С обеих сторон их окружали отвесные скалы, за сотни лет изьеденные ветром и дождем. Порой они принимали причудливые формы. Ловкий Дик указал на пару таких, пока они поднимались: – Это голова Тролля, видишь? – сказал он, и Бриенна улыбнулась, когда она увидила ее. – А это каменный дракон. Другое крыло отвалилось, когда мой отец был ребенком. Над ним, это свисающее вниз вымя, похоже на соски какой-нибудь старухи. – Он покосился на ее грудь.
– Сир? Миледи? – сказал Подрик. – Там всадник.
– Где? – ни один из камней не казался ей всадником.
– На дороге. Не каменный всадник. Настоящий всадник. Следует за нами. Там внизу. – Он указал рукой.
Бриенна изогнулась в седле. Они забрались достаточно высоко, поэтому берег был виден на несколько лиг вперед. По той же самой дороге, по которой приехали они приближалась лошадь, на две или три мили позади них. Опять? Она подозрительно взглянула на Ловкого Дика.
– Не смотри на меня так, – сказал Крабб. – Кем бы он не был, он не имеет ничего общего со старым Ловким Диком. Скорее всего, какой-нибудь человек Брюна, возвращающийся с войны. Или один из этих менестрелей, кочующих с места на место. – Он повернул голову и сплюнул. – Что чертовски точно, так это то, что он не хлюпало. Они не ездят на лошадях.
– Верно. – Сказала Бриенна. В одном, по крайней мере, они согласны.
Последние сто футов подъема оказались самыми крутыми и опасными. Слабые камешки вылетали из-под копыт лошадей и, дребезжа, катились вниз по каменной тропе позади. Когда они выбрались из расщелины, они оказались под стенами замка. Из-за парапета над ними на них изучающе смотрело, а затем исчезло чье-то лицо. Бриенна решила, что это скорее всего была женщина, и поделилась этим наблюдением с Ловким Диком.
Он согласился.
– Брюн слишком стар, чтобы забираться на мостки, а его сыновья и внуки ушли на войну. Там никого не осталось кроме баб, и одного-трех сопляков.
Она уже хотела спросить проводника, какого короля поддерживал лорд Брюн, но это уже не имело значения. Сыновей Брюна не было; Некоторые из них могут и не вернуться. – «Сегодня вечером здесь нам не окажут гостеприимства». – Замок, в котором полно стариков, женщин и детей, вряд ли откроет свои ворота для вооруженных незнакомцев.
– Ты так говоришь о лорде Брюне, как будто ты его знаешь, – сказала она Ловкому Дику.
– Может, я и знал его, раньше.
Она бросила взгляд на грудь его дублета. Обрывки ниток, и истрепанная заплатка из более темной ткани виднелись на том месте, где был оторван какой-то герб. Ее проводник был дезертиром, в этом она не сомневалась. Может ли всадник, который следует за ними, быть одним из его собратьев по оружию?
– Нам следует двигаться дальше, – принялся настаивать он, – до того, как Брюн начнет задумываться, что мы тут делаем под его стенами. Даже баба может зарядить проклятый арбалет. – Дик показал на известняковые холмы с лесистыми склонами, которые поднимались за замком. – Дальше дорог не будет, только ручьи и звериные тропы, но м’леди не должна беспокоится, Ловкий Дик хорошо знает эти места.
Этого Бриенна и боялась. На верхушке утеса дул порывистый ветер, но все, что ей чудилось, это засада.
– Так, что насчет всадника? – Если только его лошадь не умеет ходить по волнам, то он скоро должен подняться на утес.
– А что с ним? Если это какой-то дурак из Девичьего пруда, он может даже не найдет эту проклятую тропу. А если и найдет, то заблудится в лесу. Там у него не будет дороги, которой он может нас преследовать.
«Да, только наши следы». – Бриенна засомневалась, не будет ли лучше встретить всадника здесь, с клинком в руке. – «Я буду выглядеть полной дурой, если это странствующий певец или один из сыновей лорда Брюна. Наверное, Крабб прав. Если он завтра опять окажется позади нас, я с ним разберусь».
– Как скажешь, – она развернула свою кобылу в сторону деревьев.
Замок лорда Брюна становился все меньше за их спинами, и вскоре совсем пропал из вида. Со всех сторон возвышались сосны корабельные и пониже, словно огромные, обрамленные зеленью копья, тянущиеся в небо. Лес был устлан слоем опавших иголок, толстым словно замковая стена, и усыпанным сосновыми шишками. Казалось, что копыта их лошадей вообще не издают ни звука. Некоторое время шел дождь, затем ненадолго перестал, после чего начался вновь, однако среди сосен на них почти ни капли не упало.
