- Еще и как, - с воодушевлением воскликнул я.
Боль не покинула меня. Да и покинет ли когда-нибудь? Но я креплюсь, напустил на себя веселый вид, улыбаюсь, пытаюсь вспомнить шутки. Понятно, что получается немного неестественно, даже как-то деревянно, но с каждой секундой все легче, кусок льда в груди тает, тает. Я пытаюсь отвлечься, растормошить себя.
Хотел вскочить с постели, но лишь сейчас заметил, что лежу под простыней абсолютно голый. Я поискал взглядом одежду, но не нашел искомого, беспомощно посмотрел на Мию и покраснел. Она поняла, улыбнулась краешком губ.
- Ты ешь, а я пока принесу тебе что-нибудь из одежды. Твоя превратилась в тряпки.
Она быстро вышла из комнаты, оставив после себя ощущение свежести и легкости. Я проводил долгим взглядом, вздохнул. Тут же одернул себя - Эскер, тут столько вкусного, а ты на девушек заглядываешься! Я завернулся в простынь на манер тоги, сел у столика. Что тут у нас? Холодные ломтики нежнейшего мяса, горячая яичница-глазунья, свежее масло, сыр и душистый хлеб с ломкой хрустящей корочкой, еще теплый, пекли сегодня утром. Я набросился на это богатство как волк на барашка, ем быстро, не прожевывая, глотаю огромные куски, запиваю горячим горьковатым кофе. Желудок уже полный, а глаза все еще с жадностью пожирают остатки.
Мия тихонько зашла в комнату, в руках новые брюки, свежая рубашка. Смущенно улыбнулась и протянула мне.
- Не знаю, подойдет ли тебе, мой муж помельче, но вроде бы…
Я с благодарностью кивнул, порывисто встал и скинул покрывало. Мия отвернулась, но вижу, что даже кончики ушей покраснели. Я хлопнул себя по лбу, мысленно выругался. Вот дитя природы, блин! Скромней надо, Эскер! Я быстро впрыгнул в штаны, накинул рубаху. Тесновато в плечах и талии, но сойдет.
- Спасибо большое, - сказал я, смущенно развел руками.
Девушка повернулась, лицо и правда пунцовое. Она спрятала взгляд, покраснела еще больше. Я виновато развел руками, но сказать ничего не могу, дар речи некстати оставил меня. Смотрю на нее, растеряно хлопаю челюстью.
- Не за что, - сказала она, - Может, отдохнешь у нас еще?
Мне показалось, или в ее голосе действительно проскользнула надежда?
- А который сейчас час? - поинтересовался я.
- Начало восьмого, - ответила она.
Я подумал, потом мотнул головой.
- Нет, леди Мия, - медленно сказал я, - Мастерская открывается в восемь. Нужно работать.
- Я попрошу отца, чтобы дал тебе отпуск, - сказала она застеснявшись.
- Нет-нет, - возразил я, замахал руками, - Не надо. Я прекрасно себя чувствую. А сегодня привезут доспехи, надо начинать работу над големом…
- Хорошо, - кивнула она, - береги себя.
Я порыскал взглядом, обнаружил свои башмаки возле кровати, чистые, блестят новеньким лаком. Быстро обулся, одернул рубашку и оглядел себя. Вроде бы готов.
- Постой! - воскликнула вдруг девушка и порывисто шагнула ко мне, - Воротник поправлю. Помялся…
Она оказалась совсем близко. Голова закружилась от взгляда волшебных зеленых глаз, запаха фиалок и сирени. Тонкие пальчики пробежались по воротнику, поправляя, зацепили шею. Теплое дыхание обласкало щеку. Меня ожгло огнем, я задрожал, но все же удержался. Безумно хочется обнять, прижать хрупкое маленькое тело к себе, ощутить нежность кожи и обволакивающую мягкость губ. Я тихо застонал, усилием воли заставил себя сделать маленький шаг назад.
- Мия, - хрипло сказал я, - Я хотел сказать…
- Что? - спросила она. Чудесный лучащийся взгляд проник в мою душу, что-то задел там.
- Ты чудесная, - выдохнул я.
- Ох, Эскер… - смущенно пробормотала она, - Ты тоже!
Мгновение превратилось в вечность. Мы просто стояли в лучах солнца льющихся из окна и смотрели друг на друга, словно в первый раз встретились. Я жадно вглядывался в черты милого лица, в ее глаза, надеясь найти в них нечто прекрасное. И нашел. С ног до головы меня пронзила теплая молния, встряхнула, сдула пыль с той части сердца, что… Я мотнул головой. На улице поют птицы, где-то далеко лает мелкая собачонка, играются и кричат дети.
- Мне нужно идти, - сказал я срывающимся голосом и только сейчас понял, что Мия не убирала рук с моих плеч. Они маленькие, легкие как перышки, их тепло жжет меня даже сквозь одежду.
- Да, - она медленно склонила голову и печально улыбнулась, - Иди. Тебя у входа друг дожидается.
