- Ну и, в любом случае, Шарина, я принес присягу и последую за тобой туда, куда придется. Хотя… не скрою, мне бы очень хотелось хоть разок еще встретиться с кем-нибудь из своих земляков. Пожалуй, - хохотнул он (несколько принужденно, с точки зрения Шарины), - мне следует определиться, к какому из десяти тысяч наших богов обращаться со своими молитвами.
Баркасы в некотором смысле являлись продолжением причала: они были пришвартованы так плотно, что давали возможность перебираться с одного на другой без всяких сходней. Кивнув в сторону одной из посудин - в третьем от берега ряду, девушка сказала:
- Смотри-ка, кажется, там что-то вроде кухни!
И они с Даларом начали прокладывать себе путь к вожделенной еде.
Вообще-то, по берегу тоже слонялись бродячие торговцы с тележками, но Шарине не хотелось есть на ходу. К тому же она рассчитывала разжиться хоть какой-нибудь информацией о месте, куда они попали. И, в частности, о Лодках. В многочисленных книгах, которые Рейзе читал со своими детьми, нигде не встречалось упоминания о них.
Хотя, если разобраться, это вполне объяснимо: большинство классиков из библиотеки Рейзе писали о Богах и полубогах, славных битвах и дворцовых интригах… ну и, может, о любовных похождениях. Смешно себе представить, чтобы Ригал описывал скитания Данна в поисках рыбной похлебки. Шарина, не удержавшись, хихикнула.
- Госпожа? - удивился ее телохранитель.
- Все в порядке, Далар, - отмахнулась девушка. - Наверное, у меня легкая истерика…
Но это и в самом деле было смешно.
Они спрыгнули с мощеной набережной на борт первого баркаса, где велась оживленная торговля одеждой самых различных покроев и расцветок. Даже не будучи столь искушенной в тканях, как ее подруга Илна, девушка все же понимала: здесь представлены товары с самых разных концов острова (а может, и не одного). Некий грузный мужчина в сопровождении двух слуг - или рабов - пытался всучить хозяину баркаса рулон грубого сукна. Женщины в Порт-Хокке использовали подобную материю для изготовления накладных украшений на одежде. Несомненно, Лодки служили распространению элементов отдельных культур во всем регионе.
Хозяева этих плавучих домов заметно отличались от смуглых горожан более светлым цветом лица и худощавым сложением. Под солнцем их лица приобретали красноватый оттенок. Они бегло болтали со своими покупателями, но Шарина заметила, что между собой эти люди изъяснялись на особом жаргоне, существенно отличавшемся от знакомого ей языка.
Следующая баржа была сплошь гружена картофелем в свободно увязанных тюках. Они перекатывались по палубе, как бурдюки с вином. Хозяин, как раз насыпавший свой товар на обширную чашу подвесных весов, мельком кивнул проходящим Шарине и Далару. Зато его многочисленные потомки побросали все свои дела и откровенно уставились вслед диковинной птице. Если это и было неприятно роконарцу, то виду он не подал: напротив, еще выше задрал голову и на третий корабль перескочил картинно-танцевальным движением.
В плавучей харчевне хозяйничала женщина средних лет. Она стояла у жаровни, а симпатичный юноша лет двадцати помогал ей: мелко рубил рыбу с овощами и заворачивал в лепешки. Тут же суетился десятилетний мальчишка - раскладывал готовые пироги на широких листьях морских растений и получал деньги у покупателей.
Шарина чуть не захлебнулась от набежавшей слюны. Впрочем, она чувствовала себя настолько голодной, что сейчас и сырые водоросли показались бы ей вкуснятиной. Когда опередившая ее пара пожилых крестьян отошла в сторону, с удивлением разглядывая приобретенный пирожок (вот вам и новые городские впечатления!), Шарина поспешила занять их место.
- Мне, пожалуйста, три вон тех… а мой друг будет… - и она вопросительно посмотрела на Далара.
- Тоже три, - кивнул тот, - для начала.
- О-о, вы, похоже, не местные, - подал голос юноша. Он с улыбкой поднял глаза на девушку, в то время как руки проворно продолжали работать. - Я имею в виду, не с наших Лодок.
Мальчишка подал Шарине два пирога, женщина тут же шлепнула еще парочку на жаровню. Она искоса бросила взгляд на чужестранцев, но вмешиваться в разговор не стала.
- Я с Хафта, а мой друг из более далеких мест, - ответила девушка, доставая кошелек. Медяки, которые она хранила в рукаве, растерялись за тысячи миль и лет отсюда. Хорошо еще, что серебро сохранилось. - К сожалению, у меня нет монет. Но, может быть, это…
- О, у нас на Лодках вы гораздо выгоднее продадите свой металл, - улыбнулся юноша. - А-а… Хафт, где же это такой будет?
