В результате Коста Ставрос - очередной содержатель “Чертей”, заведения на вид неприметного, только гнусным названием и выделяющегося - вовсю пользовался своим правом вовремя забывать о докучных запретах одних властей и вспоминать о небесполезных попустительствах других. Сколько себя помнят жители Большой Колонии, “Черти” не меняли своего традиционного облика - умеренно неопрятного, но довольно уютного мотеля.
Никому из непосвященных не приходило в голову, что эта небогатая на вид придорожная гостиничка у Горбатого мостика, вечно к тому же пустующая (ну кому вдруг приспичит становиться на постой, не доезжая совсем чуток до столицы или только что выехав из нее), является предметом постоянной головной боли армии налоговых инспекторов и источником обогащения уже не первого поколения ее содержателей. Отнюдь не доход от редких гостей делал ее золотой жилой, а заключавшиеся здесь, на “ничейной земле”, сделки. Сделки, в результате которых меняли своих хозяев тонны самых разных товаров, под крышу “Чертей” никогда не попадавших. Даже и не существовавших вовсе - если речь шла об отмывании хорошенькой суммы федеральных баксов.
За свое посредничество хозяева мотеля брали немного. Но этого хватало - всех их обладание “Чертями” рано или поздно приводило либо в городское узилище (что случалось довольно редко), либо (гораздо чаще) на достаточно высокие посты в муниципальной иерархии Нью-Чепеля или, на худой конец, какой-нибудь окрестной Виллановы. Каждый из них внимательно присматривал за тем, чтобы новым хозяином мотеля становился надежный человек из “уважаемого общества”. Никому не хотелось, чтобы всплывали на свет божий бухгалтерские книги давно прошедших лет или вдруг снова вспыхивал интерес к разным давно забытым происшествиям вроде исчезновения остановившихся на постой в гостеприимных “Чертях” лиц, как правило с темным прошлым или обнаружения в чьем-то багаже солидной упаковки с наркотиками. И всякого такого...
Коста - человек в Большой Колонии новый, несмотря на бродившие по Колонии слухи о его связях с лихими людьми и черным рынком андроидов - выдерживал пока требуемую марку, и дела мотеля шли прежними темпами - ни шатко, ни валко, а в самый раз. Был, был-таки у Ставросов фамильный нюх на то, к кому и как надо повернуться.
Сейчас нюх подсказывал Косте, что этой ночью бог пошлет ему гостей, с которыми надо будет держать ухо востро и ни в коем случае не спугнуть. Тогда и навар будет неслабый.
* * *
Окна мотеля Косты засветились вдалеке как раз тогда, когда из-за последних вечерних туч на мокрую и промерзшую землю Большой Колонии глянула Чистая Луна - царица местных ночей и предмет вдохновения натур поэтических.
Каманера, бесспорно, была таковой. Как и многие пребывающие не в ладах с законом лица. Кроме того, у Элен с лунами были особые отношения. С лунами этого Мира и с лунами других Миров тоже... А Чистая Луна Большой Колонии была ее талисманом. И ей она иногда молилась - стихами.
“И леса абрис здесь не наш...
И Лун сиянье здесь не наше...” - мелодично прочла она по памяти.
Похоже, Элен и впрямь когда-то приходилось профессионально исполнять романсы.
“Не наши Злата блеск и звон, - подхватил то ли иронически то ли впав в сентиментальность, Бэзил. И совсем уж ернически закончил:
- А были б наши - были б краше!”
- Ух ты! - восторженно воскликнул пораженный Орри. - Сами сочинили? Это и есть романсы?
Раньше ему не приходилось иметь дело с людьми, склонными под влиянием лунного света читать стихи. Со стихами он в основном имел дело только в Коллеж-Дениз - притом со стихами довольно скучными (зато поучительными). Так что ему вполне можно было простить наивное восхищение декламаторскими способностями новых знакомых, проявленными так к случаю.
- Пошляк ты, Кац... - вздохнула Элен. - Только и умеешь что коверкать чужие тексты. А ведь на самом деле как хорошо там дальше сказано:
“Не наши злата блеск и звон.
Чужды мы Миру, нам - чужд он,
И в этом - боль и счастье наше...”
- А? Это ведь про нас...
Если бы у Бэзила была шерсть, то она поднялась бы дыбом - так, по крайней мере, показалось Орри.
- Какая, право же, чушь! Типичные андроидские вирши! Им, видите ли, не дают гражданских прав, так по этому случаю - мировая скорбь и словоизвержение!
- При чем здесь андроиды! - грустно вздохнула Элен.
- Да при том, - пожал плечами Бэзил, - что андроид это написал, твой любимый Тирлим-бом-бом...
