<ибо царь Вавилонски
остановился на распутье, при начале двух дорог, для гадания; трясет * стрел!
вопрошает терафимов рассматривать печень> (XXI, 21). На ассирийских и вав1
донских памятниках часто изображались эти мантические стрелы, по больше
части восемь стрел. Они - без перьев и тупы и, вероятно, употреблялись двояю
или ими стреляли в воздух, чтобы определить направление, которого следовал
держаться, или же, заметив их какими-либо знаками, одну из них вытаскивал
из колчана.
РАСПРОСТРАНЕНИЕ ХАЛДЕЙСКОЙ МАГИИ
Если мы привели более подробное изложение халдейской магии, то сделал
это не потому лишь, что халдейская система - одна из древнейших и наиболе
законченных из всех когда-либо существовавших, но особенно потому, что суеве
рие и чародейство развивались в Европе, главным образом, под влиянием хал
дейских воззрений. Халдейские представления и операции прежде всего распре
странились по северо-восточной соседней стране, Мидии, жрецы которой, <маги>;
частик> приняли ее, частик> развили свою сходную систему. Напротив, халдей
екая магия не имела доступа в Персию, так как учение Зороастра строго запре
шало всякое чародейство. Только когда персы .при Кире покорили Вавилон
539 году, тогда народы перемешались, и мидийские маги, и вавилонские жрецы
или <халдеи>, как их тогда называли, вскоре достигли при персидском двор
такого же видного положения, каким они пользовались в своей родине. Евреи
получившие от Кира разрешение вернуться на свою родину, разумеется, перенесл]
с собою из вавилонского плена точное знание всей халдейской магии, и это знаню
впоследствии стало распространяться среди народа благодаря книге Еноха и дру
гим псевдоэпиграфическим сочинениям **. В то же время они развивали их в кабале
в таинственную систему, а кабала проникла в Европу сначала окольным путем
* Вероятно сделав на них знаки, трясет их, чтобы перемешать, а затем вытащить одну из шп
Пр. пер.
** Псевдоэпиграфы - это анонимные сочинения, которые выдавались за писания выдающихс;
личностей Ветхого завета - Ноя, Авраама, Иосифа, Соломона и т. д., чтобы через это они приобрел
большее значение.
38
через мавров, а затем играла выдающуюся роль в эпоху средних веков и даже
до последнего времени.
Европа вступила в непосредственное соприкосновение с халдейской магией в
5 веке до Р. X. благодаря войнам греков с персами. Поэтому греческие историки
признают Зороастра, основателя персидской религии, за изобретателя всей магии;
мы знаем теперь, что ничего подобного и быть не могло. Так называемая персид-
ская магия была халдейского и мидийского происхождения. По завоевании Алек-
сандром Великим огромной Персидской монархии бесчисленные толпы магов
наводнили Грецию. Приблизительно в то же время и египетская магия начинает
приобретать все большее и большее значение, но Греция бьша уже тогда так зара-
жена, что то новое, что вносили египтяне, не имело большого влияния. Египет-
ская магия, вероятно, только тогда оказала на Европу свое сильнейшее влияние,
когда арабы спустя много веков завоевали Египет и усвоили себе скудные остатки
мудрости древних египтян, их астрологию и алхимию, которые вместе с евро-
пейской кабалой перенесли затем в Испанию, а после того распространили и д?лее
по Европе. Поэтому описание этого развития мы должны отложить до другого
раза; теперь же мы займемся исключительно первым влиянием Востока на
Европу.
Греки и римляне
ПЕРВОБЫТНАЯ ГРЕЧЕСКАЯ МАГИЯ
Относительно магии греков, которой мы займемся сначала, господствуют
самые противоположные взгляды. Некоторые придерживаются того мнения, что
греки в древнейшие времена не имели никакого понятия о волшебстве; другие
исследователи, напротив, видят во всей греческой цивилизации не что иное, как
<воплощенную магию, подобной которой не было ни у какого другого народа, ни
до, ни после греков>. (Ennemoser, Geschichte der Magie, p. 484).
