Таена довольно сильно опьянела, и Серсея сумела-таки вытянуть из нее имя ее тайного любовника. Он был мирийским морским капитаном, даже полупиратом, с черными волосами до плеч, со шрамом через все лицо от подбородка до уха.
– Я сотню раз сказала ему «нет», а он отвечал «да», – рассказывала женщина. – Пока наконец я тоже не сказала «да». Он был не из тех, кому просто отказать.
– Мне знакомы такие, как он. – Ответила королева с кривой улыбкой.
– Удивительно, откуда Вашему Величеству знать подобных людей?
– Роберт был таким, – солгала она, думая о Джейме.
Но когда она наконец сомкнула глаза, ей приснился другой брат и три несчастных идиота с которых начался ее день. Во сне из мешка они извлекли голову Тириона. Она приказала отлить ее в бронзе и использовала вместо ночного горшка.
Железный капитан
Дул северный ветер, когда «Железная Победа» обогнула мыс и вошла в священный залив, известный как Колыбель Нагга.
Виктарион присоединился к Нюту Брадобрею на носу корабля. Впереди вырастал священный берег Старого Вика, и зеленый холм, из чрева которого, подобно стволам гигантских белых деревьев, толще мачты дромонда и вдвое ее выше, вырастали ребра Нагга.
«Кости Чертога Серого Короля». – Виктарион почувствовал магию этого места.
– Бейлон стоял подле этих костей, когда впервые объявил себя королем, – вспомнил он, – Он поклялся отвоевать наши свободы, и Тарле Трижды Утонувший возложил ему на чело корону из плавника. Все тогда кричали: «Бейлон! Бейлон! Король Бейлон!»
– Так же громко они станут выкрикивать и твое имя, – ответил Нют.
Виктарион кивнул, хотя в душе не разделял уверенность Брадобрея. – «У Бейлона было три сына и любимая дочь».
Он напомнил об этом своим капитанам на рве Кайлин, когда они впервые принялись убеждать его заявить о своих правах на Морской Трон.
– Сыновья Бейлона мертвы, – спорил Рыжий Ральф Стоунхаус, – а Аша – женщина. Ты был его правой рукой, и именно ты должен поднять меч, который он выронил.
Когда Виктарион напомнил, что Бейлон приказал ему защищать Ров Кайлин от северян, Ральф Кеннинг ответил:
– Лорд, волки разбиты. Что хорошего в том, чтобы захватить эти болота и потерять острова?
А Хромой Ральф поддакивал: – Вороний Глаз слишком долго был в изгнании, он нас не знает.
«Эурон Грейджой, Король Островов и Севера». – Эта мысль разбудила в его сердце застарелую ярость.
– Слова – ветер, – ответил им Виктарион, – но только добрый ветер наполняет паруса. Вы хотите, чтобы я бился с Вороньим Глазом? Брат против брата, железнорожденный против железнорожденного? – Не смотря ни на что Эурон оставался его старшим братом, и не имело значения, сколько между ними пролито крови. – «Нет проклятья сильнее, чем братоубийство».
Но когда Мокроголовый прислал свой призыв, все изменилось. – «Эйэрон говорит голосом Утонувшего Бога», – напомнил себе Виктарион, – «и если Бог желает, чтобы я сидел на Морском Троне…» – На следующий день он передал командование над обороной рва Ральфу Кеннингу и по суше отправился к Гниловодной речке, где спрятанный в тростнике и ивняке стоял Железный флот. Неспокойное море и переменчивый ветер задержали его, но, тем не менее, он вернулся, потеряв лишь один корабль.
«Тоска» и «Железная месть» вслед за «Железной Победой» обогнули мыс. Следом шли «Верная рука», «Железный Ветер», «Серый Призрак», «Лорд Квеллон», «Лорд Викон», «Лорд Дагон». Остальные девяносто кораблей Железного Флота скользили следом по вечерним волнам длинной, растянутой на лиги, неровной колонной. Виктарион Грейджой удовлетворенно любовался видом парусов. Никто и в половину не любил своих жен так, как Виктарион свои корабли.
Вдоль священного берега Старого Вика насколько хватало взгляда выстроились большие корабли, их мачты словно копья протыкали небо. На рейде покачивались призы, захваченные в набегах или в войнах: когги, каракки и дромонды – слишком большие, чтобы вытаскивать их на берег. На носу, корме и мачте каждого корабля развевались знакомые знамена.
Нют Брадобрей прищурился, что-то высматривая на берегу:
– Неужели это «Морская Песня» лорда Харлоу? – Брадобрей был плотно сбит, с кривыми ногами и длинными ручищами, но его глаза уже не были столь остры, как во времена ушедшей молодости. В те дни, как утверждала молва, он бросал топор так точно, что мог таким образом побрить человека.