- Бирим! - поправила его Каманера. - Никакой он не Тирлим! Бирим! И без всяких бом-бом! А то, что он - андроид, не имеет ни малейшего значения. Это - общесчел... обчес-щел... Тьфу! Общечеловеческое!
- Ага... - иронически заметил Бэзил. - Ты первому встречному за рюмкой чая раззвонила про свои шашни с лунным светом - что надо и чего не надо было... А этот стихоплет припомнил первые пришедшиеся к случаю стишата и с дури ума посвятил их твоему, с позволения сказать, светилу... И вот вам, пожалуйста, уже и общечеловеческая ценность! И общеандроидская тоже!
- Дурак ты, - снова меланхолично вздохнула Элен. - Это же действительно про всех! И про нас с тобой особенно! Кто мы на этой дурацкой планетке? Чужие! Хоть я на ней и родилась, а носит меня повсюду... Чужая я здесь... А ты так и вообще. Без роду, без племени... Чужие мы. Во всех Мирах. В Галактике. В Космосе. В Мироздании... Проходимцы...
- Опять твои антисемитские штучки! - возмутился Бэ-зил. - Это я - то без роду, без племени? Это я - то проходимец? Это мне весь мир - чужой? Да если ты хочешь знать, это вам, цыганскому племени, весь мир - чужое добро. Плохо положенное! Оттого тебя по всей Галактике и носит - ты ведь не просто цыганка, а и рыжая притом! Просто недоразумение какое-то! Такого не бывает, но ты - есть!
Он со значением втянул носом воздух. Таким носом, каким наделил его Создатель, можно было втянуть значительную часть атмосферы планеты, и побольше, чем Планета Чуева. Убедившись, что должное впечатление произведено, он с достоинством закончил:
- А для Каца весь мир - его! В кармане - только сунь руку и...
Он выразительно простер перед собой холеную длань и тут же получил по ней с размаху изящной и когтистой лапкой своей партнерши.
- А вот не надо совать руки! Теперь ощетинилась уже и Каманера.
- Что ты имеешь против рыжих, пегий, разноглазый полукровка!?
Орри только сейчас заметил, что глаза у Бэзила, действительно, разные. Правый - черный, как антрацит, а левый - желтый, как Больная Луна. А вот у Каманеры оба глаза были зеленые - ведьмины. А сейчас даже, показалось ему, зрачки у нее от гнева сошлись в вертикальные щелочки. Орри даже мороз подрал по коже.
- Полукровка?! - окончательно завелся Бэзил. - Да мы, Кацы из Гаммельна, никогда...
- Брек! - шепотом крикнул Орри, и оба задиры с удивлением уставились на осмелевшую малявку. Но оба таки и стихли.
- Тут в Бэ-Ка все - полукровки, - запальчиво пояснил Орри.
Почему-то тоже шепотом.
- Может, и я тоже...
- Вот! - тихонько поддакнула Элен, перенося сделанный упрек почему-то целиком на своего спутника. - Я-то здесь провела детство и уж точно знаю. Все тут поперемешались. И никто не знает, кто кому еврей... А кому - цыган. Так что давайте жить дружно...
- Вот что...
Орри шмыгнул носом.
- В общем... Вы как, мне поможете? Или...
Вражды между бродягами сразу как не бывало. Оба его новых знакомых тут же расплылись в общей сияющей улыбке. Та часть этой улыбки, за которую отвечала Элен, выглядела вполне убедительно.
- Конечно, Орри, - вкрадчивым, словно котенок с холода, голосом промурлыкала она. - Неужели ты думаешь, мы покинем тебя в этом мокром лесу? Да еще голодного...
- Сейчас еще и снег будет, - заверил ее Орри. - Ты знаешь, если родилась тут...
- Сейчас зайдем к Косте, - с воодушевлением поддержал разговор Бэзил. - Заправимся, как следует, переночуем по-человечески, а там, как говорится, утро вечера мудренее...
- Тогда поклянитесь! - потребовал Орри и подчеркнул серьезность своего требования, сурово шмыгнув носом. - Клятвой звеннов...
- Клянусь! - воскликнул Бэзил охотно и торопливо.
- Ты хоть и Кац, а таки - дурак! - уведомила его Элен. - Хоть спросил бы, в чем клянешься... И чем...
- И Клятву звеннов делают не так, - по-прежнему сурово поддержал ее Орри.
Он быстро отошел под крону огромного птичьего дерева, отыскал место посуше и, сдвинув в сторону мокрую листву, стал сооружать из сухой листвы обрядовый костерок.
- Зажигалка есть? - спросил он у подошедшего к нему Бэзила.
Голос его стал глух и отрывист.
- Есть вот что.
Он протянул Орри шикарную штучку, коробок настоящих деревянных спичек - сделанная на заказ фиговинка. Прямая доставка из Метрополии. На этикетке были золотым вензелем по красному оттиснуты инициалы - В. Р. Ни Бэзилу, ни Элен они принадлежать явно не могли.