- Лек? - удивился я.
- Да, - подтвердила девушка, - уже два часа дежурит.
Она медленно убрала руки и отстранилась.
- Проводишь? - спросил я растерянно.
Лицо стараюсь держать непроницаемым. Пытаюсь не подать виду, что волнуюсь, хотя сердце почти выпрыгивает из груди. Она тоже сдерживается, но глаза выдают - горят дерзким лихорадочным огнем.
- Конечно, - кивнула она, - Пойдем.
Мы вышли из комнаты. Я удивленно огляделся. Дом небольшой, скромненький, но просторный и светлый. Логан со своими доходами мог бы и дворец отгрохать, но то ли решил не выделяться, то ли пожадничал. Минимум мебели, правда из дорогих сортов дерева, но все-таки без всяких излишеств в виде резьбы и позолоты. Стены обшиты тонкими полированными дощечками, кое-где висят картины. Люстры против ожидания не с магическими светильниками, а обычные, свечные. Мия перехватила взгляд, улыбнулась.
- Папа любит живой свет, - пояснила она, - И вообще любит все настоящее. Говорит, что магия убивает очарование природной красоты. Даже дом не стал окружать магической защитой.
Я кивнул, сказал многозначительное «ааа..», но про себя подумал, что не понимаю этой глупости. Магия удобней. А если дело касается безопасности, то вообще незаменима.
У выхода на стуле сидит Лек, сосредоточенно рассматривает свои ногти, зевает, глаза сонные-сонные. Опять, наверное, всю ночь по подружкам ходил. Услышав наши шаги, сразу же вскочил, просиял.
- Жив, курилка! - завопил он, хлопнул меня по плечу и полез обниматься, - Ну и здоров же ты спать, Эскер! Я тут жду, а он в постельке развалился, отдыхает…
- И ты здравствуй, Лек, - сдержанно сказал я.
- А что вы такие красные? - хитро прищурился бесцеремонный друг, - Целовались украдкой?
Я взял его за шиворот и, распахнув дверь, вытолкнул на улицу.
- А ну топай, - рыкнул я, обернувшись к девушке, беспомощно развел руками, - Извините, леди Мия, он нахал, но перевоспитается, обещаю.
Она улыбнулась смущенно, краской залило до корней волос, но держится, не подает виду.
- Ничего, Эскер, - пробормотала она, - Я знаю Лека и не обижаюсь. До встречи в мастерской.
Она помахала ручкой и закрыла дверь. Я окунулся в уличный гам, слепо заморгал от яркого света. Вокруг шумно, люди снуют туда-сюда, играется ребятня. Невдалеке целая стайка воробьев роется в уличной пыли, что-то откапывают, клюют, иногда дерутся меж собой, галдят.
- Ты чего? - напал на меня Лек, - Я ж пошутил!
- Шутки у тебя, - покачал я головой, - Сдерживать себя надо.
- Ты какой-то не такой, - проворчал друг, глянул на меня исподлобья, - Ты что, втюрился?
Я хотел дать ему подзатыльник, даже замахнулся, но потом передумал. Пусть думает что хочет, его проблемы. Все равно не перевоспитаешь.
- Ааа… - вскричал Лек торжествующе, - Точно втюрился! Ну, у тебя губа не дура, Эскер. Если драться так насмерть, если влюбляться, то в красавицу. Уважаю!
- Лек, заткнись, пожалуйста, - попросил я, - Тебе известно такое слово - нельзя?
- Если очень хочется, то можно, - хохотнул друг, - Женщины бывают разные, но что-то их все-таки роднит…
Мы идем вдоль улицы, увиливаем от лоточников и зазывал, что старательно втюхивают прохожим разные мелочи. Гент проснулся, жизнь бурлит, клокочет.
- Знаешь, меня с детства учили одному важному правилу - поступай с людьми так, как хочешь, чтобы они поступали с тобой, - задумчиво сказал я, - Все сотворенное тобой возвращается к тебе же. Ты женишься, заведешь детей, а какой-то слюнявый мымр будет лазить в окно к твоей жене. Тебе бы это понравилось?
Лек задумался, посерьезнел, но потом на веснушчатую физиономию вновь вернулось беззаботное выражение. Он махнул рукой, весело засмеялся.
- Я так и поступаю, - сказал он, - Так как хочу, чтобы девушки поступали со мной. А потом отдыхаю и снова по кругу. И так всю ночь.
- Ты неисправим, - хмыкнул я.
- А ты какой-то скучный, - отпарировал друг, - Веселись пока молодой, Эскер! Балдей, отрывайся. Когда станешь старым и мудрым, тогда и будешь ворчать. Что, в голове что-то сдвинулось после ударов рыцаря? Так мы быстро все исправим, говорят - клин клином вышибать надо.
Лек кровожадно потер руки, картинно хрустнул пальцами.
- Ты то откуда знаешь? - удивился я.
