Правда, наговорят перед этим много чуши о велении души, Судьбе и еще чем-то возвышенном, чтобы оправдаться. Проститутки, торгующие собой в борделе и то честнее. Они, по крайней мере, сразу говорят цену.
Погруженный в мысли я и не заметил, как прошел еще час. В груди шевельнулся робкий червячок беспокойства. По моим расчетам город должен показаться уже давно. Но вокруг все те же холмы, поросшие кустарником и редким лесом. Дорога петляет между ними, словно змея, убегает во тьму. Неужто заблудился? Быть того не может.
Я остановился, задумчиво потоптался на месте. Ответвлений вроде не было, дорога тут одна. Так в чем же дело? Может как раз за тем холмом и находится Гент, а я просто так задумался, что потерял ощущение времени? Не удержался, перешел на бег. Но за следующим холмом стен города, конечно же, не обнаружил. Не сбавляя хода, промчался дальше. Та же картина. Холмы, низины и кустарник. Уже понимая - что-то тут не так, побежал изо всех сил. Но добился только того, что сбил дыхание и в конце концов остановился.
Горячий пот стекает по лбу, заливает глаза, щиплет, дыхание хриплое, в груди сипит, противно хлюпает. Ноги и руки тяжелые, словно свинцовые. Перед глазами плавают красные круги. Правильно тот гном говорил - слабак я. Надо больше двигаться, да и с мечом давно не упражнялся.
Но что же делать?
Кляня себя на чем свет стоит - дурак, умудрился в знакомых местах заблудится - я решил забраться на ближайший холм с лысой верхушкой и разведать обстановку. Пока лез, пару раз упал, извозился в грязи как свинья и расцарапал до крови лицо о колючие ветки. Проклятый посох оттягивает руки, норовит вырваться и затеряться в темноте. Попробовал опираться, но он скользит по траве, предательски убегает.
Наконец забрался на вершину и тут совсем пал духом. Вокруг ничего не видно, темно как в чулане, лишь проступают силуэты ближайших холмов. Небо затянуло облаками, даже свет звезд мне не помощник. Я выругался и начал искать огни города во тьме. Хоть какой-нибудь ориентир! Повертелся на месте, но темно - хоть глаз выколи.
- Мронова тьма! - пробормотал я, - Где Гент?
Пришлось признать, что все-таки заблудился. Я выругался еще раз, используя все известные мне крепкие выражения, и стал думать, что делать дальше. Можно продолжать идти по дороге. Но кто знает - а вдруг действительно пропустил распутье, и теперь ухожу от города все дальше? Лучше переночевать где-то здесь. Жаль, плаща нет, к утру станет совсем холодно. Но костер разложу, как-нибудь перетерплю. Вот смеху-то будет, если город в десятке шагов, а я просто не вижу… Тогда я у себя на лбу большими красными буквами выведу лишь одно слово - «Лопух!» Пусть все видят кто я.
Приняв решение, начал спускаться с холма и тут заметил немного в стороне маленький и тусклый желтый огонек. Гент! Не помня себя от радости, ломанулся через кустарник, словно лось, завидевший самку в разгар брачного периода. Но тут же поскользнулся на мокрой от росы траве и кубарем покатился вниз. Вскочил на ноги уже у самого подножья холма, подобрал посох и побежал в ту сторону, где увидел свет далекого факела. Даже боль от ушибов меня не взволновала. Лишь бы добраться до ворот такого родного теперь города.
Направление, как мне показалось, держу верно. Бегу быстро, продираюсь сквозь острые ветки, не обращая внимания на хлещущую из царапин кровь. Но то ли чувство направления все-таки подвело, то ли город гораздо дальше, чем предполагал. В конце концов я скатился в какой-то овраг и завяз в болотистом дне. Выбирался, бормоча ругательства, потом сбивал с себя комья грязи. Но чище, понятно, не стал. Плюнул на все и пошел дальше.
Наконец отчаяние полностью овладело мной. Я остановился и плюхнулся на землю. Хорош маг! Грязный, мокрый, окровавленный и уставший. Надо ветки собирать, чтобы костер разжечь. Но сил нет даже на это.
И тут мне почудились чьи-то голоса. Я вскочил на ноги, прислушался. Точно! Кто-то разговаривает. Недалеко причем. Я медленно пошел на шум, через каждый шаг останавливался, чтобы не потерять направление. Своим ощущениям уже не доверяю. Через десяток шагов заметил желтые проблески огня. Ускорил шаги. В груди птицей забилась надежда. Уже все равно, пусть даже разбойничий лагерь, но лишь бы людей увидеть!
Преодолел последние деревья и очутился на окраине маленькой лесной деревушки. Несколько укрытых гнилой соломой дряхлых домишек, конюшня, явно заброшенная кузница… Вот и все. Не густо. Но самое главное - тут есть люди. Это значит, что можно попроситься на ночлег, а завтра выспросить дорогу до Гента.