В лесу движение стало намного медленнее. Бриенна заставляла свою кобылу продвигаться сквозь зеленый сумрак, то въезжая внутрь, то выезжая из-под деревьев. Здесь будет очень легко потеряться, вдруг поняла она. Неважно, в какую сторону ты смотришь, все выглядит совершенно одинаковым. Даже сам воздух казался серым, зеленым и неподвижным. Сосновые сучья царапали руки и шумно скребли заново покрашенный щит. С каждым прошедшим часом мрачная тишина нервировала ее все больше. Ловкому Дику она тоже мешала. Позже, когда начало смеркаться, он попытался петь.
– Жил был медведь, косолапый и бурый! Страшный, большой и с косматою шкурой! – пел он, царапающим голосом, как пара шерстяных чулок. Сосны высасывали его песню вместе с ветром и дождем. Вскоре он замолчал.
– Скверно тут, – сказал Подрик. – Плохое место.
Бриенна чувствовала то же, но признание ничего бы не дало.
– Сосновый бор – мрачное место, но, в конце концов, это всего лишь лес. Здесь нет ничего, чего бы нам стоило опасаться.
– Как насчет хлюпал? И голов?
– Умный мальчик, – сказал Ловкий Дик со смехом.
Бриенна одарила его раздраженным взглядом.
– Хлюпалы не существуют, – сказала она Подрику. – И головы тоже.
Холмы поднимались, холмы опускались. Бриенна поймала себя на том, что молится, чтобы Ловкий Дик оказался честным человеком, и знал куда он их ведет. Сама, она уже не была уверена, что может снова найти море. И днем и ночью небо оставалось совершенно серым и затянутым облаками, Не было ни солнца, ни звезд, которые могли бы помочь ей найти дорогу.
В ту ночь, они разбили лагерь рано, спустившись с холма, они очутились на краю мерцающей зеленой трясины. В серо-зеленоватой дымке земля впереди выглядела достаточно крепкой, но едва они на нее выехали, она проглотила их лошадей по самую холку. Им удалось развернуться и выбраться на твердую землю.
– Ничего страшного, – обнадежил их Крабб. – Мы поднимемся обратно на холм и спустимся с другой стороны.
Следующий день был точно таким же. Они ехали мимо сосен и болот, под темным небом и дождем, который то шел, то прекращался, мимо рытвин и пещер, руин древних замков, камни которых были укутаны мхом. У каждой кучи камней была своя история, и Ловкий Дик пересказал их все. Если верить ему на слово, то люди Сломанного Когтя обильно полили свои сосны кровью. Бриенна скоро начала терять терпение.
– Ну сколько еще? – наконец потребовала она. – Мы, наверное, уже повидали все деревья на Сломанном Когте.
– Нет, вряд ли, – сказал Крабб. – Мы уже близко. Гляди, лес редеет. Мы рядом с морем.
«Дурак, которого он мне обещал, наверное, будет моим собственным отражением в воде», – подумала Бриенна, но было бессмысленно поворачивать назад, когда она уже зашла так далеко. Хотя она не могла отрицать того, как устала. Ее бедра от долгого сидения в седле стали твердыми словно железо, и последнее время она спала только четыре часа в день, пока ее охранял Подрик. Если Ловкий Дик намеревался их убить, то она была уверена, что это случится здесь, в месте, которое ему хорошо известно. – «Может он ведет нас в какое-нибудь разбойничье логово, в котором у него есть приятели, стол же вероломные, как и он. Или он просто водит их кругами, и ждет, пока их догонит тот всадник». – Они не видели его с тех пор, как покинули замок Лорда Брюна, но это не значило, что он прекратил погоню.
«Может так случиться, что мне придется убить его», – сказала она себе, меряя лагерь шагами в одну из ночей. От одной только мысли об этом ей скрутило живот. Ее старый наставник всегда сомневался, достаточно ли она крепка для сражений.
– В твоих руках мужская сила, – не раз говорил ей сир Гудвин, – Но сердце у тебя такое же мягкое, как и у любой девушки. Одно дело тренироваться во дворе с тупым мечом в руке, и совсем другое загнать фут заточенной стали в чей-то живот, и видеть, как свет покидает его глаза. – Чтобы закалить ее, сир Гудвин отсылал ее к мяснику, резать ягнят и молочных поросят. Поросята визжали, а ягнята кричали, как испуганные дети. Когда все закончилось, Бриенна почти ослепла от слез, ее одежда настолько пропиталась кровью, что она приказала служанке ее сжечь. Но сира Гудвина все равно разбирали сомнения.
