно, когда честные люди должны терпеть такие унижения, но лучше так, чем железные люди в Староместе. Всего четыре ночи назад эти кровавые ублюдки захватили в проливе тирошийского торговца. Они перебили команду, переоделись в их одежду и с помощью найденной краски раскрасили бороды в полусотню цветов. Попав за стены, они намеревались поджечь порт и открыть изнутри ворота, пока мы будем бороться с огнем. Могло сработать, но они столкнулись с «Леди Башни», а у ее мастера над гребцами жена – тирошийка. Увидев зеленые и пурпурные бороды он поприветствовал их на тирошийском, но ни один из них не смог ему ответить.
Сэм был ошеломлен:
– Они же не думали, что смогут захватить Старомест?
Капитан бросил на Сэма странный взгляд.
– Это не простые пираты. Железные люди всегда разбойничали там, где могли. Они могли внезапно ударить с моря, захватить немного золота и девиц и отплыть восвояси. Но редко бывало, чтобы их было больше, чем одна – две ладьи и никогда больше полудюжины. Теперь нас обложили сотни их кораблей, отправляющихся в набеги со Щитов и скал у Арбора. Они захватили риф Каменного Краба, остров Свиней и Дворец Русалок, их гнезда есть на Подкове и на Колыбели Бастарда. Без флота лорда Редвина у нас слишком мало кораблей, чтобы с ними сразиться.
– Что предпринимает лорд Хайтауэр? – выпалил Сэм, – мой отец говорил, что он богат как Ланнистеры, и может выставить в три раза больше мечей, чем любой из других знаменосцев Хайгардена.
– Больше, если подметет все, плоть до гальки, – ответил капитан, – но мечи ничего не стоят против железных людей, пока их обладатели не научаться ходить по воде.
– Хайтауэр должен делать хоть что-то.
– Конечно. Лорд Лейтон заперся на самой вершине своей башни с Безумной Девой, держа совет с колдовскими книгами. Может быть, он призовет армию из океанской бездны. Или не призовет. Байэлор строит галеры, Гюнтер укрепляет гавань, Гарт тренирует рекрутов, а Хамфри отправился в Лисс за наемниками. Если он сможет выжать у своей шлюхи-сестры приличный флот, то мы сможем начать платить железным людям их же собственной монетой. Пока же лучшее, что мы можем делать, это охранять Канал и ждать, пока сука-королева не позволит лорду Пакстеру спустить с поводка его свору.
Горечь последних слов капитана шокировала Сэма, так же сильно, как и вещи которые он рассказал. – «Если Королевская Гавань потеряет Старомест и Арбор, то все королевство распадется на части», – думал он, наблюдая, как отплывают «Охотница» со своими сестрами.
Рассказ заставил его гадать, в такой ли уж безопасности Рогов Холм. Земли Тарли лежали в глубине страны посередине густо поросшего лесом предгорья, в сотне лиг на северо-восток от Староместа и вдали от побережья. Они должны быть в безопасности, находясь в недосягаемости от железных людей и их ладей, хотя отец сражается в речных землях и в замке слабый гарнизон. Юный Волк думал то же самое в отношении Винтерфелла, пока однажды ночью Теон-Предатель не поднялся на его стены. Сэм не мог вынести мысли, что проделал весь этот долгий путь, спасая Джилли и ребенка от зла, только для того, чтобы бросить их в пекло войны.
Остаток путешествия он посвятил борьбе с сомнениями и гаданию, что делать дальше. Он может оставить Джилли с собой в Староместе, предположил он. Стены города намного выше, чем стены отцовского замка, и на них тысячи людей, готовых их защищать, в отличие от горсточки, которую оставил лорд Рендилл в Роговом Холме, когда отправился в Хайгарден, откликнувшись на призыв своего сюзерена. Хотя, если он так поступит, то ему нужно будет как-то ее прятать. Цитадель не разрешает послушникам иметь жен или любовниц, по крайней мере, открыто. – «Кроме того, если я буду с Джилли так долго, то как потом смогу найти в себе силы расстаться с ней?» – Ему придется либо оставить ее, либо дезертировать. – «Я принес обеты», – напомнил себе Сэм, – «к тому же если я дезертирую, то потеряю голову, чем это поможет Джилли?»