Деревенька небольшая, всего в три-четыре дома. Но по периметру на высоких шестах стоят факелы, наверное, чтобы светом зверье отпугивать. Окошки темные, спят все. Но ведь я слышал голоса, значит, кто-то тут еще бодрствует! И точно, едва я поравнялся с первым домиком, меня окликнули. Я повернулся на голос и увидел древнего худого старика одетого в какое-то рванье. Он ковыляет ко мне, опираясь на клюку, подслеповато щурится.
- Ты кто такой, мил человек? - не слишком дружелюбно спросил он.
- Путник, - прохрипел я, понимая, что вид у меня паршивый и говорить надо вежливо, если хочу остаться, - Иду в Гент. Но заблудился по дороге, а потом увидел вашу деревушку…
Старик окинул меня внимательным взглядом выцветших глаз. Поцокал языком, нахмурился.
- Не складно врешь, - перебил он меня враждебно, - Нет тут никакого Гента!
Я почувствовал, что челюсть от такой новости начинает потихоньку отвисать. Как нет?! Можно, конечно, предположить, что деревенька дремучая, оторванная от мира. Но… нет, не может быть этого. Гент слишком большой город, чтобы не знать о нем. Скорее уж у старика разум от старости помутился.
- Дедушка, а есть тут еще кто-то кроме тебя? - ласково спросил я.
- Есть, - сказал старик еще враждебнее, - А тебе кто нужен, проходимец? Или просто так выведываешь, разбойник проклятый?
«Что-то разговор идет не в ту сторону», - с тоской подумал я. Улыбнулся, постарался выглядеть как можно дружелюбнее. Старика лучше не злить. А то натравит на меня всю деревню. Придется тогда опять по темноте плутать.
- Не разбойник я, дедушка. Всего лишь путник.
- Врешь, поганец, и не скривишься! - сорвался дед на визг и потряс у меня перед носом клюкой, - Я вас, мронье племя, за версту чую.
Я не стал спрашивать, каким образом он чует разбойников. По запаху, наверное. Хотя от меня пахнет, еще и как… Надо ж так в болоте извозится! Свинушки Тоха и то, поди, чище. Но старик явно не в себе. Верещит, палкой машет. Лучше отойти подальше, а то еще слюнями забрызгает.
- Дедуль, успокойся, - начал я потихоньку злиться, - Да не разбойник я, не разбойник…
- Меня не обманешь! - прошипел дед, - Вот сейчас кликну поселян, будешь знать, как бедных людей грабить!
Я невольно отшатнулся. Бежать? Нет, не хочется. Да и что я, дряхлого старика испугаюсь? Пусть зовет кого хочет. Уж лучше с кем-то другим поговорить, чем полоумному деду доказывать свое не бандитское происхождение.
- Ууу… испужался, злыдень! - восторжествовал старик, - Вот я тебе! Михай! Андей! Тит! Просыпайтесь, сучьи дети!... Разбойники напали!...
Словно по команде из нескольких домов вышли здоровенные бородатые мужики. Сонно моргают, позевывают, на меня смотрят угрюмо и недоброжелательно.
- Ты чего разорался, староста? - спросил один из них, почесывая клочковатую русую бороду, - Спать не даешь…
Старик сразу же выпятил тощую грудь, указал на меня клюкой.
- Да вот разбойничек пожаловал, - заверещал он, - Ворюга видать. Бродит тут, выведывает.
Мужик глянул на меня исподлобья, сощурился - свет факелов для него явно тускловат, пожевал губами задумчиво.
- Энтот что ли? - хмыкнул он, - Да на него дунешь - улетит. Зачем всех будил-то? Тут и один справится.
Мужик развернулся ко мне, стал закатывать рукава рубахи. Остальные смотрят все еще сонно, пока не понимают, что происходит.
- Ребят, ошибся ваш дед, - проблеял я жалко, глядя на огромные, заросшие черной шерстью кулаки. Таким громилам лучше под руку не попадаться. Один другого больше, звериная сила играет в мускулах, требует выхода, - Не разбойник я…
- Это мы сейчас проверим, - небрежно пообещал мне другой поселянин, - Мы тебя на кол посадим. Если выживешь, то добрый человек. Если нет, то вор и злодей.
Внутри у меня все похолодело. Вот так зашел на огонек! И что теперь делать-то? Бежать поздно - окружили со всех сторон, драться бесполезно - затопчут меня эти буйволы. Но и умирать как-то не хочется…
- Ты дрын свой брось, - посоветовал старик, - Не поможет он тебе.
- Это не дрын, дедуля, это посох… - прошептал я. И активировал один из потоков плетения.