Всякий согласится с тем, что это мнение в буквальном своем смысле крайне
несправедливо; но, с другой стороны, увлекаясь греческой жизнью, не следует
упускать из вида ее темную сторону. Подобно всем древним народам греки
верили в привидения и в демонов, поддерживали культ мертвецов и подземных
духов и представляли себе богов в образе зверей и страшных чудовищ. Название
героя, с которым позднее было связано представление о великих подвигах, пер-
воначально означало лишь душу умершего, продолжающую жить в могиле или в
доме под порогом, или на очаге. Для питания героя лили кровь жертвенных
животных в углубления, через которые она должна была проникать в землю;
могила героя какого-нибудь города становилась для окрестной страны место-
пребыванием оракула. Это почитание героев, тесно связанное с государственным
и правовым строем, сохранилось в греческом мире до позднейших времен. Вместе
с родственным ему поклонением подземным богам оно послужило основанием
для целого ряда жреческих обрядов, носивших характер волшебства, магии,
таинства; обряды эти упрочились тем более, что жреческое сословие и жреческие
семейства в Греции остались почти нетронутыми новым быстро развивающимся
культом и охотнее вращались в кругу традиционных представлений доистори-
ческих греков, чем в кругу новых идей, вызванных ионическим и аттическим
просвещением. Простой народ, само собою разумеется, по развитию стоял не
выше жрецов: аркадские, мессенские и фессалийские крестьяне до времен Рим-
ской империи сохранили свои первобытные культы с медвежьей пляской и фа-
кельным богом, с неуклюжими идолами и грубыми обычаями, с заклинаниями и
чудодейственными исцелениями и вообще придерживались самого наивного суе-
верия, которое легко могло привести к самым грубым заблуждениям и необуздан-
39
ному распутству, как это и случилось действительно во время усиления культе
Диониса и Асклепия.
Образованные классы также не оставались чужды этой низшей религии; кром
того, что их вместе с другими увлекали религиозные эпидемии, вроде выш<
упомянутых, в жизни большинства греков оставался элемент суеверия, как эт
видно, например, из празднества анфестерий в Афинах. В эти дни, посвященны
культу мертвых, все ежеминутно ожидали появления привидений и, чтобы зг
щитить себя от них, жевали листья боярышника, мазали дверные косяки смоло!
приносили пищу мертвым, прося их милостиво вкусить ее и т. п., словом, совер
шали действия, свидетельствовавшие о самых первобытных представлениях. И эт
был не единственный случай, когда образованный грек обнаруживал образ мыс
лей, плохо согласовавшийся с греческим просвещением.
Но именно эта дисгармония между суеверием и культурой и представляе
особенный интерес в жизни греков, а вместе с тем показывает нам, наскольк
греческая культура стояла выше других культур древнего мира, которые, как
например, вавилонская, насквозь были проникнуты суеверием и допускали вся
кого рода демонологию. Греческая же культура, в которой мы видим корен
нашей культуры, все более освобождалась от суеверий и избрала своей OCHOBO]
свободную, развитую человеческую личность, как нам ее изображает Гомер. Ионий
ские колонисты на малоазийском берегу, среди которых возникли его поэмы, при
несли с собой очень малую долю культа, суеверия и предрассудков родины i
свободный, можно сказать свободомыслящий, дух этих людей благодаря создан
ному ими эпосу остался незабвенным моментом эллинской жизни и типом истинн<
греческого духа. Поэтому, желая рассмотреть отношение греков к суеверию i
демонологии, мы смело можем избрать своей исходной точкой Гомера.
Помимо хорошо известных олимпийских божеств греческая религия охваты'
вала в гомеровскую эпоху еще целое множество низших духов, так называемы?
<нимф>, населявших всю природу. Это видно, например, из слов Одиссея, когдг
он, высадившись на остров феаков и будучи разбужен криками Навзикаи и ее слу-
жанок, говорит:
(Од. VI, 122 и след.)
<Кажется, девичий громкий вблизи мне послышался голос.
Или здесь нимфы, владелицы гор крутоглавых, душистых,
Влажных лугов и истоков речных потаенных, играют> *.
То, однако, что Одиссей вслед за тем смело выходит из своего убежища
показывает нам, что по греческому воззрению человеку нечего было бояться нимф,
Из многих других мест гомеровских поэм видно, что это были добрые духи, ко-
торые подобно богам лишь в том случае относились враждебно к людям, когда
последние оскорбляли их каким-нибудь поступком. Из вышеприведенной цитаты
можно также сделать вывод, что греки не верили в злых духов. В глазах Одиссея
существуют только две возможности: нимфы или люди; других говорящих существ
он не знает. Халдейский поэт в подобном случае не преминул бы упомянуть о
третьей возможности, о демонах, злоумышляющих против человека.