Он рассмотрел возможность упросить Коджи Мо и ее отца взять с собой одичалую и ребенка. Этот путь таил свои опасности. Когда «Прияный Ветер» оставит Старомест, ему придется снова пересечь пролив Редвина, и удача на этот раз может изменить. Что, если ветер стихнет и островитяне попадут в штиль? Если истории, которые он слышал, правдивы, то Джилли станет рабыней или морской женой, а ребенка бросят в море как досадную помеху.
«Это будет Рогов Холм», – наконец решился Сэм. – «Когда доберемся до Староместа, я найму повозку, лошадей и сам повезу ее туда». – Таким образом, он мог сам посмотреть на замок и гарнизон и, если что-нибудь из того, что он увидит или услышит, заставит его усомниться, он сможет вернуться обратно и доставить Джилли в Старомест.
Они прибыли в Старомест холодным и мокрым утром, туман был настолько густ, что единственной частью города, которую они могли разглядеть, был маяк. Через гавань был протянут бон из соединенных между собой двух дюжин прогнивших корпусов старых судов. Сразу за ним стояла линия боевых кораблей, возглавляемая тремя большими дромондами и четырехпалубным флагманом лорда Хайтауэра «Гордость Староместа».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130
– Кто ты? – Он должен был услышать ответ из ее уст.
– Вопрос в том, кто ты?
– Это сон.
– Правда? – Она грустно улыбнулась. – Пересчитай руки, дитя.
«Одна». – Одна рука, изо всех сил сжавшая рукоять меча. Только одна.
– В моих снах у меня всегда две руки, – он поднял правую, и, непонимающе, уставился на уродливый обрубок.
– Мы всегда мечтаем о том, чего не в силах получить. Тайвин мечтал, что его сын станет великим рыцарем, а дочь будет королевой. Он мечтал, что они будут такими сильными, храбрыми и красивыми, что никто не станет над ними насмехаться.
– Я – рыцарь! – Сказал он ей. – А Серсея – королева.
По ее щеке скатилась слеза. Женщина вновь подняла капюшон и повернулась к нему спиной. Джейме звал ее, но она все удалялась, а ее юбка, влачась по полу, шептала колыбельные. – «Не оставляй меня!» – хотел крикнуть он, но она все равно оставила их давным-давно.
Он проснулся в темноте дрожащий. В комнате стало холодно, как в могиле. Джейме отбросил одеяло обрубком десницы. Он видел, что огонь в очаге потух, а порыв ветра распахнул окно. Он пересек угольно-черную комнату, чтобы закрыть ставни, но, добравшись до окна, наступил босой ногой на что-то мокрое. Он отпрыгал и мгновение соображал. Первая его мысль была о крови, но она не бывает такой холодной.
Это был снег, влетевший в окно.
Вместо того чтобы закрыть ставни, он распахнул их пошире. Двор внизу был покрыт тонким белым покрывалом, на глазах становившимся плотнее. Зубцы укреплений оделись в белые шапки. Снежинки медленно падали вниз, несколько из них, влетев в окно, растаяли на его лице. Он увидел пар своего дыхания.
«В речных землях снег». – Если уж здесь пошел снег, то в Ланниспорте и Королевской Гавани и подавно должно быть снежно. – «Зима наступает на юг, а половина амбаров пуста». – Все оставшиеся в поле посевы теперь вымерзнут. Всходов не будет, как не будет позднего урожая. Он поймал себя на мысли, что бы предпринял отец, чтобы накормить королевство, но вспомнил, что Тайвин Ланнистер мертв.