- А как этим зажигать? - озадаченно спросил Орри, вертя спички перед своим укороченного образца носом. Бэзил добродушно нагнулся над ним.
- Вот так, - показал он и поднес загоревшуюся спичку к кучке сухих листьев. Костерок занялся. В отличие от собрата, недавно испустившего свой едкий дух под кроной крауна, этот - подкормленный ароматно-горькой листвой птичьего дерева - почти не чадил. Горел ярко и светло, словно род свой вел от солнца и звезд.
Орри остался доволен.
- Протяните руки над костром, - попросил он.
Бэзил, опасливо хмурясь, осторожно, чтобы не подпалить рукава фрака, выполнил его просьбу. Каманера, зачарованно уставившись на огонь, как-то инстинктивно подалась назад. Орри словно не видел ее.
- Надо сказать так: Огню и Ветру... - подсказал он Бэзилу.
- Огню и Ветру, - повторил Бэзил, пожав плечами, словно показывая, что обряд сам по себе - каков бы он ни был - не может смутить урожденного Каца, потомка Кацев из Гам-мельна, что на Земле-матушке.
- Погоди клясться! - с неожиданной злобой в голосе остановила его Каманера.
Она с силой вцепилась в его рукав, словно не давая вскочить в какой-то поезд, невидимый, но явно не туда, куда надо, отходящий. И глаза у нее стали точно глазами ведьмы. Ведьмы, готовящейся перевоплотиться в лесную рысь.
- Ты уже поклялся один раз - Одноглазому. И отоварил нас работкой... Функцией... Теперь я от тебя отвязаться не могу, а ты - от меня...
- Так то была Клятва Рока... Я ведь не знал, что она магическая...
Бэзил снова пожал плечами, демонстрируя тем самым свою полную непричастность к чему-то очень для него и для его спутницы неприятному.
- Ты никогда не знаешь, чем клянешься! Из-за тебя я опять вернулась сюда - под луны...
- Ну и что, что под луны?! Ну и что, что под луны?!! - затрепыхался Бэзил, пытаясь вырвать рукав своего концертного фрака из цепких коготочков подруги. - Отпусти меня! Оставь меня в покое, фанатичка!! Я есть хочу!!!
Упоминание о процессе поглощения пиши произвело на Элен магическое действие. Она недоуменно, словно вспомнив о чем-то крайне важном, уставилась на Бэзила и сглотнула слюну, на долю секунды явив миру остренький кончик розового язычка, которым стремительно облизнула губы. Потом был оставлен в покое рукав пианиста, а взгляд Элен, на глазах наполняясь надеждой, переместился на насупленного Орри. Она убрала руки за спину.
- Ну, в самом деле... Почему бы и не поклясться, - милостиво молвила она. - Не обращай на меня внимания, Орри. Это так, нервы... У меня... У нас очень тяжелые времена были недавно... Давай, мальчик, говори, в чем тебе поклясться двум проходимцам?
Орри опять недовольно шмыгнул, сердито подобрал губы и уточнил:
- Да не мне. Клятву звенны дают Огню и Ветру... И вы оба не должны себя называть проходимцами... Если дадите клятву, то вы уже будете мои друзья. А не проходимцы какие-нибудь.
Он сурово глянул на Элен:
- Вынь руки из-за спины! Держи вот так!... И ты, мастер, тоже, - повернулся он к Бэзилу. - И если хотите клясться, повторяйте...
Каманера нехотя расплела скрещенные за спиной пальцы, вытащила руки из-за спины...
И вдруг зачарованно уставилась на яркий - почти без следов какого-либо рельефа - лик Чистой Луны. Вновь явившиеся в небе тучи - теперь уже ночные, снеговые - еще не затмили его. Но совсем другое изменение совершалось с этим правильным, словно в мастерской небесного ювелира выкованным диском. На краю его появился изъян. Стад стремительно увеличиваться... И вот уже на сияющем фоне белого пламени лунного серебра означился черный диск. Поменьше-в треть лунного. Почти совершенно черный, изъеденный едва намеченными в непроглядной копоти его поверхности язвами кратеров и шрамами горных кряжей...
Приют - третья и самая низкая луна Большой Колонии- пересекал лик ее луны первой - Чистой. Чуть пониже центра, если смотреть из этого полушария.
- Прохождение... - тихим, упавшим голосом вымолвила Элен. - Нельзя...
- Вот он... - тоже расстроенно произнес Бэзил. - Легок, как говорится, на помине... Приют... Мы тут, кажется, поминали одного стихоплета? Так вот, можешь полюбоваться на его недавнее местонахождение, дорогая... Там о нем хорошо заботились. Есть кому... Зачем, спрашивается, было снова тянуть его сюда?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77