Тем временем, женщина, все так же молча, сняла очередные два пирожка, отложила их в сторону и потянулась за слитком, который предлагала ей Шарина. Юноша вытер о фартук нож и подал матери. Та расположила слиток на разделочной доске, точным и сильным движением отколупнув крошечный кусочек.
- Чистое? - спросил сын.
- Судя по мягкости, да, - ворчливо ответила женщина. Она вернула серебро девушке, поместила осколок на одну чашечку подвесных весов и уравновесила другую несколькими зернышками овса. Добившись желаемого результата, она смахнула металл в непромокаемый кошелек, который носила под туникой.
- Хафт - это остров, на севере отсюда, - пояснила Шарина.
Женщина подала ей три бронзовые монеты из мешочка, весящего у гриля. Единственной отличительной чертой монет являлась буковка, нацарапанная на лицевой стороне.
- А, мы-то больше плаваем в южном направлении, - продолжал говорить юноша. - На восток несут течения, на запад приходится добираться под парусами. Меня зовут Бантрус, мы вместе с моей матерью Браской владеем «Колумбиной».
Затем он ткнул большим пальцем на мальчишку-помощника:
- А это Пилф, мой племянник. Впрочем, здесь, на Лодках, мы все в той или иной степени родственники. Раз вы с Севера, то можете и не знать этого.
Естественно, они не знали.
- Я Шарина, а моего друга зовут Далар, - проговорила девушка с набитым ртом. После жаровни начинка пирожков, конечно, прогревалась, но пропечься не успевала. В другое время полусырая рыба покоробила бы Шарину, но сейчас она, наверное, проглотила бы кефаль еще живой.
- Вы, наверное, приехали посмотреть процессию Микона? - предположил Бантрус. Он вернулся к работе, но на лице по-прежнему гуляла улыбка как приглашение к продолжению разговора. - Поверьте, это прекрасное зрелище. Говорю вам абсолютно точно, несмотря на то, что уже наблюдал его пять раз.
- Микон следует за нами по всему побережью, - внес свою лепту Пилф, подавая Шарине последнюю пару пирожков. - По словам моего брата Джема, Микон знает, что толпу можно поймать на такой дешевый трюк. Именно поэтому он и тащится вдоль всего побережья.
- Пилф, прекрати болтать о политике с незнакомцами! - крикнула Браска. - И не вздумай обсуждать земельную политику с кем бы то ни было. У Джема мозги морского ежа, но я-то понимаю, что к чему… Так вот: если ты ослушаешься, я спущу с тебя шкуру и вдобавок отправлю обратно на «Попутный ветер».
- Да, госпожа, - пробормотал Пилф. Он без напоминания поджег от жаровни пучок морской травы и, вскарабкавшись на десятифутовую мачту, засветил там фонарь.
В этот момент где-то на набережной взревели трубы. Взошедшие звезды ярко горели на темно-лиловом восточном горизонте.
- Смотрите, начинается процессия! - в сердцах воскликнул Бантрус. - Мам, можно я поднимусь с нашими гостями на мачту? Ведь во время процессии все равно покупателей не будет.
- По мне, так они и сами могут куда-нибудь забраться и посмотреть, - огрызнулась Браска. Пожав плечами, она добавила, очевидно, в продолжение старого разговора: - Ты ведь теперь уже взрослый и не обязан считаться с матерью… Что тебе до нашего дела?
- Мам! Ну сколько раз тебе говорить…
- Думаю, нам лучше уйти, - громко вмешалась Шарина. Она обрела способность говорить таким образом - громко и звонко, с тех пор как стала леди Шариной с Хафта. Не то чтобы она очень хотела превратиться в аристократку или ей очень это нравилось… просто девушка научилась этому так же, как в свое время научилась обслуживать отцовских клиентов во время Овечьей Ярмарки.
Шарина решительно повернулась. И тут же Далар, поспешно запихав в рот последний пирожок, встал между нею и Бантрусом. Типичная реакция телохранителя, даже когда ситуация ничем не угрожала.
- Подождите! Глупо обращать внимание на ее ворчание, - обратился к ним Бантрус, снова понизив голос до нормальной громкости. Теперь с ними снова беседовал обычный паренек, а не разъяренный сын надоедливой матери. - Шарина… э-э… Далар!
Ну да, конечно. Ничего удивительного, что юноша запомнил в первую очередь имя девушки.
- Давайте поднимемся на мачту, и вы насладитесь зрелищем процессии, - говоря это, парень отвесил легкий поклон в сторону Браски. Та с непреклонным видом стояла на корме судна, нарочито не замечая сына.