Когда пришло утро, снега оказалось по щиколотку, а в богороще, где ветер наметал его на стволы деревьев, даже больше. И оруженосцы, и конюхи, и пажи, по мановению какого-то снежного заклинания, снова превратились в сущих детей, и повсюду играли в снежки – во дворе и на всех стенах. До Джейме доносился их веселый смех. Было время, не так давно, когда бы он бросился играть в снежки вместе с ними, метнул бы один другой в ковыляющего мимо Тириона или засунул за шиворот Серсее. – «Но чтобы сделать нормальный снежок требуется две руки».
В дверь раздался легкий стук.
– Посмотри, кто там, Пек.
Это был древний мейстер Риверрана с посланием, зажатым в иссохшей, морщинистой руке. Лицо Вимана было белым словно первый снег.
– Я знаю, – сказал Джейме. – Из Цитадели прилетел белый ворон. Зима пришла.
– Нет, милорд. Прилетела птица из Королевской Гавани. Я взял на себя смелость… я не знал… – Он протянул ему письмо.
Джейме прочел его в кресле у окна, омываемый белым холодным утренним светом. Послание Квиберна было кратким и четким, Серсеи – лихорадочным и пылким:
Возвращайся немедленно, – писала она. – Помоги. Спаси меня. Ты нужен мне, как никогда прежде. Люблю тебя. Люблю. Люблю. Немедленно возвращайся!
Виман, ожидая, топтался у двери, и Джейме чувствовал, что Пек тоже за ним наблюдает.
– Милорд желает написать ответ? – После долгого молчания спросил мейстер.
На письмо опустилась снежинка. На том месте, где она растаяла, под ней расплылись чернила. Джейме обратно свернул пергамент так плотно, как только сумел одной рукой, и отдал его Пеку.
– Нет, – ответил он. – Брось его в огонь.
Сэмвелл
Самая опасная часть путешествия была позади. Воды Пролива Редвин кишели кораблями железных людей, как их и предупреждали в Тироше. Пользуясь тем, что главные силы флотилии Арбора находятся на другой стороне Вестероса, железные люди разграбили Райамспорт, захватили Винную лозу и Гавань Морской Звезды, используя их в качестве баз для охоты на торговые суда, направляющиеся в Старомест.
Трижды из вороньего гнезда замечали ладьи железных людей. Дважды они были далеко за кормой, и «Прияный Ветер» быстро оставил их позади. Третья появилась перед закатом, отсекая их от Шепчущего Канала. Когда они заметили, как хлещут медно-красную воду и взметают белые буруны весла, Коджи Мо отправила по местам своих лучников с большими луками из золотого древа, которые посылали стрелы дальше и вернее, чем даже луки из дорнийского тиса. Она подождала, пока корабль подойдет на двести ярдов, а затем скомандовала спустить тетиву. Сэм стрелял вместе со всеми, и на этот раз, как ему показалось, стрела долетела до корабля. Хватило одного залпа, чтобы боевая ладья взяла курс к югу в поисках более смирной добычи.
Когда они вошли в Шепчущий Канал, пали густые синие сумерки. Джилли стояла на носу с ребенком, оглядывая замок на утесах.
– Три Башни, – пояснил ей Сэм, – вотчина лордов Костэйнов. – Со сверкающими светом факелов окнами, яркими по сравнению с вечерними звездами, замок представлял собой величественное зрелище, но ему было больно смотреть на него. Их путешествие подходило к концу.
– Какой высокий, – заметила Джилли.
– Подожди, вот увидишь замок Хайтауэров.
Ребенок Даллы начал плакать. Джилли спустила тунику и дала мальчику грудь. Она улыбалась, пока он сосал, и гладила его мягкие каштановые волосы. – «Она полюбила его так же, как и того, которого оставила», – понял вдруг Сэм. Он надеялся, что боги будут добры к обоим мальчикам.