Энергии не пожалел, уж очень испугался расправы. Посох вспыхнул как маленькое солнце. В последний момент я все же успел закрыть глаза, но почти не помогло. На какое-то мгновение я просто ослеп. Мужики отшатнулись в ужасе - от меня идет такой жар, что одежда тлеет, а бороды того и гляди загорятся. Я зарычал от избытка чувств, махнул раскаленным прутом над головой. Желтый, пылающий стержень смазался в дугу, трава вокруг меня мгновенно высохла и полыхнула.
- Ну, кто первый? - рявкнул я страшным голосом.
Морду стараюсь делать злую, щерю зубы, плююсь и ругаюсь. А у самого ноги подкашиваются от страха. Но не показываю этого. А то закидают камнями и никакая магия не поможет. Такие люди… А люди ли они? Такие люди только язык силы и понимают. Если ты слабее, то с удовольствием сгноят или в дерьме утопят, если же сильнее, то в ножки будут кланяться, и пыль с твоих сапог слизывать, причмокивая и рассказывая о том, как же им это нравится, какая пыль вкусная и питательная…
- Батюшки-светы, чародеюшко! - воскликнул старик. Он рухнул на колени и посмотрел на меня со странной надеждой, - Дождались…
Мужики теперь смотрят на меня со страхом и непонятным восторгом. Вслед за старостой опустились на колени, смиренно склонили головы. От былой злобы и агрессии не осталось и следа. Только что это была стая волков, что готовилась разорвать меня на части. Теперь же как дворняги ластятся, заглядывают в глаза.
На вспышку света и крики из домов высыпали женщины, дети, старики. Обступили меня, стали кланяться. Принесли еще факелов, стало светло как днем. На меня показывают пальцами, перешептываются между собой, пугливо ежатся.
- Чародей! Чаровник! - шептались в толпе, - Наконец-то!
- А он настоящий?
- Дурень, посох видишь!?
- И, правда, чародей!
- Значит теперь все закончится?...
- Тс-с-с… он еще не согласился. А ну как уйдет?
- Типун тебе на язык! Я больше не могу ждать… Так жить…
Вперед выступил староста. Откашлялся, махнул рукой поселянам, те сразу же притихли. Посмотрел на меня умоляюще, но вид принял гордый и важный - не хочется в глазах односельчан падать, поклонился до земли.
- Прости нас, чародей! - сказал он, - Не признали мы тебя. Виноваты. Так долго ждали тебя, что проворонили… Не держи зла на нас. Не хотели мы тебя обидеть.
Я растерялся. Только что хотели на кол посадить… а ведь хотели же, гады… и вдруг кланяются, извиняются. Не понимаю. Неужели я способен внушить такой страх? Ведь не боевой маг. Но с другой стороны, откуда им это знать? Посох в моих руках полыхает жарким огнем. Этого достаточно для неграмотных крестьян.
Кстати о птичках… Не слишком ли много Силы трачу? Я перекрыл поток, и посох опять стал простой палкой.
- Вы ждали именно меня? - засомневался я.
- Мы ждали чародея, - ответил старик, - Любого, который смог бы помочь нам.
- Что же у вас случилось такого? - спросил я, решив стать добрым.
Старик вздрогнул от моего вопроса, в бледных старческих глазах - страх и тоска. Поклонился еще раз, с кряхтение разогнулся - кости уже старые, хрустят, а дряхлые мышцы не могут таскать всю тяжесть тщедушного тела.
- Проклятие… - зашуршали в толпе, - мы прокляты… Помоги, чаровник!...
- Что? - изумился я.
О проклятиях слышал лишь краем уха и то в детстве. Моя бабушка уверяла, что проклиная - убиваешь или заражаешь болезнью душу человека. А душа неразрывно связана с телом. У проклятого человека начинает гнить кожа, отказывают органы, портиться характер и, в конце концов, он умирает в мучениях. Процесс долгий, но практически необратимый. В университете же преподаватели откровенно смеялись над теми из студентов, кто решался задать такой вопрос: можно ли кого-то проклясть? А потом долго разъясняли, даже разжевывали, что такая магия - вымысел и детские сказки, классическая теория тонких энергий отрицает возможность подобных воздействий. Так что теперь и не знаю что делать - то ли рассмеяться, то ли принять всерьез. Лесовики могли что-то напутать, ведь известно же - у страха глаза велики.
- Тише вы, мроновы дети! - рявкнул на поселян староста, потом обернулся ко мне, - Это долгая история, чародей…
- Хотя бы в двух словах, - попросил я.
- Хорошо, - устало вздохнул дед, - Когда-то давно в нашу деревню пришел чародей-изгнанник. Настоящий. Сильный. С посохом. Мы приняли его очень хорошо, кормили и поили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49