- Благодарю вас, - ответила Шарина, - с большим удовольствием.
С мачты свисала грубая веревка с узлами - очевидно, она играла здесь роль лестницы. Проигнорировав ее, девушка начала карабкаться по мачте, цепляясь руками и босыми ногами. У себя дома она привыкла лазать по деревьям, и ей хотелось доказать этому Бантрусу, что она не какая-нибудь изнеженная городская девчонка.
Увы, ее прошлое в Барке было так давно… Боль в грудных мышцах напомнила Шарине, что завтра наутро ей придется жестоко расплачиваться за сегодняшнее лихачество.
Взобравшись, она уселась на свернутый парус достаточно далеко от мачты, чтобы там осталось еще место для Далара между ней и Бантрусом. Похоже, юноша предпочел не понять намека (или, может, понял его весьма своеобразно) и устроился рядом с Шариной. Девушка начала что-то говорить, но тут ее телохранитель, совершив героический прыжок снизу, повис рядом - зацепившись когтями и вежливо поглядывая на юношу.
Тот сначала было сердито нахмурился, но затем, рассмеявшись, отодвинулся поближе к мачте и уступил место гостю. Он указал вдаль, откуда раздавался призывный звук труб.
- Смотрите! Скоро начнется.
Набережная была буквально запружена народом, но, насколько Шарина могла разглядеть при свете фонарей, среди наблюдателей собралось гораздо больше сухопутных горожан, чем старожилов баркасов. Она припомнила, что Бантрус рассказывал о Миконе, следующем за Лодками. Процессия приближалась, освещаемая светом дымящих факелов. Теперь девушка могла уже разглядеть лошадей: одна из них вскинула голову и громко заржала. Это вызвало одобрительные крики среди зрителей.
- Микон утверждает, что он брат бога Грозы, - заговорил Бантрус, понизив голос, чтобы мать не могла его расслышать. - Не удивлюсь, если люди верят ему - во всяком случае, обитатели сельской глубинки. Иначе какой смысл устраивать подобный переполох?
- Мой собственный опыт подсказывает: не всегда вы, люди, делаете то, что имеет смысл, - ответил Далар, наблюдавший за столпотворением. - Да и моя жизнь на Роконаре подтверждает это.
Какое-то время Бантрус обдумывал замечание птицы. Шарине юноша показался довольно неглупым, но сейчас он явно был поставлен в тупик. Очевидно, он привык больше ориентироваться на тональность слов, чем на их значение. Далар же принципиально избегал эмоциональной окраски своей речи… Да и вообще подчас вкладывал в слова совсем не тот смысл, который мог бы заподозрить слушатель.
- Ну, так или иначе, это достойное зрелище, - отреагировал наконец юноша. - Особенно когда смотришь впервые.
Он откашлялся и продолжал, снова заговорщицки понизив тон:
- Этот принц Микон… как бы поточнее выразиться. Он не делает ничего плохого жителям Лодок. Пока, во всяком случае… Но он какой-то недружелюбный, что ли. По-моему, он ставит целью подчинить себе весь Кордин. И, возможно, не только. Не удивлюсь, если он не успокоится, пока не доберется до облачного дворца с молнией - или куда там он нацелился…
- Но в вашем распоряжении ведь все море, - возразила Шарина. - Разве вы не можете убраться подальше от этого Микона? В конце концов, уплыть с Кордина?
- Нет, госпожа, не можем, - покачал головой Бантрус. - Лодки всегда останавливаются на ночь в каком-нибудь порту. Посмотрите сами…
И он обвел рукой гавань, забитую плоскими с крутыми носами баркасами.
- Мы можем пришвартоваться просто к берегу, если нам нигде не предоставят места… иногда мы так и делаем. Но плыть от Пэйра до Ноля - нам это не под силу. Мы - торговцы, а не мореходы.
- До Ноля? - вырвалось у Шарины.
- Есть такой остров на востоке, госпожа, - пояснил юноша, очевидно, решив, что она никогда о нем не слышала. - Йольцы торгуют зерном и цитрусами. А также поставляют на рынок так называемое апельсиновое вино.
- Ну да, - кивнула девушка. Она и забыла, что пока Ноль представлял собой просто один из Островов. Пройдет еще несколько тысячелетий, прежде чем ошибка придворного мага приведет к катастрофе. Остров опустится на морское дно и на многие века станет символом воинствующего зла.
- Мы на своих Лодках играем роль посредников для жителей всех Островов, - с гордостью продолжал Бантрус, но в голосе его девушка услышала и тревожные нотки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94