– Точно, «Морская Песня». – Похоже, Родрик Чтец оторвался-таки от своих книг. – Там еще «Громовержец» старого Друмма, рядом «Нетопырь» Блэктайда. – Глаза Виктариона не утратили прежней зоркости. Даже с убранными парусами и обвисшими знаменами он легко узнавал корабли, как и подобало Лорду-капитану Железного Флота.
– «Серебристый Плавник» тоже там. Кто-то из сыновей Сейвина Ботли.
По дошедшим до Виктариона слухам, Вороний Глаз утопил лорда Ботли. Его наследник уплыл с ним ко Рву Кайлин и там погиб, но у него оставались братья. – «Сколько? Четверо? Нет, кажется, пятеро от трех жен, и все как один не испытывают любви к Вороньему Глазу».
И тут он увидел ее: одномачтовую галеру, стройную и низкую, с темно-красным корпусом. Ее паруса, сейчас свернутые, были черными, словно беззвездное небо. Даже на якоре «Молчаливая» казалась жестокой и стремительной. Нос украшала вороненая железная дева с протянутой правой рукой. Ее талия была тонкой, грудь высокой и пышной, а ноги длинными и стройными. По плечам струилась грива черных железных волос. Глаза горели перламутровым светом.
Но у нее не было рта.
Виктарион сжал кулаки. Этими руками он четверых забил до смерти и одну женщину. Хотя его волосы покрылись инеем, он, как и прежде был силен, с широкой бычьей грудью и плоским как у юноши животом. – «Нет проклятья сильнее в глазах людей и богов, чем братоубийство», – напомнил ему Бейлон, в день, когда изгнал Вороньего Глаза в море.
– Он здесь, – сообщил Виктарион Брадобрею. – Спустить паруса. Дальше пойдем на веслах. Прикажи «Тоске» и «Железной Ярости» встать между «Молчаливой» и морем. Остальные корабли пусть блокируют побережье. Никого не выпускать без моего приказа, ни человека, ни ворона.
Люди на берегу разглядывали их паруса. Отовсюду над заливом неслись крики, люди приветствовали друзей и родичей. Но только не от «Молчаливой». Когда «Железная Победа» проплыла рядом, с палуб «Молчаливой» никто из ее пестрой команды немых и полукровок не издал ни слова. Черные как смоль люди молча пялились на него, другие, волосатые словно обезьяны с Сотороса, сидели на корточках. – «Чудовища», – глядя на них, подумал Виктарион.
Они бросили якорь в ярдах двадцати от «Молчаливой».
– Спустить шлюпку, я сойду на берег. – Когда гребцы начали занимать места, он пристегнул пояс с оружием. Меч лег на одно бедро, кинжал – на другое. Нют Брадобрей накинул ему на плечи плащ Лорда-Капитана. Он был сшит из девяти слоев золотой парчи в форме Кракена Грейджоев, щупальца которого свисали к сапогам. Под плащ он надел тяжелую кольчугу поверх черной вываренной кожи. На Рве Кайлин приходилось носить доспех, не снимая днем и ночью. Немеющие плечи и ноющая спина лучше, чем окровавленные кишки. Стоило отравленным стрелам болотных дьяволов лишь оцарапать человека, как спустя несколько часов жизнь с воплем утекала из него по ногам вместе с красно-бурой жижей. – «Кто бы ни получил Морской Трон, я должен рассчитаться с болотными дьяволами».
Виктарион одел высокий вороненый шлем, выкованный в виде железного кракена, чьи щупальца извивались вдоль щек, встречаясь под подбородком. Шлюпка уже была готова к отплытию.
– Я вверяю казну под твою ответственность. Проследи, чтобы она хорошо охранялась, – велел он Нюту, перелезая через борт. Сейчас многое зависело от этих сундуков.
– Как прикажете, Ваше Величество.
Виктарион сердито нахмурился:
– Я еще не король. – И спрыгнул в шлюпку.
Эйэрон Мокроголовый поджидал, стоя в полосе прибоя с неизменным мехом с морской водой на плече. Жрец был худым и высоким, хотя был пониже Виктариона. Его нос торчал с костистого лица словно акулий плавник, а глаза отливали сталью. Его борода отросла до пояса, а спутанные пряди волос били по голеням под порывами ветра.
– Брат, – приветствовал он, под аккомпанемент пенных холодных волн, бьющихся у его колен.
– То, что мертво, умереть не может.
– Но восстанет вновь, сильнее и крепче, – Виктарион снял шлем и преклонил колена. Вода заполнила его сапоги и пропитала штаны, а Эйэрон вылил ему на темя поток соленой морской воды. Потом они вместе помолились.
– Скажи, где наш брат Вороний Глаз, – спросил Лорд-Капитан у Эйэрона Мокроголового, когда молитвы закончились.
