- Для вас это не порок и не слабость, - сказала она, - Вы простой человек.
- А вы значит не простая? - восхитился я.
- Я графиня, - сказала она без гордости, просто констатировав факт, - А это кое к чему обязывает.
- Несомненно, - согласился я, - но не стоит жертвовать чувствами ради обязательств. Чувства - вещь хлипкая, расклеятся.
Она промолчала, окинула равнодушным взглядом зал. Нифига она не умеет чувствовать, подумал я, мои слова как богачу медяк.
- Как вам наша жизнь, графиня, наши люди? - поинтересовался я.
- Занятно, - пожала плечами она, - Здесь совсем другие нравы, более…
Она помахала ручкой в воздухе, не в силах найти нужное слово. Пальчики тонкие, аккуратные, ноготки покрашены зеленоватым лаком.
- Свободные, - подсказал я.
- Да, свободные, - согласилась она, - Но это не совсем хорошо. Вам не хватает жесткой власти, твердой руки.
Она брезгливо указала пальчиком, я пригляделся - среди толпы мелькает красная рожа мэра. Уже наклюкался, бродит в компании двух девиц, щипает за задницы, те вскрикивают, заливисто хохочут. Мэр выкрикивает что-то похабное пьяным голосом, по-дурацки гыгычет, хлещет вино из кубка, алые капли летят во все стороны.
- Империя Скифр с удовольствием предоставила бы эту твердую руку, - кивнул я.
- Вы имеете что-то против? - поинтересовалась Катрин.
- Конечно, - заявил я, - Не хочу видеть свою родину порабощенной.
- Ну зачем так говорить? - поморщилась Катрин, - Не порабощенной. Просто под твердой властью императора. Разве хорошо, когда вот так…
Она вновь указала на мэра, тот уже у одного из столов, жрет черную икру большими ложками, сыто рыгает, отпускает сальные шуточки. Вокруг угодливо хихикают, девицы что-то выпрашивают, канючат.
- Аргумент неоспоримый, - произнес я медленно, Катрин тут же победно улыбнулась, - Мог бы быть… Но насколько я знаю из истории, в Свободных Землях уже была жесткая власть. И моя б воля, то я вернул бы ее, а не придумывал бы себе новых покровителей.
- Новая метла по-новому метет, - кивнула она, - Но это меньшее из зол. А о какой власти вы говорите, о знаток истории?
Я ругнулся про себя, умник, чуть не проболтался. Ну кто меня за язык тянул? Не хватало еще этой стерве про Серый Орден рассказывать. Вон как ушки навострила. А вот фиг тебе, буду нем как могила!
- Нууу… была такая, - неопределенно промычал я, - Была, да сплыла…
- Ах, сплыла… - хмыкнула Катрин, - Значит, была слабой.
Специально меня раззадоривает - понял я. Как это называется - слово за слово, так ежик и получил по морде. Не на того напала, милочка. Я конечно дурак, причем дурак неосторожный, что гораздо хуже, но вижу больше, чем тебе кажется.
- Может и так, - я пожал плечами, стал пялиться на проходящих женщин, - Как вы находите вот эту? Ничего, правда? Правда, грудь мелковата. Нам, мужчинам надо чтоб грудь во, а задница во! Или даже во!
Я показал руками, в дурацком воображении художника сразу возникла яркая и сочная картинка, обрела объем и краски, пальцы тут же среагировали, сделали хватательное движение.
- Ничего хорошего, - поморщилась Катрин, - Обязательно обсуждать со мной такое?
- Ну, как же! - воскликнул я, - Вы же возлюбленная моего брата, а значит почти часть семьи. Так что высказывайте свое мнение, не стесняйтесь. Я тоже стесняться не буду.
- Какие простые у вас нравы, - она покачала головой, посмотрела на меня уже с нескрываемым презрением, - У меня слуги галантней и обходительней.
- Простите, графиня, - я виновато развел руками, - С волками жить - по-волчьи выть. Со своими правилами в чужой монастырь не лезут. Вы же в стране простолюдинов. Так что готовьтесь к тому, что с вами будут говорить как с ровней.
Она побледнела и скривилась так, будто съела целый тазик незрелых лимонов. Набрала в грудь воздуха, чтобы высказать все, что думает, но увидела мою хитрую рожу и осеклась.
- Эскер, вы специально меня задеваете? - спросила она, покраснев от гнева.
- Вы что, графиня? - вскричал я, - Да как вы могли подумать такое? Мы люди простые, даже простецкие, никого обижать специально не умеем.
Я поклонился, лицо постарался сделать как можно проще, бесхитростней, стал смотреть бараньими глазами тупого слуги-простолюдина. Но она уже поняла, что издеваюсь, зло сощурилась, в красивых глазах мечутся гневные молнии. На бледных щечках проступил прелестный румянец.
- Эскер, прекратите паясничать! - попросила она. Слова цедит сквозь зубы, в голосе нескрываемая угроза.