У позднейших греческих писателей, правда, встречается упоминание о демо-
нах, но последние соответствуют у них скорее духам-хранителям, сопровождаю-
щим каждого человека; во всяком случае они не являются злыми божествами.
С существами же такого рода греки познакомились лишь после того, как вступили
в сношения с халдеями, хотя, впрочем, и в древнейшие времена им не совсем
было чуждо представление о вредящих человеку демонах; свидетельство об этом
можно найти у Гомера, напр. в Одиссее, V, 394 и след.:
<Сколь несказанной радостью детям бывает спасенье
Жизни отца, пораженного тяжким недугом, все силы
В нем истребившим (понеже злой демон к нему прикоснулся),
После ж на радость им всем исцеленного волей бессмертных>.
* Перев. В. А. Жуковского.
40
Но подобные упоминания все-таки представляют лишь исключительное явле-
ние: настоящей демонологии у греков в ту эпоху еще не было.
Согласно их воззрениям все, что случается, происходит по воле богов; боги
посылают человеку и доброе и злое, боги подвергают его болезни, спасают от
гибели, низвергают его душу в гадес - словом, поступают с ним как им заблаго-
рассудится. Всякие особенные напасти, постигающие, человека, служат выраже-
Рис. 10. Нимфы (с греческой вазы).
---^уас
нием гнева богов. Десятилетнее странствование Одиссея и все его злоключения
вызваны лишь мщением Посейдона за то, что герой ослепил его сына циклопа
Полифема (Од. I, 19 и след.):
<Преисполнились жалостью боги
Все; Посейдон лишь единый упорствовал гнать Одиссея,
Богоподобного мужа, пока не достиг он отчизны>.
Если разгневанного бога нельзя умилостивить жертвами, что легко может
случиться, так как боги часто бывают непримиримы в своем гневе,- то пресле-
дуемому остается только один исход - искать помощи у какого-нибудь благопри-
ятствующего ему божества. Так Одиссей беспрестанно призывает Афину-Палла-
ду, которая ему действительно и помогает, насколько она может это делать, не
вступая в открытую распрю со своим могущественным дядей Посейдоном (Од.
VI, 324 и след.):
<Дочь непорочная Зевса эгвдодержавца, Паллада,
Ныне вонми ты молитве, тобою невнятой, когда я
Гибнул в волнах, сокрушенный земли колебателя гневом;
Дай мне найти и покров и приязнь у людей феакийских.-
Так говорил он, моляся, и был он Палладой услышан;
Но перед ним не явилась богиня сама, опасаясь
Мощного дяди, который упорствовал гнать Одиссея,
Богоподобного мужа, пока не достиг он отчизны>.
Словом, во всех тех случаях, когда халдей, вероятно, предположил бы вме-
шательство демона и попытался бы усмирить его путем заклинания, грек с упо-
ванием обращается к тому из божеств, которое ему внушает наибольшее доверие.
41
Поэтому мы не можем и рассчитывать на то, чтобы у них существовало искуссп
заклинания.
Тем не менее у Гомера встречается немало мест, из которых видно, что гре*
верили в возможность волшебства, и притом не только в искусство прориц.
ния,- последнее и у халдеев не было связано с верой в демонов,- но и в от
ративную магию, т. е. в магические действия, могущие изменять ход веще
Рис. 11. Одиссей у Цирцеи.
fSSif^-
Во-первых, естественно, что боги беспрестанно совершают чудеса,- это лежи'
в самой их природе; если бы они не могли совершать действий, превосходящие
силы и способности человека, то они не были бы богами. Но мы видим также
кроме того, что и низшие богоподобные существа: полубоги, нимфы и т. п., одаре
ны большим могуществом. Когда Менелай на Фаросе хочет поймать <правдивс
вещающего морского старца Протея, одаренного божественной силой, взор ко-
торого проникает через морские глубины> (Од. IV, 384 и след.), что это нелегк<
ему удается, как видно из его рассказа (Од. IV, 454 и след.):
<Кинувшись с криком на сонного, сильной рукою все вместе
Мы охватили его; но старик не забыл чародейства;
Вдруг он в свирепого с гривой Огромного льва обратился,
После предстал нам драконом, пантерою, вепрем великим,
Быстротекучей водою и деревом густовершинным;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120
остановился на распутье, при начале двух дорог, для гадания; трясет * стрел!