- Дык весь город только об этом и говорит, - воскликнул он, - Я как узнал, так сразу помчался к тебе, думал лекарей нанимать. А ты оказывается живехонек, сияешь как новая монетка. Молодец, урыл иноземного рыцаря, вбил в землю по волосатые ноздри.
- Дурак ты, Лек, - поморщился я.
- Ага, - согласился он с удовольствием, - Еще и какой.
Хорошо ему, промелькнула мысль, он может позволить себе быть беззаботным. Для него мир простой и понятный. Это меня затягивает в какую-то трясину, бросает из стороны в сторону, лупит по голове то одним, то другим. Уже и не знаю во что верить, как жить. Плохо, когда приходится становиться взрослым, еще хуже, когда это происходит быстро. Хотя… видывал я парняг, которые в сорок ведут себя словно пятилетние дети. Вообще-то страшно, когда в теле мужчины живет подросток, обладающий целым букетом отличительных черт, такими как максимализм, жестокость и непримиримость, эгоизм. Отдельные экземпляры умудряются и в старости оставаться такими, боятся ответственности как огня. Но это уже, как говорит Тох, патология.
Лек идет рядом, о чем-то болтает, шутит. Энергия не умещается в нем, переливается через край. Он аж подпрыгивает, жизнерадостно напевает что-то под нос. Идущие навстречу девушки машут ему ручками, шепчутся, хохочут. Мой друг приветливо кивает им, мне в полголоса «по секрету» рассказывает, что вон та черноволосая - горячая штучка, рыженькая так себе, а златовласка, фигня что хорошо выглядит, в постели бревно бревном. Тут же начинает рассуждать о влиянии цвета волос на интеллект девушек, но отвлекается, глазеет на других представительниц противоположного пола, тычет локтем в мой бок, заговорщески подмигивает.
Воспоминания о Преисподней постоянно вертятся в голове. Меня трясет от холода, опаляет огнем. Перед глазами лицо Шеда, серое, измученное. Я трясу головой, отгоняю образы, но они возвращаются. Умом понимаю, что нужно забыть и жить дальше, люди умирали всегда. Но в душе засела острая игла. Вспоминаю распотрошенного рыцаря и становится дурно. Мучает совесть. Ведь мог бы спасти Шеда, мог, если бы вспылил чуть раньше.
Я умудрился выжить в мире мертвых. А теперь вернулся в Гент, к своим проблемам, которые хочешь, не хочешь, а решать надо. Хотя, после пережитого кажутся какими-то блеклыми, совершенно не важными. Но, тем не менее, делать что-то надо. И я даже знаю что…
- Лек, - воскликнул я и резко остановился посреди улицы.
- Что? - тут же насторожился он.
- Нужна помощь.
- Всегда к твоим услугам, Эскер, - друг шутливо поклонился, уставился вопрошающе.
- Дуй в ближайший трактир и купи всякой снеди из расчета на три дня. Притащишь в мастерскую, положи на мой стол.
Я нащупал в кармане монеты, Мия переложила из старых штанов, кинул Леку последний золотой. Друг недоверчиво посмотрел на желтый кругляш, изумленно поднял брови.
- Ты что, пир хочешь затеять? Логан не одобрит.
- Нет, - поморщился я и стал терпеливо объяснять, - Мне придется переночевать в мастерской несколько дней. Работы невпроворот. Сделаю хороший рывок, зато потом будет легче.
- Трудоголик, - с презрением процедил Лек. Скривился, словно съел таракана, - Губишь свою жизнь в работе.
- Лек, очень надо, - тихо сказал я.
- Ну ладно, - он вздохнул, по-барски махнул ручкой, - помогу тебе в этом недостойном деле.
- Хорошо, - обрадовался я, - Беги пока в трактир, а я домой мотнусь, надо кое-что захватить для работы.
- Небось, книжки какие-то, - фыркнул Лек, - Вот заучка…
Он говорил что-то еще, распекал меня на все лады, но я не стал слушать, быстрым шагом направился к дому. Уже без двадцати восемь, к началу рабочего дня все равно не успею, но мастер Логан ругать не станет. Сам же дал мне свободу действий. Хотя старик бывает забывается, отрицает то, что буквально полчаса назад говорил.
Город наполнен людьми. Люди идут на работу, с работы, что-то делают, кричат, смеются, шумят. Большой муравейник, наполненный бестолковым движением. Но мне нет дела до всего этого. В голове начал вырисовываться план, каким образом уладить все дела. Я напряженно обдумываю проблему, рассматриваю со всех сторон. Ничего не вижу вокруг, пару раз даже натыкался на прохожих, бормотал извинения. Вслед мне несутся ругательства. Какой-то детина поперек себя шире даже бросился догонять, чтобы научить уму-разуму, но дорогу ему перегородила телега, он завяз в толпе и, махнув рукой, отправился по своим делам.
У двери дома стоит тетушка Свара, смотрит хмуро, настороженно. Я напрягся ожидая, что на меня сейчас выльется поток отборнейшей брани, приготовился к обороне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49