Железные люди проникали даже в защищенные воды Шепчущего Канала. Утром, когда «Прияный Ветер» продолжил путь к Староместу, он стал натыкаться на плывущие по воде трупы. Некоторые несли на себе экипажи ворон, которые с громким карканьем взлетали в воздух, когда лебединый корабль тревожил их уродливо раздувшиеся плоты. На берегу стали встречаться сожженные поля и деревни, перекаты и отмели были усыпаны разбитыми судами. Большей частью это были торговые корабли и рыбацкие лодки, но иногда встречались и ладьи, были обломки двух дромондов. Один был сожжен почти до ватерлинии, у другого в борту, в месте, где его протаранили, зияла рваная дыра.
– Здесь была битва, – сказал Ксондо, – и не так давно.
– Кто же этот сумасшедший, что разбойничает в такой близи от Староместа?
Ксондо показал на полузатопленную боевую ладью на отмели. С комы свисали остатки рваного и запачканного гарью флага. Эмблему Сэм видел впервые: красный глаз с черным зрачком, под короной, которую держали две вороны.
– Чье это знамя? – спросил Сэм, но Ксондо только пожал плечами.
Следующий день выдался холодным и туманным. Когда Ветер проплывал мимо очередной разоренной рыбацкой деревушки, из тумана выскользнула боевая галера и медленно заскользила к ним. Ее имя было «Охотница», на носу красовалась стройная дева, одетая в листву и потрясающая копьем. Спустя мгновение по оба ее борта появились две меньшие галеры, словно пара борзых вышагивающих подле хозяина. К облегчению Сэма, на них развевались знамена короля Томмена с оленем и львом над ступенчатой башней Староместа с огненной короной.
Капитан Охотницы был высоким мужчиной, одетым в дымчато-серый плащ, окаймленный языками пламени из красного атласа. Он подвел свою галеру к «Пряному Ветру», поднял весла и прокричал, что поднимается к ним на борт. Пока его арбалетчики и лучники Коджи Мо смотрели друг на друга через узкий промежуток воды, он с полудюжиной рыцарей поднялся на борт, кивнул Кухуру Мо и спросил разрешения на осмотр трюма. После короткого совещания отец с дочерью согласились.
– Прошу прощения, – извинился капитан, завершив осмотр, – Огорчительно, когда честные люди должны терпеть такие унижения, но лучше так, чем железные люди в Староместе. Всего четыре ночи назад эти кровавые ублюдки захватили в проливе тирошийского торговца. Они перебили команду, переоделись в их одежду и с помощью найденной краски раскрасили бороды в полусотню цветов. Попав за стены, они намеревались поджечь порт и открыть изнутри ворота, пока мы будем бороться с огнем. Могло сработать, но они столкнулись с «Леди Башни», а у ее мастера над гребцами жена – тирошийка. Увидев зеленые и пурпурные бороды он поприветствовал их на тирошийском, но ни один из них не смог ему ответить.
Сэм был ошеломлен:
– Они же не думали, что смогут захватить Старомест?
Капитан бросил на Сэма странный взгляд.
– Это не простые пираты. Железные люди всегда разбойничали там, где могли. Они могли внезапно ударить с моря, захватить немного золота и девиц и отплыть восвояси. Но редко бывало, чтобы их было больше, чем одна – две ладьи и никогда больше полудюжины. Теперь нас обложили сотни их кораблей, отправляющихся в набеги со Щитов и скал у Арбора. Они захватили риф Каменного Краба, остров Свиней и Дворец Русалок, их гнезда есть на Подкове и на Колыбели Бастарда. Без флота лорда Редвина у нас слишком мало кораблей, чтобы с ними сразиться.
– Что предпринимает лорд Хайтауэр? – выпалил Сэм, – мой отец говорил, что он богат как Ланнистеры, и может выставить в три раза больше мечей, чем любой из других знаменосцев Хайгардена.