вопрошает терафимов рассматривать печень> (XXI, 21). На ассирийских и вав1
донских памятниках часто изображались эти мантические стрелы, по больше
части восемь стрел. Они - без перьев и тупы и, вероятно, употреблялись двояю
или ими стреляли в воздух, чтобы определить направление, которого следовал
держаться, или же, заметив их какими-либо знаками, одну из них вытаскивал
из колчана.
РАСПРОСТРАНЕНИЕ ХАЛДЕЙСКОЙ МАГИИ
Если мы привели более подробное изложение халдейской магии, то сделал
это не потому лишь, что халдейская система - одна из древнейших и наиболе
законченных из всех когда-либо существовавших, но особенно потому, что суеве
рие и чародейство развивались в Европе, главным образом, под влиянием хал
дейских воззрений. Халдейские представления и операции прежде всего распре
странились по северо-восточной соседней стране, Мидии, жрецы которой, <маги>;
частик> приняли ее, частик> развили свою сходную систему. Напротив, халдей
екая магия не имела доступа в Персию, так как учение Зороастра строго запре
шало всякое чародейство. Только когда персы .при Кире покорили Вавилон
539 году, тогда народы перемешались, и мидийские маги, и вавилонские жрецы
или <халдеи>, как их тогда называли, вскоре достигли при персидском двор
такого же видного положения, каким они пользовались в своей родине. Евреи
получившие от Кира разрешение вернуться на свою родину, разумеется, перенесл]
с собою из вавилонского плена точное знание всей халдейской магии, и это знаню
впоследствии стало распространяться среди народа благодаря книге Еноха и дру
гим псевдоэпиграфическим сочинениям **. В то же время они развивали их в кабале
в таинственную систему, а кабала проникла в Европу сначала окольным путем
* Вероятно сделав на них знаки, трясет их, чтобы перемешать, а затем вытащить одну из шп
Пр. пер.
** Псевдоэпиграфы - это анонимные сочинения, которые выдавались за писания выдающихс;
личностей Ветхого завета - Ноя, Авраама, Иосифа, Соломона и т. д., чтобы через это они приобрел
большее значение.
38
через мавров, а затем играла выдающуюся роль в эпоху средних веков и даже
до последнего времени.
Европа вступила в непосредственное соприкосновение с халдейской магией в
5 веке до Р. X. благодаря войнам греков с персами. Поэтому греческие историки
признают Зороастра, основателя персидской религии, за изобретателя всей магии;
мы знаем теперь, что ничего подобного и быть не могло. Так называемая персид-
ская магия была халдейского и мидийского происхождения. По завоевании Алек-
сандром Великим огромной Персидской монархии бесчисленные толпы магов
наводнили Грецию. Приблизительно в то же время и египетская магия начинает
приобретать все большее и большее значение, но Греция бьша уже тогда так зара-
жена, что то новое, что вносили египтяне, не имело большого влияния. Египет-
ская магия, вероятно, только тогда оказала на Европу свое сильнейшее влияние,
когда арабы спустя много веков завоевали Египет и усвоили себе скудные остатки
мудрости древних египтян, их астрологию и алхимию, которые вместе с евро-
пейской кабалой перенесли затем в Испанию, а после того распространили и д?лее
по Европе. Поэтому описание этого развития мы должны отложить до другого
раза; теперь же мы займемся исключительно первым влиянием Востока на
Европу.
Греки и римляне
ПЕРВОБЫТНАЯ ГРЕЧЕСКАЯ МАГИЯ
Относительно магии греков, которой мы займемся сначала, господствуют
самые противоположные взгляды. Некоторые придерживаются того мнения, что
греки в древнейшие времена не имели никакого понятия о волшебстве; другие
исследователи, напротив, видят во всей греческой цивилизации не что иное, как
<воплощенную магию, подобной которой не было ни у какого другого народа, ни
до, ни после греков>. (Ennemoser, Geschichte der Magie, p. 484).