– Поросенок – это поросенок. С человеком все по-другому. Когда я был оруженосцем, таким же молодым как ты, у меня был друг, который был сильным, быстрым и проворным. Настоящим чемпионом на тренировочном дворе. Мы все знали, что однажды он станет отличным рыцарем. Потом в Ступени пришла война. Я видел, как мой друг заставил своего противника опуститься на колени и выбил топор из его рук, но когда он мог уже прикончить его, он на мгновение засомневался. Во время битвы мгновение – это вечность. Его противник вытащил кинжал и нашел щель в доспехах моего друга. Его сила, скорость, его доблесть, все таким трудом заработанное умение… ничего не стоили, и все потому, что он замешкался. Запомни это, девочка.
«Я запомню», – пообещала она его тени, в этом сосновом лесу. Она села на камень, вытащила меч и принялась его править его кромку. – «Я запомню и не буду колебаться».
Следующий день задался мрачным, холодным и облачным. Они не видели, как взошло солнце, но когда чернота сменилась сумраком Бриенна поняла, что пришло время снова седлать лошадей. Следуя за Ловким Диком, они вновь въехали в сосновый бор. Бриенна ехала сразу позади него, а Подрик на своей кляче прикрывал тыл.
Замок материализовался перед ними без предупреждения. Только что они ехали сквозь лесную чащу, и на многие лиги вокруг ничего не было видно кроме сосен. Они объехали валун, и вдруг впереди появился просвет. Через милю лес внезапно закончился. Дальше было небо и море … и древний, обветшалый замок на краю обрыва, заброшенный и заросший.
– Шепот, – объявил Ловкий Дик. – Прислушайся. Ты можешь слышать головы.
У Подрика отвисла челюсть.
– Я их слышу.
Бриенна тоже их слышала. Легкий, приглушенный шепот, который, казалось, шел одновременно из-под земли и из замка. Когда она приблизилась к обрыву, звук усилился. – «Это было море», – поняла она вдруг. Волны проели дыры в утесах внизу и теперь перекатывались сквозь пещеры в подземных туннелях.
– Никаких голов тут нет, – сказала она. – Шепот, который ты слышишь, это волны.
– Волны не шепчут. Это – головы.
Замок был сложен из древних, не скрепленных раствором камней, среди которых не было и двух одинаковых. В трещинах между валунами разросся мох, а из фундамента выросли деревья. В большинстве древних замков есть богороща. У Шепота, судя по тому, как он выглядел, почти ничего кроме нее не было. Бриенна провела лошадь к краю обрыва, туда, где обрушилась стена. Над кучей разбитых камней росли заросли ядовитого красного плюща. Она привязала лошадь к дереву, и подобралась настолько близко к обрыву, насколько отважилась. Пятидесятью футами ниже в водовороте крутились волны над останками разрушенной башни. За ней, она разглядела вход в большую пещеру.
– Это старая сигнальная башня, – сказал Ловкий Дик, подходя сзади. – Она рухнула, когда я был в два раза младше Пода. Раньше в бухточку вели ступени, но когда утес обвалился, они обрушились вместе с ним. После этого контрабандисты перестали здесь высаживаться. Раньше они могли заплывать на своих лодках в пещеру, но те времена в прошлом. Видишь? Он положил одну руку ей на спину и указал другой.
У Бриенны мурашки побежали по коже. Один толчок, и она полетит внизу вслед за башней. Она отступила назад.
– Убери от меня свои руки.
Крабб скорчил мину.
– Я только…
– Мне наплевать, что ты «только». Где ворота?
– С другой стороны. – Он помедлил. – Этот твой дурак, он не злопамятен, правда? – нервно проговорил он. – Я имею ввиду, вчера я подумал, что он может злиться на старого Ловкого Дика, по поводу той карты, что я ему продал, и из-за того, что я не упомянул, что контрабандисты больше сюда не заплывают.
– С тем золотом, что ты заработаешь, ты сможешь вернуть ему все, что он заплатил за твою помощь. – Бриенна не могла представить, что Донтос Холлард может быть опасен. – Конечно, если он вообще здесь.
Они объехали стену. Замок был треугольным, с квадратными башнями на каждом из углов. Его ворота совсем сгнили. Когда Бриенна потянула за створку, дерево треснуло и развалилось длинными мокрыми щепками, а сама створка обрушилась на нее. Внутри виднелся все тот же зеленый мрак. Лес проломил стены, и поглотил главную башню и двор. Но за воротами была опускающаяся решетка, с глубоко увязшими в рыхлой, глинистой почве зубьями. Железо все покраснело от ржавчины, но оно выдержало, когда Бриенна попыталась его расшатать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130