- Вы так прекрасны в гневе! - я еще раз поклонился, спина не переломиться, а ей приятно, - Теперь я понимаю, почему Аш влюбился именно в вас.
- Почему же? - она мгновенно остыла, во взгляде появилось любопытство.
- Его привлекла интрига, - задумчиво произнес я, - Женщина должна щекотать нервы мужчине, чтобы сохранить свежесть восприятия, чтобы держать в постоянном напряжении. Так вот, вы графиня не щекочете, вы скребете кончиком острого меча.
Она не поняла подтекста, и слава богам, милостиво улыбнулась, принимая похвалу.
- Эскер вы как грубый кусок скалы, - сказала она, - Вам нужен скульптор, который сделает из вас прекрасную статую.
- Или скульпторша, - хохотнул я, - Но типун вам на язык, графиня! Уж лучше в омут головой!
- Почему так категорично? - удивилась она.
- Женщина - это кандалы, - заявил я, - А нафиг мне цепи? Я человек свободный.
- Свобода - значит одиночество, - отпарировала она.
- Не скажите, - я погрозил ей пальчиком, лукаво ухмыльнулся, - Больше чем уверен, что это высказывание придумала женщина. Свобода - возможность делать выбор. Не больше и не меньше.
- Иногда лучше, когда выбор делают за нас.
- Не лучше, а легче, - уточнил я, - Но что хорошо для слабого человека, то оскорбление для сильного духом.
- Вы считаете себя сильным? - она изогнула бровку, опять отрепетированное перед зеркалом движение, недоверчиво хмыкнула.
- Не считаю, - я тяжело вздохнул, - Но я стремлюсь быть таким, а это уже кое-что, согласитесь.
- Соглашусь, - кивнула она, - Вы поражаете меня, Эскер. Ведете себя как ребенок, маленький и избалованный, через мгновение высказываетесь, словно убеленный сединами старец, еще через секунду вы неотесанный простолюдин, рыцарь, галантный вельможа… Вы весьма противоречивы.
- Лишь в споре рождается истина, - хмыкнул я, - А уж я с собой спорю, еще как спорю…
- Это называется шизофренией, - поддела Катрин.
- Я предпочитаю другое определение - творческий человек.
Я шаркнул ножкой, развел руками, вот я какой - красивый, умный и очень скромный. Графиня посмотрела в сторону, лучезарно улыбнулась. Я обернулся, к нам сквозь толпу пробирается Аш. Даже не бежит, а скачет галопом, весь в мыле, пот стекает по лбу, глаза выпученные, безумные. В руках держит небольшой кувшин с узким горлышком.
- А вот и я, - прохрипел он полузадушено, - Так спешил, так спешил…
- Успел, - кивнул я важно, - Молодец! За скорость хвалю.
Брат не понял, на меня посмотрел с подозрением, что мелешь, вымученно улыбнулся Катрин. Графиня бросила ему жаркий взгляд, отчего Аш сразу же взбодрился, мило улыбнулась.
- Вино очень редкое, - сказал братец, вытирая со лба пот, - Но говорят - стоит тех денег, которые за него отдал.
Он сковырнул сургуч, ловко вытащил пробку. Я потянул воздух носом, аромат божественный. Пахнет жарким летом, виноградной лозой, немного сладкой малиной и восточными пряностями. Аш бережно разлил по кубкам, аккуратно поставил полупустой кувшин на стол.
- Я хочу выпить за вас, прекрасная Катрин! - с воодушевлением сказал он, - За вашу неземную красоту и обаяние, за ваши алые коралловые губки, за тонкие брови…
- Короче! - грубо оборвал я, - Вздрогнули!
Опрокинул залпом, как простую сивуху, крякнул, хрюкнул, вытер губы рукавом рубахи, довольно причмокнул. Вино прекрасное, мягкое и ароматное. Такое надо пить маленькими глоточками, долго смакуя, катая во рту и вообще наслаждаясь. Но меня уже понесло, поддерживаю образ придурковатого брата.
Аш бросил на меня недовольный взгляд, скривился, отпил из кубка совсем чуть-чуть, на такое святотатство как я не решился.
- Хорошее вино, как женщина, - сказал он льстиво, - С годами становится все лучше и лучше.
- Но рано или поздно любое вино превращается в уксус, - подхватил я, - А вообще каждая женщина должна сделать в жизни три вещи - разрушить дом, срубить дерево и вырастить дочь. За настоящих женщин!
Они посмотрели на меня с удивлением, но выпили. Я мотнул головой, в голове сплошная мгла. Это вино не тот компот, что пил раньше, сразу же ударило в голову с силой кулака трактирного вышибалы. Все вокруг приобрело удивительно яркие краски, язык размяк, приготовился ляпнуть что-то похабное, но все-таки сдержался. На балу ведь, не в трактире. Это нашему мэру можно и даже нужно по статусу, подчиненные должны видеть, что начальник тоже человек, так же любит баб и хорошее вино.