Всякий согласится с тем, что это мнение в буквальном своем смысле крайне
несправедливо; но, с другой стороны, увлекаясь греческой жизнью, не следует
упускать из вида ее темную сторону. Подобно всем древним народам греки
верили в привидения и в демонов, поддерживали культ мертвецов и подземных
духов и представляли себе богов в образе зверей и страшных чудовищ. Название
героя, с которым позднее было связано представление о великих подвигах, пер-
воначально означало лишь душу умершего, продолжающую жить в могиле или в
доме под порогом, или на очаге. Для питания героя лили кровь жертвенных
животных в углубления, через которые она должна была проникать в землю;
могила героя какого-нибудь города становилась для окрестной страны место-
пребыванием оракула. Это почитание героев, тесно связанное с государственным
и правовым строем, сохранилось в греческом мире до позднейших времен. Вместе
с родственным ему поклонением подземным богам оно послужило основанием
для целого ряда жреческих обрядов, носивших характер волшебства, магии,
таинства; обряды эти упрочились тем более, что жреческое сословие и жреческие
семейства в Греции остались почти нетронутыми новым быстро развивающимся
культом и охотнее вращались в кругу традиционных представлений доистори-
ческих греков, чем в кругу новых идей, вызванных ионическим и аттическим
просвещением. Простой народ, само собою разумеется, по развитию стоял не
выше жрецов: аркадские, мессенские и фессалийские крестьяне до времен Рим-
ской империи сохранили свои первобытные культы с медвежьей пляской и фа-
кельным богом, с неуклюжими идолами и грубыми обычаями, с заклинаниями и
чудодейственными исцелениями и вообще придерживались самого наивного суе-
верия, которое легко могло привести к самым грубым заблуждениям и необуздан-
39
ному распутству, как это и случилось действительно во время усиления культе
Диониса и Асклепия.
Образованные классы также не оставались чужды этой низшей религии; кром
того, что их вместе с другими увлекали религиозные эпидемии, вроде выш<
упомянутых, в жизни большинства греков оставался элемент суеверия, как эт
видно, например, из празднества анфестерий в Афинах. В эти дни, посвященны
культу мертвых, все ежеминутно ожидали появления привидений и, чтобы зг
щитить себя от них, жевали листья боярышника, мазали дверные косяки смоло!
приносили пищу мертвым, прося их милостиво вкусить ее и т. п., словом, совер
шали действия, свидетельствовавшие о самых первобытных представлениях. И эт
был не единственный случай, когда образованный грек обнаруживал образ мыс
лей, плохо согласовавшийся с греческим просвещением.
Но именно эта дисгармония между суеверием и культурой и представляе
особенный интерес в жизни греков, а вместе с тем показывает нам, наскольк
греческая культура стояла выше других культур древнего мира, которые, как
например, вавилонская, насквозь были проникнуты суеверием и допускали вся
кого рода демонологию. Греческая же культура, в которой мы видим корен
нашей культуры, все более освобождалась от суеверий и избрала своей OCHOBO]
свободную, развитую человеческую личность, как нам ее изображает Гомер. Ионий
ские колонисты на малоазийском берегу, среди которых возникли его поэмы, при
несли с собой очень малую долю культа, суеверия и предрассудков родины i
свободный, можно сказать свободомыслящий, дух этих людей благодаря создан
ному ими эпосу остался незабвенным моментом эллинской жизни и типом истинн<
греческого духа. Поэтому, желая рассмотреть отношение греков к суеверию i
демонологии, мы смело можем избрать своей исходной точкой Гомера.
Помимо хорошо известных олимпийских божеств греческая религия охваты'
вала в гомеровскую эпоху еще целое множество низших духов, так называемы?
<нимф>, населявших всю природу. Это видно, например, из слов Одиссея, когдг
он, высадившись на остров феаков и будучи разбужен криками Навзикаи и ее слу-
жанок, говорит:
(Од. VI, 122 и след.)
<Кажется, девичий громкий вблизи мне послышался голос.
Или здесь нимфы, владелицы гор крутоглавых, душистых,
Влажных лугов и истоков речных потаенных, играют> *.
То, однако, что Одиссей вслед за тем смело выходит из своего убежища
показывает нам, что по греческому воззрению человеку нечего было бояться нимф,
Из многих других мест гомеровских поэм видно, что это были добрые духи, ко-
торые подобно богам лишь в том случае относились враждебно к людям, когда
последние оскорбляли их каким-нибудь поступком. Из вышеприведенной цитаты
можно также сделать вывод, что греки не верили в злых духов. В глазах Одиссея
существуют только две возможности: нимфы или люди; других говорящих существ
он не знает. Халдейский поэт в подобном случае не преминул бы упомянуть о
третьей возможности, о демонах, злоумышляющих против человека.