– Больше, если подметет все, плоть до гальки, – ответил капитан, – но мечи ничего не стоят против железных людей, пока их обладатели не научаться ходить по воде.
– Хайтауэр должен делать хоть что-то.
– Конечно. Лорд Лейтон заперся на самой вершине своей башни с Безумной Девой, держа совет с колдовскими книгами. Может быть, он призовет армию из океанской бездны. Или не призовет. Байэлор строит галеры, Гюнтер укрепляет гавань, Гарт тренирует рекрутов, а Хамфри отправился в Лисс за наемниками. Если он сможет выжать у своей шлюхи-сестры приличный флот, то мы сможем начать платить железным людям их же собственной монетой. Пока же лучшее, что мы можем делать, это охранять Канал и ждать, пока сука-королева не позволит лорду Пакстеру спустить с поводка его свору.
Горечь последних слов капитана шокировала Сэма, так же сильно, как и вещи которые он рассказал. – «Если Королевская Гавань потеряет Старомест и Арбор, то все королевство распадется на части», – думал он, наблюдая, как отплывают «Охотница» со своими сестрами.
Рассказ заставил его гадать, в такой ли уж безопасности Рогов Холм. Земли Тарли лежали в глубине страны посередине густо поросшего лесом предгорья, в сотне лиг на северо-восток от Староместа и вдали от побережья. Они должны быть в безопасности, находясь в недосягаемости от железных людей и их ладей, хотя отец сражается в речных землях и в замке слабый гарнизон. Юный Волк думал то же самое в отношении Винтерфелла, пока однажды ночью Теон-Предатель не поднялся на его стены. Сэм не мог вынести мысли, что проделал весь этот долгий путь, спасая Джилли и ребенка от зла, только для того, чтобы бросить их в пекло войны.
Остаток путешествия он посвятил борьбе с сомнениями и гаданию, что делать дальше. Он может оставить Джилли с собой в Староместе, предположил он. Стены города намного выше, чем стены отцовского замка, и на них тысячи людей, готовых их защищать, в отличие от горсточки, которую оставил лорд Рендилл в Роговом Холме, когда отправился в Хайгарден, откликнувшись на призыв своего сюзерена. Хотя, если он так поступит, то ему нужно будет как-то ее прятать. Цитадель не разрешает послушникам иметь жен или любовниц, по крайней мере, открыто. – «Кроме того, если я буду с Джилли так долго, то как потом смогу найти в себе силы расстаться с ней?» – Ему придется либо оставить ее, либо дезертировать. – «Я принес обеты», – напомнил себе Сэм, – «к тому же если я дезертирую, то потеряю голову, чем это поможет Джилли?»
Он рассмотрел возможность упросить Коджи Мо и ее отца взять с собой одичалую и ребенка. Этот путь таил свои опасности. Когда «Прияный Ветер» оставит Старомест, ему придется снова пересечь пролив Редвина, и удача на этот раз может изменить. Что, если ветер стихнет и островитяне попадут в штиль? Если истории, которые он слышал, правдивы, то Джилли станет рабыней или морской женой, а ребенка бросят в море как досадную помеху.
«Это будет Рогов Холм», – наконец решился Сэм. – «Когда доберемся до Староместа, я найму повозку, лошадей и сам повезу ее туда». – Таким образом, он мог сам посмотреть на замок и гарнизон и, если что-нибудь из того, что он увидит или услышит, заставит его усомниться, он сможет вернуться обратно и доставить Джилли в Старомест.
Они прибыли в Старомест холодным и мокрым утром, туман был настолько густ, что единственной частью города, которую они могли разглядеть, был маяк. Через гавань был протянут бон из соединенных между собой двух дюжин прогнивших корпусов старых судов. Сразу за ним стояла линия боевых кораблей, возглавляемая тремя большими дромондами и четырехпалубным флагманом лорда Хайтауэра «Гордость Староместа».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130