- У вас такие тонкие пальцы, Эскер, - сказала Катрин, - Пишете картины или музицируете?
Я пьяно улыбнулся, посмотрел на свою кисть с удивлением.
- Пальцы как пальцы, - хмыкнул я, - Но вы правы, графиня, я рисую.
- Эскер с детства любит краски портить, - хихикнул Аш, - Называет это искусством.
Катрин не обратила на реплику внимания, посмотрела на меня с нескрываемым интересом, даже веером перестала махать. Аш подмигнул мне едва заметно, легко мотнул головой.
- Мне бы хотелось увидеть ваши картины, Эскер, - прощебетала она, - Я сама увлекаюсь живописью и поэтому… ну вы понимаете.
- Понимаю, - кивнул я, - Возможно как-нибудь устроим показ. А сейчас извините, вынужден откланяться. Спешу по своим простолюдинским делам.
Я поклонился, сделал шаг назад. Аш кивнул мне с удовольствием, молодец правильно понял. Катрин склонила голову, подарила мне одну из своих деревянных улыбок.
- Надеюсь еще раз увидеть вас, Эскер, - сказала она.
- Всенепременно, графиня, - пообещал я. И тут же поддавшись какому-то странному наитию, сказал, - Аи-мнэ ар мираар…
Катрин изумленно приоткрыла ротик, на меня посмотрела как на привидение. В зеленых глазах мелькнуло недоверие, даже страх. Аш удивленно посмотрел сначала на меня, потом на нее, на выразительном молодом лице недоумение, растерянность.
- Что ты там бормочешь, Эскер? - угрожающе спросил он.
- Да так… - отмахнулся я, - Начало одного стихотворения. Пытаюсь быть галантным и все такое... Все, прощайте.
Я развернулся, поспешно пошел к выходу пока не догнали и не остановили. Быстро сбежал по ступенькам, поежился под слепым взглядом каменных горгулий. Снаружи свежо, в темном небе рассыпанной крупой застыли бледные равнодушные звезды. Во дворе мэрии много людей, вышли подышать свежим воздухом, отовсюду доносится смех, разговоры. Фонтаны красиво подсвечены фонарями, струи воды сверкают, искрятся.
Немного постоял у крыльца, подышал воздухом. Пьяная муть постепенно исчезла из мозга. Сейчас бы умыться, а лучше целиком окунуться в фонтане, но такие мальчишеские выходки тут недопустимы. И так дров наломал в разговоре с Катрин.
В голове промелькнула ленивая мысль, что пора бы и домой. Обязанности представителя семьи выполнил, вина выпил, угощение попробовал, богачей лицезрел. Что еще остается? Но возвращаться почему-то не хочется. Я представил свою каморку, пыльные картины, мусор и крошки на столе, тяжело вздохнул.
Ноги сами собой понесли в сад. Там перемигиваются огоньки маленьких фонариков, журчит вода, веселые тени мечутся от куста к кусту. Люди прогуливаются парами и даже компаниями. Прошел по темной аллейке, поглазел по сторонам. В хрупких на вид ажурных беседках светло как днем, молодые люди пью вино, веселятся, в одной даже сидит бард, наигрывает что-то слезливое и душевное на лютне. Но его не слушают, кувшины с вином опустошаются один за другим.
Остановился в темном закоулке, поднял голову вверх. Сквозь листву проглядывают звезды, весело подмигивают мне. Легкий ветерок приятно холодит кожу, ерошит волосы. Пахнет травой, ночной влагой, в воздухе витают ароматы цветов. В душу вошла какая-то сладкая тоска и невыносимая светлая печаль.
- Ах, вот вы куда подевались, негодник!
Мне на плечо мягко легла маленькая горячая рука, потянула к себе. Я резко развернулся и тут же попал в чьи-то объятия. Теплые мягкие губы с силой вжались в мои. Скользкий игривый язычок проник в рот, пощекотал, прошелся по шее, лизнул мочку уха.
- Злодей Патрик украл вас у меня, но я так просто не отступлюсь, - жарко зашептала Кларисса мне на ухо.
Я ошеломленно ахнул, но губы истомившейся по мужскому вниманию красавицы тут же закрыли мне рот, заглушили возмущенный возглас. Она целует страстно, хищно, словно голодная львица, вцепилась в меня как колючка в хвост дворняги, маленькие шаловливые ручки гладят грудь, но тут же скользнули ниже, еще ниже…
- Ах вы шалун! - прошептала она игриво, - Прятали от меня такое сокровище.
Я застонал, горячая кровь лупит в голову с силой кузнечного молота, мысли путаются, сладкая истома проснулась внизу живота, словно кошка карабкается вверх. Кларисса не теряется, распаляет меня. Опытная женщина, знает все точки и области на теле мужчины, которые отключают ему мозг, а включают нечто другое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49