– Он в самом большом шатре из золотой парчи, где громче всех кричат. Он окружил себя безбожниками и чудовищами, еще худшими, чем в прежние времена. В нем извратилась кровь нашего отца.
– И нашей матери тоже, – Виктарион не мог говорить о братоубийстве здесь, в святом месте под костями Нагга и Чертога Серого Короля, но часто ночами он мечтал врезать железным кулаком по улыбчивому лицу Эурона. Бить до мяса, пока не хлынет его дурная кровь сильно и обильно. – «Я не должен. Я дал слово Бейлону».
– Все прибыли? – поинтересовался он у своего святого брата.
– Все, кто имеет вес. Капитаны и короли. – На Железных Островах это было одно и то же. Все капитаны были королями на палубах своих кораблей, а каждый король должен был быть капитаном. – Ты собираешься предъявить права на Трон нашего отца?
Виктарион представил себя сидящим на Морском Троне.
– Если того пожелает Утонувший Бог.
– Волны подскажут, – бросил вдогонку Эйэрон Мокроголовый, когда он повернулся уйти. – Прислушивайся к ним, брат.
– Ладно. – Он гадал, как его имя будет звучать, когда будут шептать волны и выкрикивать капитаны и короли. – «Если чаша перейдет ко мне, я ее из рук не выпущу».
Вокруг собралась толпа, желая ему удачи и ища его расположения. Виктарион видел людей со всех островов: Блэктайды, Стоунтри, Орквуды, Тауни, Винчи и многие другие. Гудбразеры пришли все – со Старого Вика, Гудбразеры с Большого Вика и Гудбразеры c Оркмонта. Кодды тоже были здесь, хотя все более-менее приличные люди их презирали. Скромные Шефферды, Уиверы и Нитли похлопывали по плечам людей из более древних и лучших родов и даже непритязательных Хамблов, потомков рабов и морских жен. Волмарк хлопнул Виктариона по спине; двое Спарров сунули ему в руки мех с вином. Он сделал большой глоток, вытер рот и позволил им утащить себя к их кострам, послушать разговоры о коронах, войнах и набегах, и о том каким славным и вольным будет его правление.
Ночью люди Железного Флота разбили на берегу за полосой прилива огромный парусиновый шатер. поэтому Виктарион позвал на пир полусотни самых знаменитых капитанов, выставив в качестве угощенья жаркое из молочного козленка, селедку и лобстеров. Эйэрон тоже пришел. Он ел рыбу и запивал ее простой водой, тогда как капитаны выпили столько эля, что можно было отправить в плаванье весь Железный Флот. Виктарион потерял счет обещаниям отдать за него голоса. Многие были людьми значительными: Фралегг Сильный, хитрый Элвин Шарп, горбатый Хото Харлоу. Хото предложил ему дочь в качестве будущей королевы.
– Мне не везет с женами, – ответил ему Виктарион. Его первая жена умерла родами, произведя на свет мертворожденную дочь, вторая умерла от сифилиса, а третья …
– У короля должен быть наследник, – настаивал Хото. – Вороний Глаз привез на вече троих сыновей, чтобы показать их людям.
– Бастарды и полукровки. Сколько лет твоей дочери?
– Двенадцать, – ответил Хото. – Прекрасная, и плодовитая, только что расцветшая, с длинными медовыми волосами. Грудь у нее еще маленькая, но бедра у нее широкие. Она больше пошла в мать, чем в меня.
Для Виктариона это значило только, что у девочки нет горба. Когда он попытался представить ее, то видел перед собой только свою третью, собственноручно убитую, жену. Он плакал, когда бил ее. Он рыдал, когда тащил ее тело вниз на скалы, чтобы бросить крабам.
– Я с радостью взгляну на девочку, после коронации, – заверил он Хото. На большее горбун и не смел рассчитывать, и довольный зашаркал прочь.
Бейелору Блэктайду угодить было труднее. Он сел сбоку в своей черно-зеленой тунике из овечьей шерсти спокойный и благообразный. Его роскошный соболиный плащ был заколот серебряной семиконечной звездой. Он восемь лет провел заложником в Староместе и вернулся последователем семибожья – веры зеленых земель:
– Бейлон был сумасшедшим, Эйэрон еще ненормальнее, но Эурон – самый безумный из всех, – начал он разговор. – А как насчет тебя, Лорд-Капитан? Если я буду кричать твое имя, прекратишь ли ты эту безрассудную войну?
– Ты желаешь, чтобы я склонил колени?
– Если понадобится. Мы не можем в одиночку выстоять перед всем Вестеросом. Король Роберт доказал это, к нашему прискорбию. Бейлон обещал, что заплатит железную цену за наши свободы, но наши женщины оплатили корону Бейлона пустыми постелями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130