У позднейших греческих писателей, правда, встречается упоминание о демо-
нах, но последние соответствуют у них скорее духам-хранителям, сопровождаю-
щим каждого человека; во всяком случае они не являются злыми божествами.
С существами же такого рода греки познакомились лишь после того, как вступили
в сношения с халдеями, хотя, впрочем, и в древнейшие времена им не совсем
было чуждо представление о вредящих человеку демонах; свидетельство об этом
можно найти у Гомера, напр. в Одиссее, V, 394 и след.:
<Сколь несказанной радостью детям бывает спасенье
Жизни отца, пораженного тяжким недугом, все силы
В нем истребившим (понеже злой демон к нему прикоснулся),
После ж на радость им всем исцеленного волей бессмертных>.
* Перев. В. А. Жуковского.
40
Но подобные упоминания все-таки представляют лишь исключительное явле-
ние: настоящей демонологии у греков в ту эпоху еще не было.
Согласно их воззрениям все, что случается, происходит по воле богов; боги
посылают человеку и доброе и злое, боги подвергают его болезни, спасают от
гибели, низвергают его душу в гадес - словом, поступают с ним как им заблаго-
рассудится. Всякие особенные напасти, постигающие, человека, служат выраже-
Рис. 10. Нимфы (с греческой вазы).
---^уас
нием гнева богов. Десятилетнее странствование Одиссея и все его злоключения
вызваны лишь мщением Посейдона за то, что герой ослепил его сына циклопа
Полифема (Од. I, 19 и след.):
<Преисполнились жалостью боги
Все; Посейдон лишь единый упорствовал гнать Одиссея,
Богоподобного мужа, пока не достиг он отчизны>.
Если разгневанного бога нельзя умилостивить жертвами, что легко может
случиться, так как боги часто бывают непримиримы в своем гневе,- то пресле-
дуемому остается только один исход - искать помощи у какого-нибудь благопри-
ятствующего ему божества. Так Одиссей беспрестанно призывает Афину-Палла-
ду, которая ему действительно и помогает, насколько она может это делать, не
вступая в открытую распрю со своим могущественным дядей Посейдоном (Од.
VI, 324 и след.):
<Дочь непорочная Зевса эгвдодержавца, Паллада,
Ныне вонми ты молитве, тобою невнятой, когда я
Гибнул в волнах, сокрушенный земли колебателя гневом;
Дай мне найти и покров и приязнь у людей феакийских.-
Так говорил он, моляся, и был он Палладой услышан;
Но перед ним не явилась богиня сама, опасаясь
Мощного дяди, который упорствовал гнать Одиссея,
Богоподобного мужа, пока не достиг он отчизны>.
Словом, во всех тех случаях, когда халдей, вероятно, предположил бы вме-
шательство демона и попытался бы усмирить его путем заклинания, грек с упо-
ванием обращается к тому из божеств, которое ему внушает наибольшее доверие.
41
Поэтому мы не можем и рассчитывать на то, чтобы у них существовало искуссп
заклинания.
Тем не менее у Гомера встречается немало мест, из которых видно, что гре*
верили в возможность волшебства, и притом не только в искусство прориц.
ния,- последнее и у халдеев не было связано с верой в демонов,- но и в от
ративную магию, т. е. в магические действия, могущие изменять ход веще
Рис. 11. Одиссей у Цирцеи.
fSSif^-
Во-первых, естественно, что боги беспрестанно совершают чудеса,- это лежи'
в самой их природе; если бы они не могли совершать действий, превосходящие
силы и способности человека, то они не были бы богами. Но мы видим также
кроме того, что и низшие богоподобные существа: полубоги, нимфы и т. п., одаре
ны большим могуществом. Когда Менелай на Фаросе хочет поймать <правдивс
вещающего морского старца Протея, одаренного божественной силой, взор ко-
торого проникает через морские глубины> (Од. IV, 384 и след.), что это нелегк<
ему удается, как видно из его рассказа (Од. IV, 454 и след.):
<Кинувшись с криком на сонного, сильной рукою все вместе
Мы охватили его; но старик не забыл чародейства;
Вдруг он в свирепого с гривой Огромного льва обратился,
После предстал нам драконом, пантерою, вепрем великим,
Быстротекучей водою и деревом густовершинным;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120